Но сам бы я такое дело провернуть не смог — здесь младший братец мне помог, подключив соответствующие службы, а потом уже вступил в игру спокойный, умудренный жизненным и профессиональным опытом папец. Гриша ласково и мило улыбался, когда читал то, что я на младшую Смирнову успел собрать, роя носом землю. Затем вздохнул и прошептал:

«Что ты хочешь от меня, любезный?».

Велихов с довеском «старший» спросил, а я же в красках все обрисовал, ссылаясь на соответствующие статьи законов, которые Антония нарушает, как будто специально провоцируя меня.

Так все и закрутилось, а на финал:

«Конец тебе, Смирнова!» — я через собранные в ровную и чересчур прямую линию своих губ ворчал.

Интим-товары ушли в небытие, а Тонечка осталась на бобах. Убил двух зайцев: во-первых, уберег ее — так в несколько иной трактовке мои действия звучат — от неминуемого наступления ответственности перед законом, а во-вторых, толкнул в лапы идиота, которому она в ближайшем будущем произнесет свое вынужденное «да».

Мой план, естественно, работает, а сам я занял выжидательную позицию, вот только что-то мерзкое кислотное разъедает изнутри, когда я вижу, как она кокетничает с ним или щерится Егору, словно издеваясь и заставляя… Ревновать того, у кого для этого нет никаких причин?

Смирнова… Это же та чокнутая Смирнова, бешеная визжащая ультразвуком выдра, мелкая девка с шилом в заднице и отбитыми мозгами от бесконечных падений с не слишком высоких — тут, слава Богу — плодовых деревьев наземь в глубоком детстве, когда мы обжирались зеленью, продуцируя на следующий день просто-таки неконтролируемую диарею и адскую рвоту, выворачивающую нашу сущность наизнанку. Она кто угодно, но не та, из-за которой можно тронуться башкой и основательно поехать крышей, подхватывая пятками подскакивающий на черепице, составленной из частых-частых извилин резной конёк.

Закрываю крафтовый пакет с логотипом магазина, уже покинувшего касту конкурентоспособных торговых заведений интернет-пространства в целом и нашего города в частности, и двигаю подарок по барной стойке, у которой несколько минут подвисаю, пока жду прибытия будущей четы Мантуровых. Что-то не торопятся ребята? Наверное, Тузик долго, но плотно и довольно жирно красит свои губки или выбирает праздничный декор.

— Петр? — наклоняется ко мне незнакомое и знакомое одновременно улыбающееся мужское лицо. — Добрый вечер, — мужчина тянет руку.

Где я видел этого болвана? Прищуриваюсь, немного отстраняюсь, пытаюсь потерянную резкость навести, и с этой целью закусываю нижнюю губу, как будто что-то давно забытое припоминаю. Тонкие и правильные черты лица, волнистые растрепанные, длинные, как для мужчины, русые волосы, располагающая к себе улыбка, умные серые глаза и слегка заросшая щека, засиженная огромным роем черных мелких мух — чертова уйма родинок, словно парень загорал под дуршлагом. Ему бы простоквашу на харю следовало нанести, а он, по-видимому, собой гордится:

«Роковых тайн на скуле до хрена — работает симпатия на пацана».

— Яр! — сопоставив все признаки, наконец-то вспоминаю человека, стоящего передо мной, дружелюбно улыбаюсь и сразу же протягиваю Горовому свою руку. — А ты что здесь забыл?

— Привет, Велихов! — женский голос доходчиво все отвечает.

О! Теперь, чувак, ты можешь ни хрена не говорить. Выразить братку сочувствие, он ведь вынужденно водит на цепи свою домашнюю пилу.

— Выгуливаешь жену? — киваю на Дашку, стоящую рядом с Ярославом.

— Решили развеяться немного, — отвечает.

— Спиногрызов пристроили? С ними твой старшой сидит? — рукой указываю на свободный барный стул. — Посидите со мной?

— А ты кого-то ждешь? — сначала подсаживает задницу Смирновой бывшей и самой старшей, а затем, предварительно поинтересовавшись у своей мадам удобно ли ей и все ли хорошо, садится сам.

— Тоньку с Егором! — отпиваю из стакана то, что в ожидании заказал.

— Рано начал, — шипит рыбка-Дашка.

