— Не трясись ты так! — хохотнул один из членов банды. — Не обидим! А если и обидим, то заслужил значит…

— Э, парни! — крикнули у них из-за спин.

На ноги поднялся тот зэк, что сидел в столовой во главе стола. Вразвалочку подошел к подручным, оперся на плечо одного из них.

— Ну что, заключенный Кан Ён Сок, пояснишь, что за подставу ты моим парням устроил? И кого это ты с собой притащил…

— Это тот громила! — выкрикнул кто-то из-за спины смотрящего. — Которого только перевели!

— Вот значит как…

Зэк медленно окинул меня оценивающим взглядом, после чего перевел глаза на Мун Джина. Да так и завис.

— Ты чем тут занимаешься?.. — уставным тоном пробасил здоровяк за моей спиной. — Ну-ка, упал-отжался!

— Старший сержант Мун Джин! — воскликнул бандит, а на лице мужчины появилась искренняя улыбка.

— Капрал Гон Хи Чжун! — воскликнул бывший телохранитель, выходя вперед и полностью закрывая мне обзор своей спиной.

— Вот уж не подумал бы!

— Да и я!

Гон Хи Чжун тут же чуть склонил голову, а вот его подчиненные застыли, не понимая, что вообще происходит.

— Ну-ка, отбросы! Поприветствовали старшего сержанта! Это его заслуга, что нам китайцы еще глаз на жопу не натянули! Это он меня всему научил, что рукопашного боя касается! Живо, проявили уважение к старшему!

Мун Джин спокойно окинул взглядом согнутые спины бандитов, выждал пару секунд, после чего буркнул тихое «вольно».

Гон Хи Чжун, сияя, тут же потащил своего сонбэ на лучшее место рядом с собой, постоянно вспоминая времена службы, Мун Джин же сдержанно отвечал, но больше молчал, кивая головой.

Вопросы порешали минуты за три. Когда Гон Хи Чжун узнал, что сокамерники Мун Джина просто неправильно поняли его просьбу пригласить меня заглянуть поздороваться, а я, как истинный северянин, сразу газанул и стал разруливать ситуацию, как мог, все недопонимания были исчерпаны.

— Добрый ты стал, сонбэ! Ни одного перелома!

— Годы работы с гражданскими, — чуть смущаясь, ответил здоровяк, потирая костяшки на кулаках. — Да и зачем людей зазря калечить.

— Слышали⁈ — прикрикнул Гон Хи Чжун на своих. — Старший сержант с вами по-доброму еще обошелся! А мог бы и переломать! Так что будьте благодарны за его доброту!

Зэкам вокруг опять пришлось кланяться, а я только стоял и удивлялся происходящему.

Правильно говорят: мир квадратный, за углом встретимся. Понимая, что с бандой проблем больше не будет, я улучил момент, и, попрощавшись с Мун Джином и его вновь обретенным хубэ, двинул на прогулку. Стоять на одном месте было все же прохладно, да и зачем тратить остаток времени во внутреннем дворике на воспоминания телохранителя и бандита о совместной службе в армейском спецназе?

Но вот проставиться нам с Мун Джином все же пришлось. Исходя из обязанностей старшего, бывший телохранитель должен был накрыть стол для младших — а это и его подопечный из спецназа, и другие члены банды. Чуть разобравшись в том, кто все эти люди и чем они занимались, я понял, что совсем уж отбросов и психопатов среди них нет. Большинство — просто свернули не на ту дорожку во время старшей школы. Кто-то прельстился прелестями работы на чопок в старшей школе, кто-то был хулиганом, кто-то — оказался должен и стал шестеркой, а после дослужился и до полноценного бандита. Драки, рэкет, полулегальный бизнес типа торговли паленым алкоголем и теми же серыми телефонами. Сеульские банды промышляли много чем, но представителей крупных бригад в этой тюрьме не было. Так, мелкая районная гопота, которая решает вопросы на кулаках и дубинках, изредка хватаясь за выкидные ножи, да и то, только чтобы попугать оппонента. До тех головорезов, что вломились к нам с Пак Сумин в квартиру, им было как пешком до Америки.

