Снял амулет с ветки, погладил пальцами. На одной стороне выпуклый филин, а вот с обратной стороны пазы, будто пластинка с филином была деталью чего-то большего. Но вряд ли я когда-либо узнаю, к чему она крепилась. Да и какая теперь разница? Положил амулет во внутренний карман, рядом с удостоверением.

Веткой разворошил костер, затоптал последние угольки, чтоб не устроить пожара. Пленка восстановлению тоже не подлежала. Подобрал небольшой кусочек, что от нее остался, раскрошил пальцами на мелкие кусочки.

Посмотрел на часы. Восемь пятьдесят. Оказывается, я всего двадцать минут размышлял, сидя у костра. Странно, показалось, что прошло гораздо больше времени.

Вернулся к своему автомобилю, сел за руль.

Вдруг стало ясно, где мой амулет будет в полной безопасности и никогда не потеряется. Достал пучок перьев из кармана, расправил и прикрутил шнурок к зеркалу заднего вида. Теперь полный порядок! Талисман благотворно действовал на меня, пожалуй, даже отрезвляюще. Благодаря ему, я помнил, кем являюсь на самом деле. Тоже ведь был не случайным человеком в силовых ведомствах. Не диванный аналитик, как говорится, а настоящий специалист.

Я — Гуляев Владимир Николаевич, шестидесятого года рождения. В органы попал по так называемому «андроповскому набору» — весной восемьдесят четвёртого, сразу после окончания университета. После Минской школы КГБ меня направили курировать молодежные и религиозные объединения. В те годы таких становилось всё больше: неформалы, рок-клубы, сектанты, кружки по эзотерике. Спустя год перевели в Шестое управление. Формально — Контрразведывательное обеспечение экономики, на деле — мы курировали научные учреждения, следили, чтобы никакие идеи, особенно в области высоких технологий, не ушли за границу.

И потому с институтом Гвишиани я был знаком не понаслышке.

В две тысячи двадцать пятом году скажи фамилию Арлазоров, и сразу вспомнится имя: «Ян». И то, если спрашивать у людей, которым за сорок, ближе к пятидесяти и старше. Юмориста почти все вспоминали с улыбкой.

А вот Владимира Львовича Арлазорова вряд ли кто-то знает. Между тем, его программа для игры в шахматы «Каисса» в 1974-м стала первым чемпионом мира по шахматам среди компьютерных программ.

Арлазоров, насколько я помню, работает сейчас, в семьдесят шестом году, у Гвишиани. Плохо. А вот кто сейчас конкурирует с таким сильным коллективом, куда Джермен собрал умнейших людей Москвы и Центральной России? К сожалению, я этого не знаю.

Мне подумалось, что остаются провинциальные научные центры. Это в первую очередь Институт кибернетики в Киеве. Дальше — институты Сибирского отделения Академии наук. Наверняка есть еще умные молодые люди, но их предстоит найти.

Что ж, подожду сначала встречи Брежнева с новосибирцами. На их докладе я должен присутствовать обязательно!

По крайней мере теперь для себя самого цели ясны, задачи определены, так что вперед!

Я нажал педаль газа и выехал на Рублевское шоссе. Домой добрался по объездной примерно за полчаса.

Семья уже была на ногах. Дети ссорились. Таня пыталась стащить с ног Лены купленные вчера сапоги.

— Ты что, не понимаешь, они же зимние! Папа, хоть ты скажи ей! — воскликнула Танюшка, увидев меня.

— Не сниму! — Леночка вцепилась руками в голенища красных кожаных сапожек. — Если ты старшая, то можешь командовать? Я в них пойду, они красивые!

— Папа, да ботинки надо надеть, на улице тепло! — настаивала старшая дочь.

Ссору прекратила теща:

— Девочки, если не перестанете ругаться, останетесь сидеть дома!

Обе немедленно смолкли, насупившись друг на друга.

— Надевайте туфли, на улице сухо, — велела теща. — Погода отличная, а туфельки тоже красивые. Танечка, снимай с вешалок новые платья и пойдемте расчесываться. Я вам заплету косы.

Девочки унеслись в детскую.

— Володя, иди поешь, опять с утра голодным из дома ушел, — сердито распорядилась теща. — Я сейчас девчонок соберу.

