Вечер незаметно перетек в ночь. Я лежал, обнимая жену, и думал о том, насколько невнимателен человек, с головой погрузившийся в рутину и бытовуху. Для того, чтобы по-настоящему ценить то, что имеешь, это нужно потерять. Или почти потерять. Только тогда начинаешь замечать детали и радоваться мелочам.

Утром я ехал на работу в отличном настроении. Принял смену, проверил посты, ознакомился со всеми мероприятиями и заседаниями, которые предстояло посетить Генсеку на следующей неделе. Ничто не предвещало беды, но в десять утра меня вызвал к себе Рябенко.

— Проходи, Володя, садись. Тут возник очень щекотливый вопрос… Вот, читай, — генерал положил передо мной лист бумаги, исписанный рваным, съезжающим вниз со строчек, почерком. — Вслух читай.

— В партком Комитета государственной безопасности СССР от Климушкиной Нонны Генадиевны. Заявление, — я вопросительно посмотрел на Рябенко и поинтересовался:

— Кто такая эта Климушкина?

— Ты читай, читай, — отмахнулся от вопроса Александр Яковлевич. — Там дальше такие перлы!

— Уважаемые товарищи, довожу до вашего сведения, что ваш сотрудник Медведев В. Т. разлагается в быту с медсестрой Симакиной Алевтиной. По существу заявленного могу пояснить, что мой сын и ваш сотрудник Климушкин Василий Сергеевич, имея серьезные намерения в отношении вышеупомянутой Алевтины, попросил меня посватать ее за себя. Что мы и сделали, прибыв по новому адресу Симакиной с самыми серьезными намерениями. В квартире нам открыл дверь Медведев В. Т. и, обозвав моего сына петухом, а меня фельдфебелем, Медведев угрозами уволить моего сына из органов, сорвал процедуру сватовства в целях создания крепкой советской семьи, ячейки нашего социалистического общества. Спрашивается, что мог делать в рабочее время вышеупомянутый Медведев В. Т. в только что полученной квартире Симакиной Алевтины? Ответ, я думаю, очевиден. Прошу вас разобрать вышеупомянутый случай, порочащий светлый образ советского чекиста. Дата. Подпись.

Я поднял глаза на Рябенко. Видимо, в моем взгляде читалось такое недоумение, что он расхохотался.

Бросив донос на стол, я достал из кармана платок, брезгливо вытер руки.

— Теперь рассказывай свою версию, — генерал развлекался, видно было, что его давно так никто не веселил.

— А что рассказывать? Алевтина позвонила, попросила подвезти на адрес полученной квартиры. У меня дома никого не было, машина стоит, дел особых нет. Я подвез ее. Только зашли в квартиру, даже толком посмотреть не успели, и тут в дверь — мы ее не закрывали — вваливается большая, как танк, горластая хабалка.

Дальше я в красках описал сам процесс сватовства, рассказал, что мама прапорщика Васи первая назвала его «петушком» и в каком это было контексте. Особый упор сделал на то, как фельдфебельская дамочка начала делить квартиру Али.

Генерал в конце рассказа уже ржал в голос.

— Так и сказал: «Как ваш петух топтать будет»? — Рябенко утер слезы, от смеха выступившие на глазах.

— Да я опешил, Александр Яковлевич. Ляпнул просто логично вытекающий из вопроса ответ. Ну что я мог там еще сказать?

— Да, бывают же люди, — выдохнул он. — С Алей у тебя точно ничего?

— Александр Яковлевич, тут такое дело… — закусил губу, размышляя как лучше сформулировать ответ. — Не буду врать — один раз действительно случилось. Но я ошибку осознал и пообещал себе, что больше никогда! Бес попутал…

— Угу, попутал… — осуждающе пробормотал Рябенко. — Понятное дело, что жена болеет, соскучился по бабьему телу. Но это не повод, чтобы заводить любовницу. Тем более на работе.

— Вы правы, Александр Яковлевич. Виноват.

— Дело не в твоих раскаяниях сейчас, Володя. А в том, что поступил сигнал в приемную комитета. Они обязаны его зарегистрировать — и зарегистрировали. И отреагировать тоже обязаны. Но отреагировали, к моему облегчению, правильно. Отдали этот опус мне, как твоему непосредственному начальнику. Чтобы я разобрался. А это значит, что надо написать отписку. Ну напишу я, что факты не подтвердились, что оргвыводы сделаны. Но ведь эта дама-танк не успокоится?