Собственно, большинство и сидело за драки с нанесением телесных повреждений различной степени тяжести, а так как сроки были не первые, то и осудили мужчин кого на три, а кого и на все семь лет. Но, как понятно из режима тюрьмы, наказание было еще не самым строгим — это не полноценная зона с каторжными работами, а вполне себе центр исправления, как и было заявлено на вывеске у главного входа.

Четыре дня мы с телохранителем выгребали мой и его лимит на покупки в тюремном магазине, чтобы подготовить стол, достойный старшего сержанта Муна. В итоге на почти четверть миллиона вон был накрыт вполне себе достойный ужин на десять персон, с рамёном, сушеным мясом, многочисленными закусками и сладкой газировкой вместо соджу. Кто-то из зэков предложил поставить из этой жижи брагу, но Мун Джин отказался, справедливо ткнув пальцем в белую нашивку на своей груди и заметив, что проблемы с администрацией не для него.

Тюремная охрана смотрела на все происходящее сквозь пальцы — до надзирателей быстро дошел слух, что один из заключенных оказался армейским командиром местного главаря корейской группировки — ведь подобный расклад был им только на руку. В тюремной иерархии появилась дисциплинированная фигура, которая пользовалась авторитетом не за свои бандитские дела, а за вполне легальную службу государству, да еще и сидел Мун Джин не по тяжкой статье. Так что от подобного банкета всем сторонам была одна лишь выгода.

В эти же дни я обсудил с Мун Джином и то, что мой адвокат перестал выходить на связь.

— У меня нет прямого контакта с госпожой Пак Сумин, — признался здоровяк, — но я всегда могу связаться со своим товарищем из NIS, а он уже поговорит с ней. Что думаешь?

Использовать нисовца как гонца мне не хотелось — все же, любой чекист птица гордая, и дергать подобных людей, тем более агентов-следователей, лишний раз не стоило. Так что от такого расклада я отказался. А вот о чем договорился — так это о том, чтобы Мун Джин взял на себя мое финансовое обеспечение. Я без затей предложил здоровяку логин и пароль от моего интернет-банкинга, чтобы он смог перекинуть деньги с моей зарплатной карты с помощью телефона Гю Чона или госпожи Юн Хян Ми на свой счет, но на это Мун Джин только отмахнулся.

— Полмиллиона вон в месяц, о чем вообще речь? Я на бензин больше тратил, — ответил мужчина. — Вообще не проблема. Тем более, моя фирма до сих пор работает без каких-либо преград.

— Да ладно? — удивился я.

— Да, мы с госпожой Пак Сумин хорошо подготовились, — кивнул Мун Джин. — Директором я больше быть не смогу, но вот учредителем — легко. Так и поступили. А один из моих заместителей получил повышение.

Мужчина хмыкнул, но больше в подробности вдаваться не стал.

О его невесте мы толком не говорили. Мун Джин понимал, что фигура Юн Хян Ми была для меня неприятна, да и сам он не хотел лишний раз вспоминать свою избранницу. Насколько я понимал позицию здоровяка — он открыто осуждал поведение женщины и единственное, что заставляло его оставаться рядом с ней, это долгие и глубокие чувства, которые он питал к дочери Юн Донджина. По поведению здоровяка я видел, что у него были ко мне какие-то неудобные вопросы; Мун Джин внимательно за мной наблюдал, а иногда бросал такие взгляды, будто бы пытался подловить на какой-то лжи. Но маска Кан Ён Сока прикипела к моему лицу довольно плотно и Кан Гванджин, который в полной мере расправил плечи рядом с Пак Сумин, сейчас даже носа своего не показывал. Я был просто головастым ассистентом чебольки, который угодил в мясорубку семейных разборок и целиком и полностью осознавал свое место.

Работали мы, само собой, не вместе. Мун Джин без каких-либо пререканий записался в бригаду, работающую на погрузочных работах. Как сказал сам здоровяк — лучше ему таскать тяжести, чем горбатиться за швейной машинкой. Варианта вообще не работать у нас не было — обоим нужны были баллы на ежемесячной комиссии по рейтингу, а Мун Джину так и вовсе они были просто жизненно необходимы, ведь для него условно-досрочное за хорошее поведение было не пустым звуком, как в моем случае, а вполне себе реальным сценарием. Сидеть полтора года бывший телохранитель не собирался и уже к концу лета планировал выйти на свободу, в том числе и при содействии своего влиятельного будущего тестя.