Я была так счастлива!

Хотелось раскинуть руки и кружить, кружить, кружить по поляне в вихре цветочных лепестков, осыпающихся нам на головы.

Эльфы были целомудренным народом и редко проявляли нежность на публике, поэтому никакого «а теперь поцелуйте невесту» не прозвучало. Под светом разгорающихся рун мы обменялись кольцами, а потом и свадебными подарками.

По традиции в знак любви и преданности молодожены дарили друг другу украшения, а надев подарок, не снимали его до конца жизни.

Сима застегнул на моем запястье изящный браслет из белого золота с бриллиантами. Я, по совету учителя, подколола к его камзолу платиновую брошь в форме полумесяца: один конец полумесяца — голова пантеры в профиль, другой — звериный клык.

За церемонией на поляне последовали праздничный бал и пир.

Илри любил говорить, что внешностью я похожа на эльфийку — тонкий стан, длинные белоснежные волосы и чистая светлая кожа, но он, разумеется, лукавил. Поставь рядом со мной настоящую эльфийку — сразу увидишь разницу. Я очень отличалась от местных дев, поэтому на меня продолжали таращиться, благо без враждебности, просто с любопытством. Я привыкла и больше не обращала на это внимания.

Кстати, к свадебному столу специально для меня подали зажаренную дикую утку.

— Долго еще нам здесь торчать? — шепнула я жениху на ухо во время танца.

— Тебе не нравится праздник в нашу честь? — удивился Илри.

— Просто хочу скорее перейти к первой брачной ночи.

Саилрим сбился с ритма и чуть порозовел, затем огляделся по сторонам и потащил меня прочь из зала.

Отослав охрану, любимый перенес меня через порог супружеской спальни и опустил на кровать. Опершись на локти, я наблюдала за тем, как он снимает камзол, расстегивает рубашку, кладет свою изящную корону из горного хрусталя на тумбочку у постели. Его пальцы, унизанные перстнями, дрожали от нетерпения.

Раздевшись, Илри взялся за меня. Он словно разворачивал подарок или хрупкую реликвию из своей сокровищницы. Щеки пылали. Зеленые глаза горели жаждой обладания. Зрачки были широкие-преширокие.

Когда любимый накрыл меня собой, сильный, красивый, горячий, я услышала, как отчаянно грохочет его сердце. Он распустил косу, и каскад пшеничных волос скрыл нас завесой от окружающего мира.

— Моя, — шепнул Илри, и я вскрикнула, вцепившись в его плечи. — Твой.

Матрас качнулся, моя голова проехалась по подушке.

Я задыхалась. Тонула в потемневших изумрудных омутах и почти рыдала от счастья.

Илри затянул меня в поцелуй. Он длился и длился, сладкий, томный, бесконечный, и мое тело казалось невесомым, а сердце разрывало грудную клетку.

Зажмурившись, любимый оторвался от моих губ и застонал. Он был так красив в своем наслаждении! Горячий, страстный, чувственный. Глядя на него, я ощущала, как что-то темное, хищное поднимается из глубины, готовое завладеть рассудком.

Это было какое-то затмение, короткий приступ безумия.

«Мой», — прорычала пантера внутри меня.

— Ай, — дернулся Саилрим.

Его вскрик развеял алое наваждение. Я обнаружила, что в порыве собственнических чувств прокусила его шею до крови. Поставила метку! Без оборота. В облике Лиены!

Когда я увидела на коже мужа красные лунки от зубов, моя человеческая сущность пришла в ужас, зато звериная — довольно замурчала, по-кошачьи затарахтела: «Наш».

Сима ошарашенно потрогал след от укуса и посмотрел на меня, вскинув брови.

— Ты меня укусила, — выдохнул он.

— Это не я, — покраснев, обвинила я во всем свою вторую ипостась.

После мы лежали, обнявшись, с переплетенными ногами и пытались успокоить сбившееся дыхание.

Саилрим трогал метку на шее и нервно посмеивался, а я прислушивалась к сытому урчанию своего внутреннего зверя. Пантера одобрила мой выбор.

— Мама, мама, можно я пойду на свидание с Ноорланом?

