«Ты заболел?» — получаю то, на что рассчитывал, то, на что сознательно напрашивался, то, что заказал, то, что захотел.

«Ты очень красивая, Люлечка. Как дела, любимая?» — набиваю почти стандартный и до дыр затертый текст. — «Надоел соплями этот скучный Красов?».

«Спасибо, Костяника» — сердечко, губки, обнимающийся смайл и… Страшно эрегированный член, истекающий предэякулятом, словно горькими слезами!

«Юль, дома ведь по заднице получишь. Ты что творишь, порочная девица?» — бухчу себе под нос, одергиваю брюки, поправляю ремень, воришкой оглядываюсь по сторонам. Убедившись, что предоставлен сам себе, незамедлительно отправляю сообщение. — «Накажу. Отхожу ладонью по румяной попе!».

«Мне нравится. Хочу еще, Костяника! Да… Да… Да… Ещё! Ах, ах, ах… И-и-и-и…» — Юля шустро отвечает, хихикает очередью покатывающихся от смеха со слезами смайлов, затем добавляет фиолетового дьяволенка и приставляет кругляша, выдувающего резиновые пузыри.

«Ещё?» — мой желтый шарик удивленно округляет бельма, краснеет щечками и стремительно пикирует за вопросительным крючком в наш с женой накалившийся от пошлости эфир.

«Я как-то подозрительно соскучилась» — следом за еще одной фотографией с мест парковых событий прилетает в приватный чатик сообщение. — «Я заждалась, Красов! Это преступление против женщин. Это изуверская пытка. Это чистой воды чертов садизм или мазохизм. Тут сомневаюсь. Не знаю, что выбрать. Ты мой повелитель, кровожадный зверь, ненасытный тигр, мой большой… Да-да-да! Поправь сейчас, любимый. Но… Мне такое не нравится, тем более на расстоянии, через разделяющие нас километры. Ты чересчур превысил норму, мужчина. Надоело ждать. Вызову эскорт, Красов. Сначала пусть юноши потрусят ягодицами, покажут мне стриптиз, а потом… Наличность приготовила. Знаешь ведь, зачем! К чему я это все жестокому мужчине сообщаю? Твое время вышло, Костя. Я даю отсчет… Готов?».

Один!

Два!

«Тли» — как правило, в конце выкрикивает звонко Игорь!

Они вдвоем гуляют в парке? Сейчас катаются на яркой карусели? Собирают огромные кленовые листы? Отшвыривают шарики-каштаны, кормят уток, знакомятся с другими детьми, ищут общество, облизывают мороженое, кто-то пьет черный кофе, а кто-то цедит через пеструю пластиковую трубочку шоколадный, банановый, клубничный или чистый молочный коктейль.

«Ты была в „Шоколаднице“?» — интерактивно серьезным тоном спрашиваю у жены.

«На полчасика заглянула. Почесала спинку Вальке и обняла Тосика. Она ревет, как ненормальная. Я не знаю, что это вообще такое. Эта железная леди скручивала всех в бараний рог, а сейчас — как кто циклопа подменил. Может ее показать специалисту? Я и разговаривала с ней, и упрашивала, и ссылалась на несуществующую статистику, мол, развод ей гарантирован, если она не снизит скорость доведения себя и мужа до белого каления. Господи, чего я только не придумывала. У Нии определенно сдвиг по фазе произошел. Домашняя женщина, которая рассматривает детскую одежду в мировой сети и потрошит общий счет, оплачивая свои полоумные хотелки. Антония Смирнова стала шмоточницей и мещанкой. Худая, как щепа. Вот кому поправиться бы не мешало. Велихов несушкой крылья над семьей расправил и облизывает с ног до головы свои живые мелкие игрушки, но они…» — не допечатав, не успев или специально не договорив, отсылает мне почти развернутый ответ.

Мальчишка по-девичьи отставляет попу, чтобы поднять с земли еще один резной листок. Вот он обернулся, наклонил головку, высунул язык, кокетливо сдвинул миниатюрный мягкий кончик на бок, прищурил глазик, наморщил лоб и вытянул утенком губы.

«Он смешной, Юль. Позирует, как топ-модель. Где вы? Что это за место?» — прошу у жены больше информации.

«Центральный парк. Мы тут девочек снимаем. Он такой симпатичный в этом костюмчике. Правда же?» — присылает следующий кадр, на котором Игорь губами прикасается к пухлой щечке маленькой мартышки в розовом комбинезоне и смешной шапочке с ушами на чересчур огромной по сравнению с тельцем голове.