На кухне я достал из холодильника буженину, отрезал ломоть хлеба. Вприкуску с огурцом — самое то!

Поел, убрал со стола, вышел в прихожую. Девочки были уже собраны. Нарядились в симпатичные фланелевые платья. Сверху накинули легкие демисезонные пальтишки. У старшей — серое с синей отделкой по рукавам и воротнику, у младшей — кофейного цвета с белыми отворотами на рукавах и белыми кармашками. Медведев в каждой загранпоездке покупал своим женщинам одежду. У него был хороший вкус, отметил я.

Но тещу Медведев все-таки недолюбливал, иначе не купил бы ей этот ужасный кримпленовый плащ!

Когда все уже уселись в автомобиль, я наконец озвучил предложение:

— Ну что, ВДНХ?

Ответом стал восторженный визг дочек.

Валентина Ивановна же попросила высадить ее у метро на проспекте Мира. Решила навестить подругу. Я не стал возражать — без её замечаний нам с дочками гулять будет наверняка веселее.

С проспекта Мира доехал до главного входа ВДНХ. В воскресенье народа там было довольно много. Пришлось даже постоять в очереди. Приятно удивила цена входного билета — всего пятнадцать копеек. С медведевской зарплатой подполковника КГБ примерно в четыреста рублей с такими ценами можно было ни в чем себе не отказывать. А тем более детям. Чем девочки тут же воспользовались.

Я только улыбался, глядя на эту бурю эмоций, на восторженные детские вопли.

Сначала мы загрузились в открытый автопоезд. Маленькие уютные открытые вагончики тянул небольшой автомобильчик «РАФ» на электротяге. Вагончики расписаны забавными зверушками. Купил билеты, мой стоил десять копеек, детские обошлись по пять. Поезд тронулся, и мы поехали по огромной стране чудес — иначе назвать то, что видел, я не могу. У главного корпуса поезд остановился.

— Желающие могут пройти в зеленый театр! — прокричала в мегафон эксурсовод. — В зеленом театре сейчас круговая панорама. Стереофильм с эффектом присутствия!

Часть пассажиров вышла. Мы с девочками решили доехать до павильона «Космос». Но настроение у них менялось как погода. Снова передумали и направились в ботанический сад. Оттуда пешком, с мороженым в руках, все-таки дошли до павильона «Космос», возле которого стоял настоящий самолет ТУ-154. Его использовали как аттракцион. Девочки взбежали по трапу, я не стал их останавливать. Сам не стал заходить, остался ждать у трапа. Доел мороженое, бросил палочку в урну.

Следующим был павильон «Космос». Обойти его за один день невозможно! Четыре этажа, заполненные настоящими макетами. Тут был спускаемый аппарат космического корабля «Союз». Девочки заглянули и в него.

— Ой, как там тесно! — щебетали они, перебивая друг друга. — Как же там наши космонавты помещаются?

Но я взял их за руки и направился к стенду, изображавшему стыковку кораблей «Союз» — «Аполлон». Девочки ахнули, увидев огромный глобус. Вокруг звездное небо. На земле, в районе мыса Канаверал, вспыхнула яркая звездочка. Пластиковый «Аполлон» появился на орбите Земли и, подсвеченный лампочками, поплыл вокруг глобуса. Вспыхнула следующая звездочка — на этот раз на Байконуре. И так же на орбите появился «Союз». Наш корабль быстро догнал американский, что вызвало бурную реакцию наблюдателей.

— Смотрите, смотрите, наш корабль быстрее! — восклицали в толпе мальчишки. — Сейчас догонит американца!

За макетом засветился киноэкран и на нем появились лица советского космонавта и американского астронавта. Леонов и Стаффорд, оба в космических скафандрах, но без шлемов, улыбались с экрана и махали зрителям руками.

Я смотрел вокруг глазами человека из двадцать первого века. И больше всего меня поражал восторг посетителей ВДНХ. Искренняя радость от увиденного и настоящая, неподдельная гордость за свою страну.

Куда все это делось?

Глава 13

— Я когда вырасту, стану космонавтом! Буду вот так в невесомости летать! — Леночка растопырила руки, попыталась изобразить полет в невесомости и потеряла равновесие. Она упала бы, но я успел ее подхватить.