— Ну, что, на дачу? — хмуро спросил он.

Мы расселись на заднем диване. Посерёдке уместилась Элла, её мать за мужем, а я за водителем.

— Я бы с огромной радостью, — кивнул я, — но вы же слышали мой разговор, Яков Михайлович, нужно работать, начальница ждёт.

— Что ещё за начальница? — недовольно спросила Элла.

— Ну, у всех есть начальники, кроме Брежнева, — усмехнулся я. — У него совесть лучший контролёр.

— Сашенька, строгая начальница у вас? — спросила мама.

— Своенравная, — улыбнулся я.

— В каком смысле? — прищурилась Элла.

— Ну… что хочет, то творит. Типа Салтычихи.

— Не может быть…

— Нет, конечно, это я пошутил.

— Интересно, первый раз встречаюсь с ситуацией, когда начальник отдела снабжения женщина, — удивилась Ада Григорьевна.

— А у нас на фабрике девяносто процентов всех сотрудников — женщины. Так что в наших реалиях это вполне нормальное явление.

— Девяносто процентов женщины? — переспросила Элла и задумалась.

— Да, так и есть, — подтвердил я. — Яков Михайлович, будьте добры выбросьте меня где-нибудь на остановке, мне надо в другую сторону.

— Так мы тебя можем довезти, правда, пап?

— Не нужно, я доберусь без проблем. Поймаю попутку.

— Арсен, посмотри, чёрная «Волга» едет за нами? А то поймает Ананьина вместо попутки.

Прозвучало так, будто я поймаю дурную болезнь.

— Не вижу, Яков Михайлович, — отозвался водитель. — Вроде нет… Но точно сказать не могу.

— Ананьин — это ваш сегодняшний посетитель? — уточнил я.

— Он самый… Он самый…

— Так что, вот тут приторможу?

— Мне подойдёт, — ответил я.

— Ты когда придёшь? — успела выкрикнуть Элла, только вот я уже не успел ответить.

Машина сорвалась с места, увозя семейство Кофманов на дачу. Пятница, разгар рабочего дня. Хорошо быть королём, как сказал бы Мэл Брукс…

Я осмотрелся увидел подземный переход и перебежал на другую сторону. Там долго стоял на обочине с поднятой рукой. Железный поток тёк мимо, ветер трепал плащ, но никто не хотел останавливаться. Наконец, я заловил красный рафик. Когда подъехал к гостинице «Ленинградская» было уже начало двенадцатого.

Я позвонил со стойки регистрации в номер Зинаиды.

— Поднимайся, — велела она.

Видать, замок заело.

— Как я поднимусь-то? — засмеялся я. — Кто же меня пустит? Я ведь в вашем хотеле не проживаю.

— Сейчас я этот вопрос утрясу.

— Не нужно, Зинаида Михайловна. Время убегает, нам бы поторопиться. Так что лучше уж вы спускайтесь. Вы мне не заказали пропуск?

— Так я же и говорю, что сейчас организую.

— Не в гостиницу, а в Дом советов. На совещание. Вы не забыли? Мне с Кумачёвой Аллой Сергеевной нужно встретиться.

— Это ещё кто?

— Зинаида! — повысил я голос, но тут же сбавил обороты, — Михайловна. Я вам по пути всё расскажу. Выходите скорее.

— Хорошо, — недовольно процедила она. — Оденусь только.

То есть она там раздетая что ли? Капец!

Ткачиха появилась минут через двадцать. Яркая, крепкая, энергичная и передовая, прям олицетворение советской женщины-труженицы. Со снопом, серпом, наковальней и молотом.

— Зинаида Михайловна, совещание-то началось уже! Попадёт вам за опоздание.

— Яйца курицу не учат, Жаров. И потом, ты сам только что припёрся. Я тебя всё утро ждала.

— Хорошо. Давайте, поедем. Вы на меня пропуск заказали?

— На месте решим. Мне сказали с этим всё просто. Паспорт с собой?

— Да.

— А командировочное?

— И командировочное, но командировка у меня в Иваново.

— Ладно, не паникуй. Зарегистрируем тебя, как делегата. Ещё и гостиницу дадут.

— Мне не нужно гостиницу, я же…

— Ну, да, да, у бабушки, я знаю.

До Колонного зала Дома союзов мы домчали на такси. Влетели в фойе и напоролись на длинные столы, накрытые белыми скатертями. На столах стояли таблички с надписью «Регистрация делегатов».

