— А что? Разве плохо получилось?

— Получилось хорошо, — вынужден был согласиться он, — но я не о том спрашиваю, кто тебе позволил все это рисовать?

— А кто-то должен был разрешать?

— Не понимаешь, значит? — Вновь скривил он лицо, хотя, казалось бы, дальше уже некогда. — Ты в своих рисунках попытался изобразить космическую технику, и этим самым вводишь в заблуждение советских граждан.

А вот этого я не ожидал, это же надо с такой стороны меня виноватым выставить, даже сразу и не сообразишь, как возразить. Но всё-таки:

— Не знаю, что там с заблуждением граждан, — решил я прикрыться Буденным, — но комитет по космосу дал хорошую оценку этим рисункам и одобрил их публикации.

— О мнении комитета мы еще поговорим, — отмахнулся от моих аргументов Денисов, — ты же по своему незнанию мог случайно передать секретные сведения нашим врагам.

— Так вы уж определитесь, — начал закипать я, — или я раскрываю секретные сведения врагу, находясь в полном неведении относительно советской космической техники, или ввожу в заблуждение граждан СССР.

— Хм, — решил вмешаться директор, — Павел Семенович, судя по вашим утверждения, Климов действительно не знаком с ракетами, которые летают в космос и полностью полагался на свою фантазию. Разве это наказуемо?

— Не наказуемо, — подтвердил абсурдность своих претензий работник ОКБ, — но предупредить на будущее, так сказать во избежание, я обязан.

— Хорошо, — изображаю тяжёлый вздох, — я услышал ваши претензии и обещаю, что советского космоса в своих рисунках касаться больше никогда не буду.

— Ну, зачем так уж сразу, — сразу сдал назад Денисов, — рисовать покорение космоса советскими людьми не возбраняется, даже больше скажу, желательно. Но прежде чем выставлять рисунки на всеобщее обозрение, требуется согласовывать их с нами.

— Так насколько я понял, они и были согласованы с комитетом по космосу. — Опять встрял в наш разговор директор.

— В комитете не всегда в состоянии оценивать правильности изображение космической техники на рисунках, — парировал представитель первого отдела и снова повернулся ко мне, — ты хочешь посмотреть на настоящие космические корабли?

— Зачем? — Не понял я такого резкого перехода от кнута к прянику. — Чтобы потом не мог рисовать что хочу, так как обладаю секретными сведениями?

— Так если ты будешь согласовывать рисунки с нами, мы подскажем, что можно показывать в своих рисунках, а что нет.

— Так, а мне-то это зачем? — Удивляюсь простоте Денисова. — Мне лишние согласующие инстанции не нужны, лучше просто обходить эту тему стороной. И вообще это первый мой опыт — не получилось, то и ладно, жизнь на этом не заканчивается.

Ага, видимо что-то пошло не так, как рассчитывал работник ОКБ, в его глазах я заметил беспокойство, и до меня стало доходить, что приезд сюда это не инициатива первого отдела, скорее наезд на меня был организован им лично, чтобы я был сговорчивей. Хотя вся эта подготовка была не нужна, любой пацан должен быть счастлив до одури, если ему предложат посмотреть на космическую технику вживую, но с наездом переборщили и я уперся.

— И все же, — сделал Денисов последнюю попытку уговорить меня, — подумай, мы готовы показать тебе как строятся космические корабли и происходит подготовка космонавтов. Очень немногим может так повезти. Сразу ответа у тебя не требуется, сможешь к каникулам определиться?

— Так я уже определился, — чешу затылок, думая, как бы помягче выразиться, чтобы мой отказ не выглядел как обида, — с космосом своё будущее связывать не планировал, так что прошу меня извинить.

— Неужели не интересно?

— А что я там пойму? — Дергаю плечом. — Чтобы в технике разбираться, тем более в космической, надо долго учиться по специальности, а у меня другие планы.

— Хорошо, — в который раз был вынужден скривиться Денисов, — можешь быть свободен.

Это хорошо, что до перемены разговор закончился, не придется на литературу опаздывать, а то учительница там очень не любит «опозданцев», даже если у них уважительная причина. А что отказался от поездки, то тут есть причина, раньше я не задумывался о том, хочу ли вновь побывать в ОКБ-51, но так как такой возможности не было, не переживал. Но вот такой случай представился, и я вдруг понял, что никакого желания вновь пройтись по цехам ОКБ, у меня нет — в одну реку дважды не войти и кроме глубокого разочарования я там ничего там не найду.

