Существует история о том, как в дни нефтяного бума в Хьюстоне офисы для менеджеров высшего ранга перенесли с верхних этажей на первый. Виной всему был директор по пожарной безопасности, который неоднократно проводил пожарные тревоги, в ходе которых менеджерам приходилось эвакуироваться из здания без помощи лифта.

Моя знакомая, очень талантливая журналистка, готова подняться пешком на двадцатый этаж на вечеринку в Нью-Йорке, поскольку у нее фобия к лифтам. Она не боится, что лифт сломается и, оборвавшись, упадет, но боится в нем застрять. Когда бы ей на глаза ни попался лифт, она не видит ничего другого, кроме западни, в которую она может угодить. Шансы на то, что лифт застрянет, наверное, не больше, чем шансы подавиться бифштексом, но восприятие не поддается логике статистики. В фобиях имеет место цикличность, поскольку, если вы всегда будете избегать ситуации, в которую боитесь угодить, вам никогда не накопить достаточно опыта для того, чтобы убедиться, что ваши страхи беспочвенны. Если вы так и не побеседуете по душам с коллегой-ворчуном, вам, возможно, никогда не узнать, что в действительности он очень милый человек.

Предположим, у вас есть гипотеза, что личность человека целиком определяется тем, насколько он любит свою мать. Если человек в зрелом возрасте демонстрирует любовь к своей матери, это подтверждает вашу теорию. Если же человек терпеть не может свою мать, вы объясняете это тем, что, мол, ненависть есть другая форма любви и знаменует в конечном счете то же самое. Если человек демонстрирует равнодушие, вы интерпретируете его как старательно скрываемую любовь. С такой гипотезой, системой убеждений, мировоззрением мы в конечном итоге обнаруживаем, что любой случай, какой бы мы ни взяли, подтверждает наше убеждение. Если это убеждение по всем признакам напоминает гипотезу Фрейда, это всего лишь результат явления «это то же самое, что и…», которое я уже неоднократно упоминал.

Любая научная гипотеза служит опорой для восприятия, которое, в свою очередь, настраивает нас на поиск данных, подкрепляющих гипотезу. Во всех этих случаях мы наблюдаем цикличность в самом широком смысле слова. Базовый принцип состоит в том, что восприятия определяют наш взгляд на мир таким образом, что в результате мы подкрепляем для себя означенные восприятия. Восприятия являются формой готовности воспринимать и действуют посредством механизмов чувствительности и контекста, вследствие чего мы видим скорее одно, нежели другое, как в случае, когда мы настраиваем свой мозг замечать людей с красными элементами в одежде на спортивном мероприятии. Мы вернемся к этому вопросу, когда будем далее рассматривать феномен внимания.

Женщина-менеджер, работающая в банке, все никак не получит повышения, которого, как ей кажется, она заслуживает. Она объясняет это дискриминацией по половому признаку. Поскольку она так это представляет, все таким образом для нее и будет. Истинная причина может состоять в том, что ей, возможно, не хватает квалификации по сравнению с человеком, которому отдали пост. Очевидно, что бывают времена, когда и то и другое объяснение сойдет за истинное. Однако в любом случае женщина с феминистскими взглядами скорее воспримет данную ситуацию как пример дискриминации в отношении женщин, в связи с чем ее убеждение получит дополнительное подкрепление.

В Великобритании у одного уроженца Индии развилось редкое кожное заболевание, при котором кожа теряет способность вырабатывать пигмент (витилиго). В результате он стал «белым». Это позволило ему испытать ощущения пребывания как «белым», так и «темнокожим» в своей жизни. Он рассказывал, что очень часто (в районе, где он жил) люди были настолько готовы столкнуться с расовой дискриминацией, что любое невежливое слово, сказанное продавцом в магазине, всегда воспринималось как проявление таковой.

