Его напор слишком сокрушительный, я цепляюсь за широченные плечи шейха, царапаюсь как кошка, пытаясь унять пыл мужчины, выстоять под его напором, под жаром, которым обдает его тело.

В какой-то момент – не понимаю как – я кусаю Аяза за губу и буквально каменею, не зная, чего ожидать от мужчины, который буквально рычит и заставляет прогнуться в спине, выпятить грудь, которую накрывает горячий рот, – даже через одежду меня будто током бьет, а потом я вскрикиваю. Потому что Аяз отвечает тем же, кусает меня, а затем зализывает укус подобно зверю…

Его пальцы впиваются в мои волосы, а глаза буквально полыхают, когда шейх неожиданно отрывается от меня и смотрит так, что мне страшно становится от мощного желания, от яростного пламени, которое в его медовом взгляде переливается всеми оттенками золота.

Его глаза исследуют мое тело, скользят по коже, будто физически ставят отметины, клеймят меня. Наконец Аяз позволяет мне выпрямиться, прижимает к себе, касается моих волос, играет с прядками, неожиданно упирается лбом в мой лоб и дышит тяжело.

– Вкусная… черт возьми… чистейший нектар…

Вновь в мои глаза смотрит, и я понимаю, что если бы шейх не держал меня, я бы упала к его ногам. Сложно мне удерживать равновесие при таком напоре… и я не столько про этот момент сколько про свою душу, свое неискушенное сердце, которое откликается на каждое касание мужчины, на его ласку…

Аязу невозможно противостоять, и хоть я все время пытаюсь убедить себя в том, что этот мужчина не мой и мне нельзя в него влюбляться… сердце реагирует, он слишком умело играет с моим неискушенным телом, и хочется прокричать, чтобы он сжалился, выпустил меня отсюда, дал вернуться в свой мир, но…

Я помню его рассказ. И отношение к этой легенде…

Аяз не простит… более того, этот человек слишком проницателен, и чем скорее я покину его дворец, тем меньше возможностей ему раскрыть мою тайну уже сейчас…

Порочный. Дикий. Искушенный…

Я дыхание перевожу, а шейх выпрямляется, вновь продолжает нашу прогулку, тянет меня за собой…

Поворачивает налево, и я замечаю, как мы выходим к огромному строению… оно затеряно в этом густом саду.

– Куда мы пришли? – спрашиваю, отчего-то очень сильно напрягаясь.

Мне вдруг кажется, что Аяз уже понял, что я обманула его, и сейчас мы пришли к месту, где он будет приводить в исполнение приговор.

– Ты говорила, что любишь кошек, так ведь, Джамиля?

В голосе шейха слышны смешинки. Мой страх перед разоблачением он явно списывает на что-то другое, и я выдыхаю.

– Да… Люблю, – отвечаю тихонечко, осознавая, что шейх отмечает каждое мое слово, он внимателен к деталям…

Это строение из досок, и до ноздрей долетает запах… животный такой… резкий…

Прикусываю губу. У меня в глазах жечь начинает от напряжения, я пытаюсь разглядеть каких-нибудь кошечек, которые могут быть тут, но вольеры в отдалении пусты и слишком большие…

Ну, скажем, если там и обитают кошки, то огромные просто…

– Не пугайся только, – выдает Аяз и подмигивает, а затем свистит…

И я замираю. Забываю, как дышать, когда к нам выпрыгивает…

Огромная черная кошка… с острыми клыками, которая начинает шипеть на меня так, что я чуть от страха в обморок не падаю, вскрикиваю, отпрыгиваю, но шейх удерживает меня за руку.

– Спокойно.

И, главное, я не знаю, кому адресует Аяз этот приказ. Но мы обе замираем, у меня от испуга слезы выступают, и трястись начинаю, когда смотрю на великолепную черную хищницу, разгуливающую на воле…

– Это пума, Джамиля, ты же сказала, что любишь кошек? – спрашивает Аяз и бровь выгибает, на меня смотрит и руку мою не отпускает.

– Я-я… – заикаться начинаю, и кажется, что вообще язык к небу прирастает, – я… кошечек люблю… а эта хищница огромная… кажется… она меня слопать хочет…

Перевожу взгляд на шейха и вижу, что он откровенно надо мной потешается, в глазах веселые искорки горят, на губах шкодливая улыбка – ощущение, что передо мной совсем мальчишка…

Облизываю губы и опять кошусь на роскошную зеленоглазую хищную кошку, которая откровенно рассматривает меня, и мне кажется, что, подай Аяз знак, она набросится…

Но вместо этого шейх протягивает ладонь.