— Эта не успокоится. Спаси нас Господи от дураков, — я тяжко вздохнул.

— Дураки неубиваемы в самом принципе, — прокомментировал мое замечание Рябенко. — Поэтому сделаем так. У Васиной мамы кроме Васи никого нет? Никого. Так что мы Васю не увольняем, а поощряем. Повышаем в звании и переводим вместе с мамой в закрытый гарнизон. На Камчатку, например.

— Она не переживет, — криво усмехнулся я. — Она уже мысленно переселилась в квартиру Алевтины в Лефортово и командует там нашей медсестрой, как личной прислугой.

— Придется пережить. На южном берегу Камчатского полуострова, в городе Вилючинске Васе дадут трехкомнатную квартиру с видом на океан, и будет он там командовать пунктом связи с повышением в звании и зарплате. А в пункте связи персонал служит исключительно женский, девицы все как на подбор, одна лучше другой. Как говорится, сватайся — не хочу! Так что его мама будет довольна. Ее мечты о большой жилплощади исполнятся. А мы избавимся от ненадежного сотрудника, которым управляет его мать — абсолютно посторонний человек в нашей системе.

— Васина мама упрется всем своим гусеничным ходом, — заметил я. — Пойдет писать кляузы.

— Вот тут ты, Володя, ошибаешься. Васина мама побежит на Камчатку впереди паровоза. Посмотри на вопрос с моей точки зрения? Так, как Вася возит Генерального секретаря и является секретоносителем, то не исключена утечка информации. Я сейчас начну служебное расследование по поводу того, какая информация утекла от прапорщика Васи к его маме и каким образом мама распорядилась этой информацией. По итогам расследования предоставлю отчет во Второе главное управление, и перевод прапорщика Климушкина в Вилючинск будет не просто одобрен, а очень одобрен. Причем, в первую очередь и самим Васей, и его мамой.

— Мудро, — только и смог сказать я, с уважением покачав головой.

— А то, — усмехнулся Рябенко и тут же серьезно добавил: — А ты, захочешь в следующий раз помочь красивой девушке, просто вызови служебную машину. Понял меня?

— Так точно, товарищ генерал… — мне было понятно, даже очень.

Намек более, чем прозрачный.

Но я боялся не за карьеру. Дело тут в другом. Если я продолжу встречаться с Алевтиной, то все мои амбициозные планы по внедрению реформ, призванных спасти СССР от развала, накроются тем самым медным тазом, которым в свое время накрылся этот самый Союз.

«Думать надо не той головой, что в штанах», — со стыдом упрекнул себя в очередной раз.

Покинув кабинет генерала, я шел на рабочее место под впечатлением от разговора. Все-таки Рябенко не зря генерал, и не зря ему так доверяет Леонид Ильич.

Дошел до домика охраны, как тут же раздался звонок. Звонил Леонид Ильич.

— Володя, сейчас сюда Юра с женой приедут. И Галя с ними тоже напросилась. Они на двух машинах прибудут, ты уж там присмотри, чтобы хорошо встретили.

— Леонид Ильич, вас что-то беспокоит? — спросил я Брежнева, услышав в его голосе напряжение и усталость.

— Раз приезжают, тем более все вместе, значит, что-то будут просить. Опять им что-то нужно от меня. — он вздохнул и добавил: — Куда деться, отцы и дети — вечный конфликт.

— Леонид Ильич, все будет сделано в лучшем виде, — пообещал я Генсеку.

С Галиной Брежневой и Чурбановым я уже был знаком, а вот его сын — Юрий — меня удивил. Вальяжный, вялый, абсолютно не активный мужчина. Слегка полноват, очень похож на отца, но не так сильно, как его старшая сестра Галина.

Жена Юрия, Людмила, оказалась тощей, высокомерной дамочкой. Уложенные в высокую прическу и залакированные желтые волосы, без косметики, но вся увешана украшениями, как новогодняя елка. Глядя на нее, у меня в голове вертелось только одно слово: «Выскочка».

Я ожидал семейных посиделок, задушевных бесед, даже совместного застолья. Специально предупредил на кухне о приезде гостей. Но шеф-повар, отмахнулся.