Взяв себя в руки, я направилась по дорожке в глубь парка, вливаясь в полноводную человеческую реку. Люди обгоняли меня и шли навстречу, они кричали и о чём-то говорили, звуки сливались в какофонию. Группа молодёжи собралась возле скамейки, рядом с которой пара сумрачных типов в балахонах доставали из карманов и раздавали всем подряд небольшие белые свёртки. Чуть поодаль, на траве лежало тело, а рядом, в обнимку с мусорным ведром – ещё одно.

Все шли мимо, никто не останавливался – никому не было дела до лежащего человека. Я осторожно подошла к незнакомцу, пощупала пульс и заглянула ему в лицо. Совсем молодой бледный парень был жив и, судя по всему, спал, пуская слюну из уголка рта. Запаха алкоголя не было – он был под наркотиками…

Постепенно я приближалась к открытому месту. В глаза били яркие сполохи, звуки отдавались в груди, всеобщее оживление окружающих поглощало, заражало меня, вызывая ощущение подъёма. Здесь всё становилось неважным, второстепенным. Был только этот, единственный момент, который я проживала здесь и сейчас.

Передо мной развернулась широкая площадь, по углам которой высились огромные полупрозрачные статуи, странные округлые образы, не вызывающие никаких ассоциаций, пропускающие через себя свет, разбивая его на спектр, преломляя и разнося по всему пространству. Чёткие, прекрасные, неистовые зарницы света прорезали наполненную дымом темноту, заполненную людьми. Молодые парни и девушки размахивали руками, белоснежно улыбались и извивались, двигаясь под музыку. Сердце моё билось в такт секвенциям, я закрыла глаза, отдавшись звуку, а тело, будто само, уже размеренно следовало за потоком мелодии.

Музыка входила в ритмическое напряжение, мигали стробоскопы, выхватывая из темноты счастливых людей вокруг меня. Сияющие лица, устремлённые к звёздам, расплескавшиеся в прыжке разноцветные волосы, грациозные движения, покадрово возникающие на сетчатках моих глаз с каждой вспышкой… Волна экстаза овладевала мной, мозг раз за разом впрыскивал в кровь торжествующие эндорфиновые реляции, а я словно слилась в единое целое с окружавшими меня юношами и девушками, превращаясь в звук, в вибрацию басов, в чистую энергию…

Наконец, пик интенсивности прошёл, а мелодия приобрела мерность солёного морского бриза… Воды мира были рассечены траекториями огромных грузовых судов – «Рэйпид Транс», «Пацифик-Лайнс», «ДжиЭйТи»… Сквозь бесконечный океан ползло столь же бесконечное мусорное пятно, словно бессмысленная разноцветная пластилиновая клякса, размазанная по воде, не дающая ей дышать и жить… Где-то далеко тёмные волны бились об остовы утонувших зданий… Средь побитых временем свай брошенной пристани давно уже никто не бывал – там лишь возится рак-отшельник в поисках новой раковины…

И я распахнула глаза.

Очнулась – я вдруг вспомнила, зачем пришла сюда изначально, и решила найти Игнасио. Аккуратно обходя танцующих людей, я направилась в сторону окраины площади. Вокруг меня предавались экстазу пьяные и обсаженные молодые люди, проживающие свой последний день – изо дня в день продлевающие его. Будущее настало, и оно выглядит именно так – вычурно, нелепо, дебильно, под оглушительный гул басов. Однажды мир треснет пополам, расколотый этим гулом – таким манящим и притягательным…

Заприметив на парапете группу парней с бутылками в руках, я подошла к ним и, стараясь перекричать шум дискотеки, спросила:

— Вы не знаете, где тут соревнования по паркуру?!

— Вон там, за углом! — Один из них махнул рукой куда-то назад.

— Спасибо! — крикнула я и пошла в указанном направлении.

Я ловко лавировала между людьми, двигаясь сквозь поток. На газоне под деревом, на границе света от фонарей, бесстыжая троица без стеснения предавалась плотским утехам. Тут и там в траве лежали, не в состоянии уже подняться, подростки. Ускорив шаг, я добралась до дороги, перешла улицу и обогнула здание закрытого торгового центра. Сразу за ним, посреди пустыря – голого, без единого деревца, – рядом с высокими разрозненными конструкциями кучковалась компания людей. Я решительно направилась прямо к ним.

