Пока блаженное насыщение рассасывалось, превращаясь в обычное состояние, девушка глубоко дышала свежим воздухом, испытывая лимит объема легких, и прислушивалась к звукам с улицы, стараясь расшифровать каждый из них.

Мягкий шум мотора, вкрадчивый шелест шин. Жужжание соседской газонокосилки. Лает собака миссис Уитуики (только ее пес лает так противно). Велосипедный звонок и поскрипывание педалей – это развозят почту. Голоса с детской площадки. Кажется, снаружи кипит жизнь.

Вместо того чтобы протянуть руку на полку за книгой «Все из ничего» Краусса, которую они с Отто читали параллельно, или хотя бы отнести поднос на кухню, Нина поднялась и прислонилась лбом к стеклу, глядя на улицу. Облачно, солнечно и свежо. Прекрасная видимость… и так много людей сегодня снаружи.

Тут ее посетила гениальная мысль. Она достала из-под кровати тот самый бинокль, которым на прошлой неделе обзавелась после удачной вылазки. Отец помог убрать неисправности, а Нина перекрасила его из скучного бурого в матовый фиолетовый, чтобы чувствовать себя настоящим спецагентом на задании.

Предполагалось, что бинокль будет сопровождать ее на грядущих рейдах (хотя уместнее были бы приборы ночного видения), но сегодня Нина впервые решила пошпионить за обычными людьми: соседями, прохожими. Попробовать себя в роли бесстрастного наблюдателя, который может вершить чужие судьбы, но выбирает не вмешиваться.

Сердце ускорило темп от нетерпения – может быть, удастся подсмотреть что-то любопытное и сразить наповал Отто. Интересно, насколько это законно? При мысли о законе сам собой вспомнился Клиффорд, а точнее, необходимость завтра посетить участок, поговорить и отметиться. О новом бинокле Ларсу лучше не рассказывать, иначе он может догадаться, откуда тот у нее взялся, и начать читать нотации. Лицемер.

Нина подкрутила увеличительную шестеренку, настроила резкость изображения. Бинокль давал достойный зум и почти чистую картинку. Этого было достаточно. Она прислушивалась к звукам и старалась отыскать их источник с помощью устройства в руках.

Уловив среди прочего шума знакомые резиновые хлопки по бетону, Нина навела окуляры и нащупала спортплощадку ярдах в ста от дома. А все-таки чердак – отличный наблюдательный пункт! По вылинявше-бордовому пружинящему покрытию в белую разметку рассыпались дети и подростки со скакалками, мячами, бадминтоном.

У баскетбольного кольца толкались и прыгали штук десять парней ее возраста. Нине мгновенно захотелось к ним, размяться, поиграть, и она, полная решимости немедленно сорваться с места, чуть не опустила бинокль. Но в последний миг заметила, как мелькнуло знакомое лицо, и передумала. Шпионаж на полпути не бросают, надо извлечь из разведки максимум.

Массивное тело в белой футболке и черных спортивках перемещалось по площадке. Такое быстрое, ловкое и сильное, что это даже раздражало. Задевало струны самолюбия, которые раньше и не думали вибрировать от соперничества с кем-либо еще.

Значит, поиграть любишь, Сет Ридли?

Слухи о том, что новенький пытается побить ее рекорд в игровых автоматах, дошли до Нины быстрее, чем он предполагал. Впервые за последние полгода кто-то приблизился к ее результату, но превзойти так и не мог, и девушка молча наблюдала за его потугами, размышляя, зачем ему это нужно. Отомстить за какую-нибудь школьную обиду, поставить на место, личная неприязнь?

С момента, как она узнала личность невидимого конкурента, узнали и остальные. Многие ожидали, что Дженовезе возненавидит Сета. А она, напротив, только сейчас и начала к нему присматриваться, хотя и не без раздражения. Зарекомендовать себя как достойного соперника – это лучшее, что можно придумать, чтобы обратить ее внимание, и самая крепкая веревка, которой ее можно к себе привязать. Но ведь не добивался же Ридли именно этого?

Нет, такого просто не могло быть. Даже в теории дико представить, будто за его действиями кроются такие цели.