«Он их ловит мужским обаянием!» — мой смайл гордо задирает нос.

«Он ловелас, Красов. Это жутко угнетает. Сладкий пудрит девчушкам мозги, усыпляет их бдительность, втирается в доверие и разбивает маленькие сердца» — мне кажется, или в каждой букве звучит злость, ярость. Похоже, Люлечка готова выступить для каждой обворожительницы персональным адвокатом. Жена намерена отстаивать права обманутых малышек ее собственным сынком.

Он с каждой девочкой флиртует? Соблазняет? Играет, знакомится и… Бросает! Игорь, как его отец?

«У меня закончились занятия, Красов. Но есть план!» — не унимается жена.

«Быстро, Люлёк. Прогуливаешь установочные лекции?» — добавляю гневный смайл и сразу нажимаю кнопочку «Отправить».

«Это заочный курс, муженек. Я получила все задания и оговорила сроки сдачи контрольных работ. Что еще?» — я так и вижу, как у нее сильно раздуваются щеки. Жена сейчас заводится, бесится и негодует.

«Смотри, чтобы не было хвостов, хитрая лиса» — улыбаюсь, спешно набирая свой ответ. — «План?».

Что это такое? На что я сейчас смотрю? На то, что Юля в качестве ответа незамедлительно мне присылает. По-моему, дорогой гостиничный номер? Люкс, похоже. Королевская кровать, кремовый ковер с длинным ворсом, дорогая обстановка, темно-зеленая стеклянная бутылка французского шампанского в серебряном ведре с крупными кусочками чуть-чуть подтаявшего льда, свежая темно-красная клубника, ломтики шоколада и хрустальная вазочка с ореховым ассорти. Все это стоит на вытянутом низком журнальном столике. Это, что ли, город? Или это где-то здесь?

Ставлю бесконечные вопросы и отправляю ей.

«Нравится?» — теперь глупо таращусь на белоснежное нижнее белье, развалившееся на казенном покрывале. Комплект полностью копирует женскую изящную фигуру и, по-моему, со мною очень томно говорит.

«Да» — средним пальцем раздираю бровь и громко в атмосферу выдыхаю:

«Твою ма-а-а-ать!».

«А так?» — за этими двумя словами получаю видео и фото знакомой худенькой модели, затянутой в этот же корсет.

Это же… Бли-и-и-н!

Кружение по незнакомой площади сопровождает французская мелодия и женские задушенные вздохи.

«Смотри на меня» — шепчут губы, которые жена выставляет в камеру. — «Я жду!».

Откровенно говоря, палец дергается, чтобы написать простую фразу:

«Я уже как бы здесь!».

Но это ведь чистая неправда. Я далеко. И даже очень. Сто километров с небольшим от них. Осталось ровно сорок пять минут, по истечении которых я наконец-таки покину это место. Строительство началось, все сдвинулось с мертвой точки, финансовые вливания начали поступать на личный счет фирмы, которую я, как учредитель, хозяин, исполнитель, подрядчик и организатор, возглавляю. Романа — вежливый и точный, беспокойный, но исполнительный клиент. Она, как принято сейчас говорить, никого ничем не напрягает. Все обязательства совершаются в заранее оговоренное время и подходящий день. Шелест практически не бывает здесь. Она связывается со мной через электронную почту или пишет короткие, но содержательные сообщения в приватном чате, организованном мною для специальных случаев, каковым, безусловно, является именно этот, на самом деле интересующий меня, объект.

«Когда ты все успела, Люлечка?» — последний, видимо, вопрос. Я замечаю, что «редкая» заказчица неторопливо направляется ко мне.

«Это было позавчера, Костяника. Поторопишься? Если да, то меня получишь так, как пожелаешь. С бантиком на попке, например» — соответствующую «упаковку» уточняет.

«Я вернусь сегодня. Где?» — тут же обещаю.

«Я буду очень ждать, любимый. Номер двенадцать ноль пять. Только не стучи… Я угадаю и открою дверь!» — облизывающий губы смайл подпирает полный шар, пускающий голубую страстную слюну.

«Эль Торо?» — все и так уже понятно, но на всякий случай сообщаю место нашей встречи. — «Узнал цвет стен и пейзаж за окном. Не ошибся, жена?».

«У-у» — а это все, по-моему, конец.

Нет, нет, нет! Это наше новое начало. И уж точно не конец!