Я киваю и сажусь на постели, упираюсь спиной в изголовье и смотрю в одну точку на противоположной стене.
Мне сложно. Мне очень и очень сложно…
Слезы катятся по щекам, потому что, когда дохожу до момента, как я оказалась с шейхом в спальне… я словно язык прикусываю и… не знаю, как объяснить… сложно открыть эту тайну, сложно вообще открыть эту сторону своей жизни…
Очень сложно… Это настолько интимное, личное, настолько «мое», что я не могу впустить сестру на эту территорию.
Пусть я исполняла ее роль, пусть я была ею, но… вот это вот… оно мое!
И мне больно, мне просто непередаваемо тяжело начать рассказывать о том, как я стала женщиной в постели шейха аль-Макадума…
– Мелина! Хватить рыдать! Ты… должна… понимаешь?!
Сестра дергает меня за руку и заглядывает в мои глаза, пытается поймать взгляд, но я не хочу ей в лицо смотреть.
– Что он говорил?! Как называл?! – продолжает давить сестра, и тут меня будто ударяет воспоминаниями, и я понимаю, что ни разу… ни одного раза… шейх не назвал меня Каролиной…
От понимания этого факта слезы еще горше начинают по щекам струиться.
– Джамиля… – выдыхаю дрожащими губами.
– Что, сестра?! – не понимает меня Каролина. – Кто это еще такая? Что за Джамиля?!
В глазах Каролины вспыхивают какие-то странные искорки, она подползает ближе ко мне, и вдруг у меня ассоциация проскальзывает, что сестра тоже похожа на змею, только это не королевская кобра, как шейха, а гадюка помельче.
Прикрываю веки, отгоняю свои эмоции, не хочу думать об этом.
– Шейх называл меня Джамилей. Не Каролиной…
– Он дал имя своей жене, то есть мне?! – выгибает бровь сестра и выпрямляет спину.
– Да, он называл меня Джамилей…
– Надо же…
Каролина прикусывает губу и вновь на меня смотрит. Кивает каким-то своим мыслям.
– Значит, Джамиля…
Вновь повторяет, будто примеряя это имя на себя, а мне становится совсем тяжело. Я себя чувствую какой-то проклятой обманщицей, которая сейчас лишает себя последних крох своей «реальности».
Так как это имя… я воспринимала его «своим», а теперь и его отдаю Каролине, хотя… я ведь не имею прав ни на Аяза, ни на это обращение, которое он использовал в беседе со мной…
– Ладно, про постель поговорим потом, раз тебе так сложно, но я по тебе вижу, что мужчина там с темпераментом, учитывая, сколько на тебе следов, то… думаю, не один раз он тебя раскладывал…
Слова сестры бьют словно по щекам. Мне больно становится от того, как похабно и пошло это все звучит.
Потому что для меня с Аязом это был не просто секс, это было что-то другое… я боюсь назвать это «занятиями любовью», потому что права не имею.
Не имею!
Хочу повторять себе это как мантру, чтобы не забыть, что это я не настоящая, а Каролина – реальная!
Что это я в ее роли была, а не наоборот.
– Что еще было? – вскидывает бровь сестра, и разговор плавно переносится к моему общению с шейхой Мозиной.
Эту встречу мне удается описать в деталях, также делюсь именами слуг, которые успела запомнить, рассказываю обо всем.
– Ты шейхе понравилась?! – с нажимом спрашивает Каролина. – В руках этой женщины сосредоточено много власти, и отец Аяза, говорят, очень ее ценит… нельзя с такими врагами становиться…
В принципе Каролина подтверждает мои мысли относительно того, что с Мозиной мне не стоило ссориться, и то, что я пропустила мимо ушей пару ее колких замечаний, тоже правильно, Каролина сделала бы так же.
Все же мы с сестрой очень хорошо друг друга изучили. Она – мое отражение в зеркале, а я – ее…
И эта монетка имеет две стороны. Не думаю, что Каролине будет сложно отыграть меня…
– Думаю, да, на прощание она сказала, что мы можем стать союзницами и если у меня появятся вопросы, то могу обращаться к ней. Все это было сказано, конечно на языке дипломатии, которым владеет эта женщина в совершенстве, но сути не меняет. Она хотела, чтобы вы с ней стали союзницами…
Каролина прыскает. По мере того как говорю, ее плечи выпрямляются еще сильнее.