– Багира…

Выговаривает тихо, но властно, с яркой «р», которая будто сам рычит. Кошка подается вперед, упирается в ладонь шейха огромным мокрым носом и урчать начинает…

– Моя любимица… – выдает Аяз, и я понимаю, что кошечка тут у нас женщина и как любая особь женского пола довольно ревнива…

– Ты привел меня сюда, чтобы отдать на съедение своей любимице? – спрашиваю, и голос у меня дрожит, в нем проскальзывают истеричные нотки.

А в мозгу бьет набатом мысль, что шейх меня раскрыл и привел сюда, чтобы суд свой вершить, самый страшный…

Аяз резко поворачивается ко мне и прищуривается, смотрит мгновение, будто оценивая мою реакцию, мой испуг, а затем резко притягивает к себе, прижимает спиной к своей литой груди.

– Ты чего, маленькая моя, чего так испугалась?

Задает вопрос и прижимает к себе, накрывает мой живот руками, ласкает, успокаивая, а я на черную пантеру смотрю, на хищницу, которая с меня зеленых глаз не сводит.

– Успокойся, Джамиля, ты сказала, что любишь кошек… Багира… тоже кошка…

Пока Аяз рассказывает историю, я ощущаю, как у меня сердце, до ужаса быстро бьющееся в груди, успокаивается… Не на казнь он меня привел…

– Она просто огромная… и хищная… а еще она следит за мной… словно я ее дичь… – выговариваю сухими губами. Меня все еще потряхивает, и даже близость Аяза не глушит мой страх.

В ответ слышу смешок мужчины.

– Ты забавная, красавица моя… действительно интересная…

Трется щекой о мою щеку, слегка царапает. В это время огромная пума садится возле нас, по-кошачьи обернув хвост вокруг себя. Чистая кошка. Просто огромная.

– Багиру я нашел совсем крошкой… ее родителей убили браконьеры… когда наткнулся на животное… у нее были повреждены глаза, вся морда в гное, и шерстка вся в мелких порезах… На нее напали, но малявка спаслась… правда, одна не выжила бы… я забрал ее, вылечил, а когда пришел момент, когда хотел отпустить животное… моя строптивая хищница не ушла…

По мере того как Аяз говорит, я успокаиваюсь, шейх кладет крупную ладонь мне на плечо, скользит по предплечью, затем накрывает мою руку и выпрямляет ее, показывая пантере мою открытую ладонь, и я даже забываю, как дышать от страха, кажется, что мне сейчас руку отгрызут.

– Шана, Багира…

Выговаривает что-то непонятное, и спустя мгновение пантера, как самая послушная кошечка, тычется в мою руку мокрым носом. Я всхлипываю, чувствую горячее дыхание на своей руке, меня потряхивать начинает, но шок проходит, когда я усы животного чувствую, которые воспринимаются щекоткой.

Смешок вырывается, когда огромная кошка начинает меня обнюхивать, животное делает мягкий шаг на своих лапах, которые могут меня просто переломить, и упирается огромной мордой мне в живот.

В шоке поворачиваю голову, смотрю на Аяза, который выглядит слегка удивленным.

– Ты ей определенно нравишься, Джамиля… – выговаривает, слегка улыбнувшись.

– А что… что я должна сделать?

Чувствую, что животное ждет чего-то, но меня настолько эмоции переполняют, что я просто не представляю, что именно сейчас происходит.

– Просто погладь ее по холке, – отвечает шейх и отпускает мою руку, дает понять, что это геройство я должна совершить сама, без его помощи…

– Погладить? – переспрашиваю и в нерешительности смотрю на огромную голову, которая в меня упирается и продолжает обнюхивать, страх обуревает, секунда – и мощные клыки могут впиться в меня, разорвать на части…

И вместе со страхом просыпается какое-то иное чувство, любопытство, желание прикоснуться к сильному животному…

Я протягиваю дрожащие пальцы и с опаской едва уловимо прикасаюсь к короткой бархатистой шерстке, замираю в страхе, когда Багира урчать начинает, оттягиваю пальцы.

– Ей нравится, почеши холку, – подсказывает шейх, и я сдаюсь, ласкаю животное, и спустя мгновение счастливая улыбка расцветает на моих губах…