Если Сет пришел заниматься на эту площадку, получается, он живет где-то неподалеку? Может, они вообще соседи? Нина попыталась вспомнить, на какой остановке Ридли заходит в школьный автобус по утрам, и не смогла. Она не обращала внимания, когда он появлялся в поле видимости. Раньше не обращала.

Иронично, что на прошлой неделе она показывала ему этот самый бинокль, через который сейчас следила за ним. И зачем, спрашивается, она это делает? Ну, играет парень в баскетбол. Что такого?

Глядя на Сета, Нина почему-то думала о том, какой красивый и мужественный, должно быть, у него отец… Она хотела бы его увидеть, это уж точно. Наверняка Сет очень на него похож. Улучшенная ко-пия.

Ридли на минуту отделился от месива тел, чтобы скинуть мокрую от пота футболку и повесить сушиться на турниках. Несколько парней последовали его примеру, но на фоне Сета у них не было шансов приковать к себе внимание.

Температура повысилась не только на улице, но и в комнате Нины Дженовезе. Убирать от глаз бинокль она больше не планировала, но и просто смотреть на это, бездействуя, было пыткой. Кровь шумела в ушах, ладони вспотели, будто отказывались держать что-либо, и приходилось вытирать их о штаны.

Обнаженный торс Ридли странно взволновал Нину, хотя она видела его не в первый раз, а однажды вообще стояла в десяти дюймах, можно сказать, дышала в него, и ей было плевать. Тогда она злилась, а теперь смотрела другими глазами. Может, из-за дистанции. Может, из-за сытости и хорошего настроения.

Бинокль давал слишком хорошее изображение, чтобы не продолжить наблюдение.

От паха, минуя пупок, поднималась бесстыжая полоса длинных темных волос, у солнечного сплетения она разрасталась, древесной кроной раскидываясь по грудным мышцам. В последний раз, когда она видела Сета без футболки, волос как будто было меньше. Либо они были значительно светлее, а сейчас потемнели, например, из-за подскочившего тестостерона.

Ларс ей об этом рассказывал. Как хороший коп он отлично знал анатомию и биологию человеческого тела. Тестостерон повышается, когда рядом с мужчиной долгое время находится женщина, которая ему нравится: его тело матереет для союза с ней, гормонально и химически подстраивается. Аналогичное происходит с женским телом.

Отто упоминал, что Ридли встречался с его сестрой. Неужели волосы на теле Сета потемнели из-за Ханны? Какие глупости. Да и какая разница?

Нина и раньше растительность на мужской груди видела, поэтому не понимала причины участившегося вдруг пульса и сбившегося дыхания, – у отца, конечно же, у Отто тоже, даже у пацанов в раздевалке на хоккее, и ничего особенного в этом не было. А сейчас все по-другому. Понять бы почему.

Внутри шевельнулось забытое ощущение. Слизень. Но Нина не обратила внимания и продолжила смотреть в бинокль, крепче прижав окуляры к бровям. Будто это могло помочь приблизить ее к Сету. Будь это так, она бы вдавила бинокль в глазницы, прямо в мозг. Тело, конечно, хорошее, но не настолько, чтобы замочить два пальца.

Однако это было еще не все. Нина прищурилась, пытаясь понять, не показалось ли ей. Что-то блеснуло на груди у этого парня. Может быть, капли пота? Ну уж нет, это было что-то мелкое и металлическое. Как сережки. Только не в ушах.

Девушка резко отняла бинокль от лица, чтобы перевести дух. Покусала губы и несколько раз коротко засмеялась, нарезая круги по комнате. Убеждая себя, что ей не надо больше смотреть. Что ей все же показалось, а если и не показалось, то какая, к чертям, разница? Вот какое ей дело до чьих-то проколотых сосков? Но это лишь сильнее ее распалило.

Двадцать секунд спустя она стояла на том же месте и в той же позе, жадно нащупывая взором, усиленным увеличительным стеклом, рослую фигуру на спортплощадке. Да, абсолютно точно. Ей не показалось. Но как же это, должно быть, больно.

И с какой стати ее собственное тело вдруг так остро реагирует на присутствие Сета Ридли? Всего лишь угрюмый нелюдимый новенький с весьма своеобразными взглядами на коммуникацию. С которым она практически не общалась и не планировала этого впредь, пусть он хоть миллион раз победит ее в чем угодно.