Дам, регистрирующих вновь прибывших, было мало, поскольку практически все участники в этот момент были уже в зале. Зато милиции, охраняющей общественный порядок, было достаточно, и мысль о проскоке внаглую даже не возникала.

— Нет, — покачала головой строгая седовласая большевичка, пробежав списки на букву «Ж». — Это вам шутки что ли? От предприятия один человек. Если Жаров не заявлен, значит и не получит регистрацию. Может быть, вы думаете, что тут каждый прохожий с улицы зайдёт и прямой наводкой в зал проследует, вы заблуждаетесь. У нас тут приветствие членов политбюро ожидается. Здесь секретари ЦК, в конце концов. Вас бы саму не пускать, за такое опоздание, но так уж и быть, проходите. Но регистрировать постороннего я не буду.

— Да он не посторонний, он работник…

— Работник, не работник, а может, просто симпатичный юноша, это неважно. Важно то, что я вам только что сказала. Если у вас остались вопросы или просьбы, а может, даже и требования, обращайтесь в министерство и там вам обязательно помогут. Если, конечно, сочтут нужным.

Зина получила папку с материалами, и мы отошли в сторонку.

— Ну что, Зинаида Михайловна, это залёт.

— Так! Жаров! Это что за выражения такие? Я начальник тебе, а не подружка, пока ещё.

«Пока ещё» меня немного напрягло.

— Давайте пропуск свой, а сами здесь стойте.

— Ага, щас! — упёрла руки в бока Ткачиха. — А как ты будешь разыскивать свою Аллу Сергеевну? На сцену, может быть, заберёшься и закричишь? Жди здесь, а я пойду её разыщу и выведу сюда?

— А вы как? Со сцены?

— Найду уж как-нибудь! Кстати, о сцене, что там с Большим театром?

— Так поступают все женщины.

— Как поступают?

— Узнаете сегодня. Так называется опера Моцарта В. А. Начало в девятнадцать часов. Явиться нужно за полчаса. Видите, я задачу выполняю, а воть вы не выполняете. А ведь кто-то говорил, что план горит.

— Да и… — махнула Зина рукой, — хер с ним. С планом.

— Неправильно, Зинаида Михайловна. Давайте мне вашу регистрацию, а я пойду в зал, искать замдиректора по сбыту.

— Так, Жаров, не морочь голову. Стой здесь и жди. И не вздумай куда-нибудь смыться.

Она развернулась и гордо понесла свой выставленный, как бронебойное орудие бюст, в зал, где гремели аплодисменты. Приветствовали высшее партийное руководство. Чудеса, конечно… Вот, только руку протяни и коснёшься настоящих вождей мирового пролетариата. Можно даже было бы к ним подойти и сказать что-нибудь. Например, Горбач — агент ЦРУ. Я даже улыбнулся этим мыслям. Детским и наивным.

Но надо было что-то решать, как-то подбираться к этой Алле Сергеевне. Даже если Зина мне не будет проедать плешь за не добытую шерсть, то выглядеть пустозвоном перед Кофманом мне бы не хотелось. Да и в Питер надо было наведаться под предлогом поездки в Иваново.

В общем я открыл программу, взятую из папки Зины и начал изучать. Через полчаса запланирован перерыв на обед, а потом будет работа по секциям. Обед будет в буфете, а… Ого! Кумачёва Алла Сергеевна выступит с докладом в Октябрьском зале, после обеда…

Так… Нужно было пробираться вовнутрь. В это время в двери начали затаскивать ящики с оборудованием. Телевидение приехало.

— Скорее, скорее, товарищи! Скоро будет Суслов выступать!

— Раньше надо было…

— Прекратите болтовню!

Сразу поднялась суматоха, забегали энергичные молодые люди в кожанках и деловые барышни с папками.

— Так, молодой человек, не стойте, помогите девушке, в конце концов.

— Я?

— Ну, разумеется, вы!

Я подскочил, схватил ящик с мотками проводов и потащил его вслед за девушкой, которой нужно было помочь.

— Да не шумите же! В конце концов! Сладу с ними нет!

Девушка явно знала, куда идти и бойко чесала вперёд, оглашая анфилады фойе колонного зала звонким эхом.

— Не отставайте, пожалуйста! — подгоняла меня она. — Давайте скорее!

— Любшина, куда? — окликнул её пролетевший мимо здоровяк с круглой коробкой.

— В Октябрьский неси, в тот, что синий, короче.