Язык и восприятие представляют цикличность в ее очень базовой форме. Язык вытекает из опыта, являясь системой ссылок для описания опыта. Язык позволяет нам, в частности, вызывать в памяти переживания, которых мы не испытываем в данный момент времени. Но как только язык оказывается в нашем распоряжении, мы в состоянии видеть мир только в категориях, определенных в языковых терминах или упакованных в языковую оболочку. В этом состоит опасность, о которой я уже упоминал и к которой вернусь позднее.

Цикличность — это одна из фундаментальных функций любой самоорганизующейся паттерн-системы. Простая иллюстрация стабилизации такой системы в повторяющемся паттерне предлагалась ранее. Возможно, то, что мы называем «мысль», на деле является цикличностью данного рода. Или же мысль является временным стабильным состоянием в процессе перехода от одной активной области к другой (то есть следующее состояние бывает не готово к переходу к активному состоянию — и активность задерживается в пределах текущей области). Также возможно, что концепции базируются на цикличных состояниях, которые могут включать в свой цикл слово — ту самую языковую единицу, которой мы называем рассматриваемую концепцию. В этом смысле концепции на деле являются мини-убеждениями.

Увеличив масштаб, можно перейти к макроцикличес-ким состояниям, описанным в данном разделе. В их случае опыт включает восприятие, которое затем управляет тем, что мы видим перед собой. Мы столкнулись с этим явлением в одном из вариантов, когда решали, браться нам за шоколадный мусс или нет. Мы не особо голодны, однако вид мусса возбуждает аппетит, и в связи с этим мы воспринимаем мусс как нечто желаемое.

Данный вид циклического состояния важен, поскольку может пониматься как основа фобий, паранойи и систем веры в целом. Паранойя являет собой любопытнейшую душевную болезнь, поскольку, по всей видимости, отличается от всех других. Большинство психических заболеваний сопровождаются нарушением рассудка и координации движений. С паранойей все как раз наоборот. У больного наблюдается прямо-таки избыток здравого смысла. Все происходящее замечательным логическим образом может быть умещено в единую картину, где сам больной пребывает в самом центре. Как только такой умственный настрой или система убеждений сформированы, любой опыт может быть интерпретирован в соответствующем свете и использован для подкрепления существующих убеждений. Звонит телефон, кто-то ошибся номером. Ясное дело, проверяют, есть ли кто дома. Машина простояла припаркованной на другой стороне улицы целый день. Из нее, бесспорно, следят. Номер машины также может быть истолкован таким образом, будто цифры и буквы на нем образуют тайнопись. Заголовок в газете воспринимается как содержащий угрозу жизни. Очевидно, что цикличные системы убеждений без труда формируются в мозге, в связи с чем убеждение/вера — в масштабе ментальных явлений — вещь бросовая, пустяковая. Люди готовы поверить практически во что угодно. Вера — это форма перцепционной истины, однако от реальности она может быть весьма далека. Я не хочу этим сказать, что не может существовать истинных систем веры. Все читатели, которые знают, что их система веры истинна, поймут, что мои замечания касаются не ее, а лишь ложных систем веры. Убеждения/верования представляют собой автономно реализующиеся системы. Наш прекрасно развитый язык позволяет нам образовывать сложные цикличные системы понятий путем включения в них абстрактных идей, не являющихся частью повседневного опыта.

В течение веков один из излюбленных философских диспутов имел место между теми, кому казалось, что вещи существуют сами по себе, а нам лишь остается наблюдать реальный мир, и теми, кто считал, что вещи существуют лишь постольку, поскольку мы воспринимаем их. Кажется, одних называли номиналистами, а других — идеалистами, но я не уверен, кто из них был кто, однако подозреваю, что наблюдателями были номиналисты. Как и в большинстве других философских споров, обе стороны были правы. Опыт формирует восприятия, а последние (посредством названий и языка) позволяют нам видеть мир в том или ином свете. Когда вы смотрите на ночное небо, вам видны пятнышки света или звезды?