– Шейха очень уважаемая женщина. Молодец, Мелина, такие, как она, обычно с потрохами съесть могут неугодную невестку, а раз тебе сулили союз, то, думаю, ты понравилась этой старой кляче…
Что-то в словах сестры царапает меня, и сильно. Мне отчаянно хочется заступиться за Мозину. Не знаю почему. Вот не хочу, чтобы оскорбляла…
– Она не старая и не кляча. Дай бог так выглядеть в ее годы, – отвечаю спокойно.
Сестра вновь вскидывает бровь.
– Да с ее миллиардами так любая выглядеть может!
Пожимаю плечами, а сама вспоминаю женщину с аристократической выправкой, ухоженную и уравновешенную. Да, опасную, да, не очень понятную, но из общения с ней я поняла, что она за свою семью любого, как сказала сестра, с потрохами съест, но… такой должна быть любая мать, и пусть ей Аяз приемный сын, но…
– Ладно, Мел, с этой старухой ясно. Ты была кроткой, молчаливой, глазки в пол и не повелась на ее задирки, приняла все и показала, что имеешь гордость, но старших уважаешь, так?
Вновь Каролина морщит носик и в мое лицо заглядывает.
– Да. Примерно так, – отвечаю спокойно.
– Что еще было? Аяза сколько раз видела? Он приходил к тебе только ночью? Или днем тоже виделись? Беседовала с ним наедине?
Дальше вопросы сыплются на меня как из рога изобилия, и я в принципе рассказываю сестре все… даже про прогулку в саду, легенду и питомицу шейха…
– Жуть какая! Ненавижу кошек, а у него еще и пума! Пума! – повышает голос Кара и глаза закатывает.
– Багира, – поясняю, – шейх ее спас от браконьеров, когда те убили ее родителей, нашел малюткой, и теперь пума его верная подруга…
Говорю с улыбкой, и сердце сжимается, потому что я провела с Аязом всего ничего, но этот мужчина и все, что с ним связано, покорило меня.
– Он жестокий человек, не знающий привязанностей, – так говорят об Аязе аль-Макадуме! – поправляет меня сестра и глаза прищуривает.
– Это так, я почувствовала, что шейх – тяжелый человек, но… не бывает ничего абсолютного… ни зла… ни добра… а животных он любит… пуму свою обожает…
Поясняю свою мысль, и сестра кивает.
– Ладно, надеюсь, что смогу избежать встречи с этой блохастой. Учудила ты, конечно, Мелина! Ты должна была быть мной, а ты ляпнула, что кошек любишь. Забыла, что я их терпеть не могу! Ты должна была меня играть! Меня, а не быть собой!
Сестра явно нервничать начинает, а я прикусываю губу. Действительно, с шейхом я была слишком… настоящей, но… по-другому не могла… я боялась его как огня и словно мотылек летела на этот самый испепеляющий огонь.
– Больше, я надеюсь, ты ни в каких привязанностях не признавалась? – спрашивает язвительно сестра. – Мало ли, может, ты фанат пауков и скорпионов?!
– Нет, больше ничего… – отвечаю тихонечко и вздыхаю. Не ожидала я, что это все будет так тяжело, что душа станет разрываться на части…
– Хорошо, ладно, сестра, ты извини, я тоже на нервах. Видимо, придется первые дни тебя изображать, так как ты, Мел, немного «недоиграла»…
Пожимаю плечами. Мне от слов сестры сейчас ни жарко ни холодно. Я словно погружена в какой-то вакуум, даже мысли и действия заторможены, как бывает при стрессе, когда организм не справляется и просто уходит в так называемую заморозку.
– Ладно, Мелина, теперь давай поподробнее про секс с шейхом, – наконец выдает сестра с нажимом, и я вздрагиваю.
Открываю рот, но не успеваю ничего сказать. Слышу, как машины заезжают на территорию. Мы с Каролиной вскакиваем и бежим к балкону, и я вижу, как у нас во дворе паркуются автомобили, а затем из одного из них вытаскивают маму…
– Мама! Мамочка!
Кричу, и она поднимает голову, обеспокоенно смотрит на балкон. Машу рукой, и мама улыбается нам с сестрой… будучи на руках у крепкого мужчины, который скорее напоминает вымуштрованного телохранителя.
– Мама вернулась! – поворачиваюсь к Каролине и обнимаю сестру, которая немного холодно реагирует на эти новости, но я уже не замечаю ничего.
