Криз думал буквально секунду, потом принял решение.

— Идёт! После того как накормим людей, я готов уделить вам пол дня. Торговаться заранее не буду, верю, что дадите что-нибудь годное, — сказал он.

Добровольцы нашлись, видимо в такой трудной ситуации, лучше было не зарабатывать у Кризиса плохую репутацию. Потом дороже выйдет. А он всё видит и всё понимает. Кто мог бы пойти, но просто не хочет или боится. Впрочем, люди тут были сознательные, просто очень уставшие. И уходить из комфортного места, в котором они так внезапно очутились, не хотелось вообще никому.

Каждый надел на себя пустой бурдюк с лямками, чтобы можно было носить их как рюкзаки. Эта процедура для них была очень знакома и привычна. Они постоянно ходили за едой в те подвалы, где были устроены резервуары для роста биомассы. Пётр знал об этом по рассказам Ёжика.

Когда Кризис дал наставления тем кто оставался в саду, и все кто собирался за едой направились к выходу, их догнала девчонка с бурдюком за плечами.

— Я тоже пойду, — крикнула она Кризису.

— Женщин не берём, — сказал строго Криз.

— Так я на женщину пока не тяну, — дерзко ответила девчонка, она была по возрасту приблизительно как Ёжик.

— Реза, ну куда тебя опять несёт? — сказал Криз, — все остальные хотели бы остаться, но им приходится идти. А тебя оставляют, а ты всё равно не можешь усидеть на месте.

— Лишние руки не помешают, — с вызовом сказала девчонка.

— Ладно, — устало махнул рукой Криз, — не до церемоний. Хочешь, иди, но нянчиться с тобой никто не будет.

— А когда это со мной нянчились? — спросила девчонка.

Кризис опять махнул рукой, но отвечать не стал. Он понял, что спор может затянуться, а тратить на него силы не было никакого желания.

— Реза? — тихонько сказал Пётр Ёжику, — я думал, что ваши клички обычно что-то означают.

— Всегда означают, — кивнул Ёжик, — Реза это сокращённо от Резвая. И она, правда, такая. На месте вообще не сидит, очень активная. Резвая, одним словом. Кризис про неё говорит, что у неё шило в одном месте.

— Во, мы с тобой ещё одну резвую знаем! Не догадываешься, кто это? — спросил Пётр.

— Нет, — удивлённо сказал Ёжик, — кто?

— А кто тебе нож дал? Её тоже вполне можно резвой называть. Хотя там лучше подойдёт взбалмошная, наверное, — сказал Пётр.

— Взбалмошная и Резе тоже подходит, хохотнул Ёжик, — но потом спохватился, — а про кого ещё ты говоришь, я так и не понял, — серьёзно добавил он.

— Ладно, не понял он, — снисходительно сказал Пётр, но тему развивать не стал, — скажи лучше, далеко нам идти?

— Кажется не очень, — подумав, ответил Ёжик, — если я правильно понимаю, к какой кормушке поведёт нас Криз. Но это и не рядом. Потопать придётся.

— Надеюсь быстро управимся, — вздохнул Пётр, — тревожно мне, долго наши на одном месте сидят.

— Если бы мы к нашему дому шли, быстрее бы не получилось. Туда дальше идти намного. Одно на другое поменялось, может быть одинаково и получится, — сказал Ёжик.

— Я уже говорил, что ты философ? — спросил Пётр.

— Говорил, — почему-то недовольно ответил Ёжик. Видимо быть философом ему не очень хотелось.

Шли они часа два. Потом ещё возвращаться придётся столько же, ещё и с грузом. Нужное место оказалось большим, полуразрушенным зданием, мало чем отличимым от сотен и тысяч других таких же. Но отличие было. В подвале этого здания раньше был большой резервуар. То ли резервный запас воды там находился, то ли ещё что-то, теперь этого уже было не узнать.

Вот его-то умельцы и приспособили под выращивание биомассы для питания. Ни одному человеку в здравом уме эта дрянь нравиться не может, однако это был их основной рацион. И если выбирать между этой едой и голодом, то все без исключения выбирали эту еду. Дураков не было. А если и были, то уже давно умерли от голода.

