— Мишина провоняет…
— Ничего, выветрится, с открытыми окошками поедем.
Парни, корча недовольные физиономии вздернули Князева вверх и потащили к выходу, а я повернулся к парню:
— Ну что, давай прощаться?
Наверное, кто-то назовет меня извергом, но я уверен — тот, кто пытается похитить маленького ребенка у родителей, жить недостоин. Паренек попытался откатится под диван, но этим лишь облегчил мою задачу. В последний момент я передумал убивать его, просто дважды ударил кувалдой по каждому локтю и колену, убрал кувалду в пакет и вышел из квартиры, на закрыв входную дверь — даже этот, потерявший сознание, после второго удара по ногам, упырь заслужил второго шанса. Когда придет в сознание, найдет способ позвать на помощь, ну а нет — значит нет.
Кувалду я выбросил на обочину в промышленной зоне, на выезде из города. Олега уложили сзади, на покрытый резиновыми ковриками пол машины, сверху накидав старых тряпок. Включенная печка и опущенные стекла создавали в машине приемлемую атмосферу. Улицы города были погружены в темноту, дороги были пусты, и я надеялся проскочить посты ГАИ без приключений.
«Запорожец» под управлением Брагина, бодро тарахтя сорокасильным движком воздушного охлаждения, постепенно отрывался от нас, рация на полке под бардачком тихонько шипела, Олег, лежащий за сиденьями проблем не создавал, наверное, гадал, как далеко мы увезем его за город, чтобы закопать в лесу.
В Кемерово мы въехали рано утром, когда постовые инспектора ГАИ готовились к предстоящей пересменке, а не торчали с полосатыми палками у будок стационарных постов. Сейчас надо было где-то отстоятся и дождаться вечера, когда братва закончит свои хлопоты и приступит к заслуженному отдыху.
Банда, в гости к которой мы приехали, базировались в скромном кафе на въезде в город, между Заводским и Ленинским районом, со стороны подходившей с юга. Как я понимаю, в столице шахтерского края эта группа не очень котировалась, вот и не лезли они в центр, выбрав объектом своего внимания жирных бурундуков из соседнего города.
С осенней темнотой к зданию кафе, еще советской постройки кирпичной стекляшки, подъехали три легковые автомашины, в дополнении к двум иномаркам, что стояли на засыпанной мелким отсевом, плохо выровненной площадке, последнюю пару часов. Захлопали двери и десяток человек, облаченных в бандитскую униформу — спортивные костюмы и кожаные куртки, потянулись к освещенному цветными лампочками, входу в кафе. За последние три часа, что мы наблюдали за объектом, на автобусной остановке не появился ни один человек, стоявшее в пятидесяти метрах, промышленное предприятие, неясного назначения, казалось вымершим, но его территории не горело ни одного фонаря. В довершении всего пошел противный, холодный октябрьский дождик и я решил, что пора двигаться — влажная глина узкого проезда «куда-то в поля», с которого мы наблюдали за кафе, начала набухать грязной влагой, и я боялся, что «дорогу» скоро развезет.
Виктор высадил нас у загаженного человеческими испражнениями, павильона автобусной остановки, и, дождавшись, когда мы выгрузим из салона тюк с пакованным в липкую ленту, Олега Князева, уехал дальше, по трассе, в сторону города. Мы поставили Олега на ноги и начали срезать на нем мотки скотча. Князев несколько раз пытался упасть — ноги отнялись от долгого лежания, потом долго кривился, то ли от боли от возобновленного кровообращения, то ли от моих напутственных слов.
— Поздравляю. Ты прибыл туда, куда стремился. Там, в кафе — бандиты, чьих братанов ты перебил в Городе, и не возражай, мне все равно, что там у вас было. Все просто. Они хотят убить тебя, ты хочешь убить их. Меня не устроило, что ты хочешь свалить в Казахстан, а потом еще дальше, не закончив дела с этими ребятами. Ты сейчас пойдешь туда и убьешь их всех, или умрешь сам, но зато героем, с оружием в руках, как ты, наверное, и мечтал, попадешь в Валгаллу…
— И что ты мне дашь, Громов? — Князь презрительно усмехнулся и сплюнул густой слюной, которая повисла у него на подбородке: — Столовый ножик?