Конструкции были хорошо освещены прожекторами снизу. Какой-то парень с кошачьей грацией с разбегу взял штурмом препятствие, тут же перепрыгнул на другое, подтянулся, и через считанные мгновения оказался на самой вершине узкого парапета. Несколько стремительных движений – и он уже вновь стоит на земле. Его сменил щуплый мальчишка и проворными обезьяньими движениями взмыл вверх…

Кажется, я начинала понимать, о чём так увлечённо говорил Игнасио, лёжа в кресле и забросив ноги чуть ли не себе за уши. Мощь, грация и скорость, из которых была соткана его философия, разделённая этими ловкими ребятами, действительно производили впечатление. Приблизившись к компании, я разглядывала лица в поисках брата Софии, и почти сразу от одной из групп отделилась сухощавая фигура.

— Привет! Рад, что ты решила заглянуть к нам на огонёк! — Игнасио обворожительно улыбался двумя рядами ровных белоснежных зубов.

— Я, честно говоря, подумала, что вы там, на дискотеке…

— Нам и отсюда всё прекрасно слышно. — Он усмехнулся, сделал приглашающий жест рукой, и мы неторопливо пошли в сторону компании. — Но там немного другой контингент. Они закидываются всякой гадостью и пьют, а мы здесь – за здоровый образ жизни… Как там Софи поживает?

— Она сильная – справится, — сказала я. — И папа ваш однажды поймёт, что невозможно сделать из детей копии себя.

— Это вряд ли, он очень упрямый человек, — возразил Игнасио. — Впрочем, не будем о грустном… Зацени лучше нашу полосу препятствий! Целый месяц возводили. Как тебе?

Раскинув руки в стороны, он взглядом обвёл ансамбль конструкций, по которым уже ловко прыгал очередной паркурщик, выписывая в воздухе умопомрачительные пируэты.

— Интересно вы придумали, — заметила я. — А вот это, я смотрю, имитация окна?

— Да, за идеальное проникновение в форточку – сразу пять очков.

— А почему вы не соревнуетесь на настоящих зданиях?

— Ночью? — Он прыснул со смеху. — Ты шутишь? Мы же не идиоты вроде малолетних рибблеров, у которых, кажется, одна цель – переломаться наиболее идиотским способом. Здесь у нас отличное освещение, открытое и безопасное место, много людей. Да и музыка под боком играет…

Игнасио производил впечатление разумного человека, и пока он рассказывал об особенностях соревнований, я постепенно убеждалась в том, что не всё ещё было потеряно для молодёжи в этом городе. Отсмотрев блиц-выступления ещё нескольких человек, Игнасио предложил мне поучаствовать, но я вежливо отказалась. Абсолютно трезвая компания тем временем собралась вокруг судьи, который вслух подсчитывал очки участников.

Со стороны колотящегося музыкального сердца дискотеки кто-то заорал пьяным голосом, и я мельком взглянула на часы. Ничего себе! С тех пор, как Софи высадила меня за углом, прошло почти два часа!

— Игнасио, ты можешь позвонить Софи? Она обещала прийти, но, кажется, запаздывает.

— Конечно, легко. — Он вызвал контакт через нейр и выжидающе замер. Затем вопросил: — Сестрица, ты где пропадаешь? Мы тебя уже заждались… Так… Хорошо, мы тебя встретим.

Лицо его стало совершенно серьёзным. Отвечая на мой вопросительный взгляд, он сказал:

— Говорит, за ней идут какие-то подозрительные типы. Она минутах в десяти отсюда.

— Тогда не будем терять времени.

Махнув на прощание рукой своим товарищам, Игнасио направился в сторону улицы, а я последовала за ним. Я быстро шла по тротуару, оставляя за спиной низкие дома, пьяных подростков и кучи мусора. Игнасио несколько отстал и двигался чуть позади, и вскоре из очередного тёмного проулка я услышала мужской голос.

… — Даже юбка ниже колена – это харам! — вещал могучий бас, эхом раскатываясь по пустому переулочку. — Мы учим вас, что нужно прикрывать аврат, но вы не понимаете! Мы позволяем вам носить юбки, а они становятся всё короче! Вы погрязли в хамре, пьёте и нюхаете дрянь, как не в себя…

Возле зарослей темнели фигуры – несколько мужчин в разноцветных камисах возле придомовой ограды обступили жмущийся в тень хрупкий силуэт. Мимо переулка шли редкие прохожие, в основном молодые люди – с уличной дискотеки или наоборот, с намерением присоединиться к веселью. Опасливо поглядывая в полутьму, в сторону грозного голоса, они прибавляли шаг, ведь происходящее никак не касалось их. И моё шестое чувство безошибочно подсказывало, что Софи именно там…