Резвая, действительно, оказалась очень резвой. Она прошла расстояние в два, а то и в три раза больше чем остальные. Она постоянно исчезала куда-то, потом неожиданно появлялась с разных сторон, как будто периодически обегала их небольшую группу вокруг, проверяя всё ли в порядке и нет ли кого поблизости. Хотя разведка была, всегда два человека шли впереди и внимательно смотрели по сторонам. Но Резвой этого казалось мало.

Криз не обращал на неё внимания, видимо привык к такому поведению и не хотел мотать себе нервы, вступая в бессмысленную перепалку. Хотя ему, кончено, было бы спокойнее, если бы она тихо шла вместе со всеми, а не шарахалась по сторонам. Она так могла не только увидеть опасность, но и сама засветиться и привлечь внимание к их группе. Всё-таки опыта в этих делах у неё было мало, всё держалось на голом энтузиазме. А вот его было хоть отбавляй.

Пётр понаблюдал за ней некоторое время, и когда она в очередной раз вернулась и пробегала мимо него, окликнул её. Она с удивлением обернулась.

— Резвая, можешь поговорить со мной? — спросил Пётр.

— Могу! — быстро ответила та и пошла рядом.

— У тебя родители есть? — спросил Пётр.

— А что? — подозрительно уставилась она на него.

— Интересуюсь, учит ли тебя кто-нибудь жизни, и тому, как ей лучше распорядиться, а не спалить по глупости, — сказал Пётр.

— Родителей нет, а учителей много, — сказала Резвая, — все пытаются на путь истинный наставить. Но я и сама неплохо справляюсь!

— Это тебе так кажется, — сказал Пётр, — энергия из тебя так и хлещет. Если не научишься её контролировать, она тебя уничтожит.

— Как уничтожит? — скептически спросила Резвая.

— Не знаю, — пожал плечами Пётр, — потащит тебя туда, куда не надо. Или заставит делать то, что не надо. Ты собой плохо управляешь. Вы тут живёте в сложных условиях, странно что ты протянула… кстати, как давно ты здесь? И где родители? Я просто любопытствую, без всякой цели.

— Мне сны начали сниться года два назад, ушла из дома года полтора как. Сюда добиралась пару месяцев… вот, с тех пор живу тут. Правда, сменила уже три общины, — усмехнулась Резвая.

— Вот об этом я и говорю. Энергия тебе мешает нормально жить в обществе. Я тут человек новый, но со стороны это видно невооружённым глазом. Ты как будто временно здесь. И не факт что ты уйдёшь, скорее просто погибнешь. Как будто на тебе метка стоит, что ты уже приготовилась на выход, — сказал Пётр.

— Мне не нравится то, что ты говоришь! — резко сказала Резвая.

— А я и не хотел, чтобы тебе это понравилось. Я озвучил то, что увидел. Сегодня жизнь нас разведёт в разные стороны, и мы больше никогда не увидимся. Но ты мои слова услышала, а вот что с ними делать, решать уже тебе. Можешь забыть, а можешь запомнить и обдумать. Вдруг я в чём-то прав? — сказал Пётр.

— Я так и не поняла, что ты мне предлагаешь, — сказала Резвая недоверчиво.

— Ничего я не предлагаю. Я просто говорю что вижу. У тебя энергии очень много, но ты её тратишь впустую, распыляешь по сторонам. И не нужно говорить, что это характер у тебя такой. Каждый человек может быть тем, кем захочет. Ты могла бы горы свернуть, если бы научилась себя сдерживать и направлять свою энергию на достижение определённых целей. Нужно учиться себя контролировать и управлять своим потенциалом, — сказал Пётр.

— Как? — неожиданно заинтересованно спросила Резвая.

— Главное, это понимать ошибки и сложности, думать об этом и пытаться исправить то, что идёт не так. Понимание это главное. Если ты плывёшь по течению, то ничему не научишься, будешь жить как живётся. Но если ты пытаешься взять руль и управлять лодкой своей жизни, то пусть не сразу, но у тебя обязательно получится, — сказал Пётр, — это процесс, причём очень сложный.

— Ты всё правильно сказал, я это запомню, — сказала Резвая и быстро ушла.

— Да, всё правильно, я тоже это запомню, — сказал вдруг Ёжик, который шёл рядом и слышал весь разговор.

Место, в которое они шли, оказалось очень хорошо спрятано. Где-то завалы возникли стихийно, вследствие естественных разрушений, но кое-где, и Пётр это сразу заметил, завалы были организованы специально, чтобы перекрыть доступ.