Эмани, как всегда, ворвалась в спальню без стука. Влетела в мои покои вихрем из кружев и парчи, когда я приводила себя в порядок после охоты. Ее длинные белые волосы были заплетены в свободную косу и украшены серебристой лентой, глаза горели нетерпением. Разоделась она как на бал.

— А что говорит твой отец?

Позабыв о манерах, юная принцесса цокнула языком и закатила глаза.

— Ну а что он говорит? Говорит то же, что и всегда. Я для него до сих пор маленький неразумный ребенок, а мне, между прочим, уже восемнадцать. Человеческие девушки в таком возрасте замуж выходят и детей рожают, а меня даже к маяку не пускают погулять.

И с обиженным видом Эмани почесала острое ушко.

— Ты только отцу про замуж и детей не говори, — хихикнула я, выбирая из волос запутавшиеся веточки. — А то бедный король раньше времени поседеет. А тебя под замок посадит до совершеннолетия и охрану под дверью выставит. Все же эльфы созревают позже, чем люди. Успеешь еще и замуж выйти, и детей завести.

Дочь продолжала дуться. Очень уж ей хотелось на свидание с этим ее Ноорланом. Парень он, может, был и неплохой — умный, вежливый, из хорошей семьи, да только в Маарлинэле очень ревностно следили за репутацией молодых девиц.

Не беда, если эти двое погуляют по берегу моря, держась за ручку. А если зайдут дальше дозволенного, нарушат рамки приличия? А вдруг поцелуются и кто-то это заметит? Слухи разлетятся по всему королевству!

— А я братьев с собой на свидание возьму, — прищурилась белокурая хитрюга. — Тогда можно? Братья за мной присмотрят.

— Знаю я, как они за тобой присмотрят, — покачала я головой. — Ты же из них веревки вьешь. Что ты им скажешь, то они и делают. Да и сомневаюсь я, что эти сорванцы за вами с Ноорланом таскаться будут. В лес сбегут охотиться да белок гонять.

Повисла недовольная тишина. Эмани хмурилась, усиленно о чем-то размышляя, затем морщинки на ее лбу разгладились, а глаза блеснули озорством.

— Хорошо, мамочка, — согласилась дочь подозрительно легко и поцеловала меня в щеку. — Вы правы. Всему свое время. Успею набегаться на свидания, когда стану девицей на выданье.

Подхватив юбки, Эмани выпорхнула за дверь. Слушая удаляющийся цокот ее каблучков, я пыталась понять, что замыслила эта упрямица. Зная характер дочери, я не верила ни единому ее слову — не могла моя целеустремленная девочка так быстро сдаться. Явно придумала какую-то хитрость.

Уставшая после охоты, я на время отбросила эту мысль. Набрав полную купель воды, я с наслаждением откинулась на деревянный бортик, застеленный простыней. И, разморенная, задремала прямо в ванне.

Разбудил меня стук распахнувшейся двери.

— Элен! — ворвался в комнату запыхавшийся король. Щеки его раскраснелись от бега, хрустальная корона съехала набок. — Элен!

— Что случилось? — я тут же вылезла из воды и потянулась за полотенцем. — Орки объявили нам войну? Фея из леса опять совратила какого-то невинного юношу? Таурэ снова сломал ногу, лазая по деревьям? Что? Что произошло? Почему ты такой взъерошенный?

— Эмани! — Илри все еще пытался отдышаться. — Эмани!

— Неужели без спроса пошла на свида…

— Она обратилась!

Я замерла и шумно вздохнула. Из всех моих четырех детей одна Эмани пока еще не открыла в себе внутреннего зверя.

Лет десять назад она очень переживала по этому поводу, очень ждала момента, когда сможет вместе с любимыми старшими братьями носиться по лесу, свободная, как ветер. Но ее вторая сущность молчала. Мы уже отчаялись, смирились. Но вот это свершилось! Моя Эмани тоже пантера!

— Так это же замечательно! — я спешно натягивала платье на распаренное после ванны тело. — Отличная новость.

— Не совсем, — муж спрятал взгляд и этим заставил меня насторожиться.

— Что значит, не совсем?

Саилрим молчал и только смотрел себе под ноги. Взволнованная, я подлетела к нему и вцепилась в ткань его мантии.

— Что не так с ее оборотом? — мой голос дрогнул.

Любимый накрыл мои руки своими и улыбнулся, пытаясь подбодрить.