* * *

— Странно, — подал голос работник ОКБ, когда ученик вышел из кабинета, — это он так обиделся или действительно ему неинтересно.

— Трудно сказать, -директор чуть качнул головой, — вообще-то, насколько я могу судить, Климов совсем не обидчив. Он даже несправедливые замечания, с точки зрения любого подростка, воспринимает правильно, учителя отмечали, что он со всеми поддерживает ровные отношения.

— А кто у него в друзьях?

— А непонятно, я же говорю, что у него со всеми нормальные отношения, — ответил Дмитрий Захарович, — наверное, поэтому и отличник. Если бы не оценки за прошлый год, мог бы претендовать на золотую медаль.

— А давно он рисованием занимается? — Поинтересовался Денисов.

— Если бы вы это не принесли, — кивнул директор на репродукции, — я бы и не знал о его увлечении, так бы и думал, что он все время на учебу тратит.

— Понятно, — снова задумался собеседник, — ну что же, насильно мы его к себе тащить не будем. Спасибо за сведения.

Глава 2

Человеческий фактор

— Ну, здравствуй, Максим, — распахнул свои объятья Карпов старший, — наконец-то ты решил своих навестить, а то закис там в своих столицах.

— Привет, братуха, — ответил ему крепкий мужчина, который, не успев раздеться, попал в объятья родственника, — как вы здесь живете-можете?

— Как можем, так и живем, — ответил присказкой тот, — звезд с неба не хватаем, коптим небо потихоньку.

— Ну, что «потихоньку» я бы не сказал, — усмехнулся Максим, демонстративно окинув взглядом прихожую.

— Что? Неужели у тебя хуже? — Притворно удивился старший брат. — Не думал, что зарплата директора фабрики такая маленькая.

— Не маленькая, — снимая с себя пальто, не согласился с ним гость, — на жизнь хватает.

— Ну, так и нам хватает, — хитро улыбнулся хозяин.

Далее последовали охи и ахи остальных членов семьи — как же родственник изволил приехать, и наконец, дорогого гостя пригласили пройти вглубь дома.

Когда, утихли восторги от встречи, гость и хозяин уединились в небольшой комнате, которую хозяин использовал в качестве кабинета.

— Ну, рассказывай, с чего бы это к нам в Омск приехал. — Спросил Карпов старший.

— Да я не специально к вам, просто оказия случилась, — не стал скрывать причин брат, — пришлось покататься тут по округе.

— Это все по тому заданию, которое министерство на вас повесило.

— Да, уж. Будь оно не ладно. — Помрачнел Максим Григорьевич. — И ведь не объяснишь им, что нет у нас ни возможностей, ни специалистов.

— Фонды хоть выделили?

— Так в том-то и дело, что формально выделили, а на самом деле их нет. — Развел руки директор.

— Это как?

— А вот так, за оборудованием для многослойной наливки эмульсии сейчас все в очередь, а здесь больше никто не выпускает, все чертежи были сданы в архив, снова пускать в производство агрегаты ни один директор в здравом уме не будет. — Принялся жаловаться Максим Григорьевич. — Это как новое изделие в производство запустить, снова придется все круги ада проходить.

— Да уж, — задумался хозяин, и тут же встрепенулся, — а почему, только вас обязали цветные фотопленки выпускать?

— Почему только нас, — удивился гость, — еще татарам в планы вставили, но в Казани тоже, наверное, план провалят.

— Казань, это «ТАСМА» — уточнил Карпов.

— Они, кто ж еще? — Горько ухмыльнулся директор. — В Новосибирске у них пока только небольшой филиал. После того как они свою производительность на технических пленках подняли, часть оборудования у нас оказалась выведено из процесса. Вот в министерстве, и решили производство цветной негативной пленки повесить на нас и невдомёк им, что то оборудование для реализации новых процессов не подходит, да и лабораторные образцы еще далеки от совершенства. А ведь это не просто невыполнение плана, за который хоть и могут наказать, но с должности не снимут, тут действительно может рухнуть карьера. Ну и чего делать?