— Почему? Все будет честно. Держи. Я протянул стволами вперед газовый револьвер, переделанный под стрельбу «мелкашечными» патронами и старый ТТ с двумя обоймами.
— Только не пытайся в нас стрелять, не глупи. — я постучал ногтем по пластинам бронежилета, поддетого под куртку и кивнул на «Калашников», который ловко держал Руслан, стоя в трех метрах от нас: — В кафе у тебя шансы есть, а против нас ни одного.
Олег постоял еще пару минут, после чего взял у меня пистолеты и, зябко подняв ворот толстого свитера, на негнущихся ногах, двинулся в сторону освешенного здания, откуда доносились аккорды чего-то шансонистого.
Руслан положил ствол автомата на металлическую решетку павильона, держа на прицеле, хорошо различимый на фоне освещенных окон, силуэт человека-циркуля.
Олег сунул револьвер в карман, вставил в пистолет одну из обойм, что-то ответил двум парням, курившим на крыльце… Два выстрела из револьвера слились в один, у парней подкосились ноги, и они легли у порога, крест –накрест, а Олег просто перешагнул через них и шагнул в помещение. Крики, выстрелы и музыка слились в адский тарарам, судя по количеству выстрелов, внутри заведения бывший капитан столкнулся не с хором мальчиков-зайчиков, обитатели кафе попытались встретить незваного гостя достойно.
— Что, пошли, посмотрим? — я натянул на лицо шапку с дырками для глаз и рта.
— Может не стоит? Завтра в газетах бы все прочитали. — привычно бухтел Руслан, уже двигаясь в сторону «стекляшки», на ходу натянув свою шапку на лицо.
Олег прошел через кафе, как ножик сквозь масло, при этом, экономя патроны, старался не стрелять в обслугу — только один официант, привалившись спиной к барной стойке, постанывая, перетягивал рану на бедре полотенцем, остальные, две перезрелые девицы, с обесцвеченными волосами и бармен, молча сидели на корточках, за той-же барной стойкой, а при нашем появлении дружно закрыли глаза, зашептав скороговоркой, что они ничего не видели. Посетители же, лежали в зале, среди столов, битой посуды и луж разлившегося спиртного. Кто-то еще стонал, но большинство признаков жизни не подавало.
— А вы еще кто такие…- из кухни вывалились два встрепанных парня в синих спортивных костюмах, с пистолетами в руках, но автомат Руслана оказался сильнее их кунг-фу.
— … — я показал на густые капли крови на полу кухни, и Руслан осторожно заглянул туда. Поваров или их тел на кухне не было видно, судя по приоткрытой дверце стационарной холодильной камеры, кулинары успели спрятаться там. А вод дверь, ведущая на задний двор была распахнута настежь, и густые капли крови вели свою дорожку на улицу.
Руслан шагнул в проход, но я успел ухватить его за плечо — Князь, показавший себя лихим стрелком, хотя и раненый, если у него осталось несколько патрон, мог поджидать нас в темноте двора, и стоит кому-то показаться в ярко-освещенном проеме двери…
Мы вернулись на улицу через зал, обошли кафе сбоку, что спасло нас от неприятной встречи — откуда-то из темноты выбежали еще пара спортивных парней с оружием в руках, которые тяжело и хрипло дыша, ввалились в кафе через задний вход. Судя по расстроенным лицам бандюков, раненого Князя они не догнали и вернулись, потому что услышали новые выстрелы со стороны кафе.
— Сука! — я хлопнул Руслана по плечу: — Там же Брагин в машине сидит у дороги! Если Князь его увидит…
Мы побежали по мокрому асфальту в сторону электрического зарева, стоящего над городом Кемерово. Там, в нескольких сотнях метров нас с машиной ждал наш товарищ и если Князев доберется до него первым…
Виктора Брагина спасло то, что Князев стал уходить от преследователей через поле между промышленными предприятиями, а не вышел на дорогу, иначе, вряд ли мы бы застали живым этого оптимиста, остановившего машину на обочине, при включенных подфарниках, заведенном двигателе и негромко играющем радио.