Не того пилить решила! Посоветовать несчастной переключить свое внимание или унизительное мороженое заказать?

— Все принял к сведению, Дари, — нагнувшись над барной стойкой, повернув к ней голову и встретившись с глазами абсолютно не милой кудрявой женщины, грубо отрезаю. — Яр… — рычу спокойному соседу, — будь добр…

— Считаю, что кумпарсита права. Пока они прибудут, ты будешь в не в том состоянии. Что за повод?

— День рождения Мантурова, — отвечаю и замечаю у входа Егора вместе с Нией.

А вот и сам виновник торжества!

— О! Уже пришли, а я абсолютно трезв и даже огурцом.

Как будто бы!

Горовые синхронно, как по команде, одновременно направляют взгляды в том направлении, которое я задаю им, кивнув подбородком на выход из полутемного помещения.

— Присоединитесь к нашему столу? Егорыч — очень щедрая и гостеприимная душа.

— Мы не приглашены, — шипит Горовая. — Товарищ, — дергает за локоть мужа, — пойдем.

— Я приглашен с друзьями. Смирнова, успокойся, в самом деле, — теперь слегка откланяюсь назад и полосую злобным взглядом ее вздыбленный горб и дергающуюся копну волос.

Брак — тяжелое бремя! Попробуй такую шуструю укомплектуй. Хочу выразить сочувствие брату по несчастью, да, похоже, Ярослав не возражает быть у этой нервной под тонким и высоким каблуком.

— Мы не будем вам мешать, — говорит мне.

— Подключитесь и будете с тоской взирать на двух юристов и младшую двоюродную сестру. Прости, Яр, я путаюсь в определениях, кем приходится Антония тебе, а ты ей. Короче, — прыскаю, — здесь все свои, а я пришел с компанией, о которой говорил виновнику заранее.

Правда, изначально речь шла всего лишь о «плюс один». А мы сделаем скидку и поблажку на мой гуманитарный склад ума и неспособность сосредоточиться на техническом задании от заказчика. Скажем так, я очень грубо просчитался и захватил в чем-то выгодную, например, в количестве поглощаемой еды, ворчащую о порядочности и неудобстве Дашку.

Егор поднимает руку в знак того, что заметил нас, затем обращается к испуганно разглядывающей обстановку Тоньке и мягко осторожно тянет ее к нам, держа за руку позади себя.

— Будет весело, ребята, — отставляю свой стакан и прокручиваюсь на барном стуле, располагаясь передом к приближающейся паре. — С подарком не заморачивайтесь. Егор сказал, что у него уже все есть, — кивком указываю на почти подпрыгивающую за его фигурой Нию, — а вот и доказательство, друзья. Сегодня великий день…

Четырнадцатый! Но не от Рождества Христова, а от даты, в которую я огласил последнее условие пари. Ей стоит согласиться на предложение о браке или разделить со мной шоколадный бизнес в случае своего провала.

— Добрый вечер! — Мантуров пожимает руку Ярославу. — Рад видеть.

— Мы случайно встретились, если что, — бормочу себе под нос, не спуская глаз с Антонии.

Тонкая фигура, затянутая в короткое слишком узкое темно-синее платье с глубоким декольте, с полным отсутствием украшений и каких-нибудь вычурных предметов типа цепных ремней или брошей времен ее прапрабабки, которая кляла всех встречающихся на ее пути неспокойных кобелей. Ничего особенного, но мужской фантазии разгуляться определенно есть где! По ощущениям и в силу жизненного опыта предполагаю, что тыл там тоже оголен, а сама Смирнова стопроцентно без белья: ни швов, ни странных выпуклостей, идеальная гладкость и ни единой складки. Красивый и торжественный наряд, который подчеркивает ее достоинства, имитирует вторую кожу и будоражит не только разум, но и бессознательное состояние недремлющего «малыша».

«Давно не ныл? Чужой товар, парень, не под твой карман. Ложись-ка и не скули о том, что ты не можешь получить» — сильно сглатываю и тут же отвожу свои глаза.

— Поздравляем, Егор! — стрекочет Горовая. — Извини, пожалуйста, что мы не вовремя, считай, что вклинились и сами напросились…

— Даша-Даша, перестань. Спасибо, ребята, за поздравления и за ваш, пусть и неожиданный, визит. Идемте за стол? Петь? Ты с нами? Заснул, что ли?