— Она не ладит с собственной семьей? — он, наконец-то, покидает свое место и идет ко мне.
— Наоборот. Там хорошая семья и великолепные отношения, просто…
— Ния ведь ночует у тебя…
Мне бы это расценить, как комплимент и зависть друга, но настроение, видимо, не располагает, а в его голосе я слышу нотки сожаления и даже злости. Мантуров злится, ему не по себе от осознания того, что я мог бы, например, сотворить с Тузиком, будь на то моя свободная воля и чистая карточка. Мы давно друг друга знаем, Егорыч в курсе, что с женским полом у меня проблем никогда не было, а я еще очень осторожно надеюсь, что и в ближайшем будущем не будет. Сейчас, конечно же, некоторые неувязки с половыми отношениями определенно есть.
— Егор, — смотрю в его глаза, которые он, как сканер, направляет на меня, — не надо…
— Где она спит?
На моей кровати! Хотя теперь напрашивается другой вопрос:
«А где в это время сплю я?».
— Я не встречаюсь с Антонией и не намерен этого делать. Клясться надо? — отпускаю дверную ручку и поднимаю правую, как на грех, руку.
— Я не прошу. Но…
— Она съедет, Мантуров, когда посмотрит помещение и подпишет договор.
— Я бы мог помочь, — выходит из моего кабинета и останавливается, сделав всего один шаг от порога. — Не возражаешь?
— У нас уже есть варианты, дело только за Нией. Если ей подойдет и все устроит, то ты мог бы вещи ее перевезти. Кстати, чтобы тебе еще спокойнее было, ее шмоток в моем доме тоже нет…
Кроме нижнего белья, которое она старательно, но безуспешно прячет от меня. Я замечал маленькие кружевные трусики на полотенцесушителе, пару раз трогал их, растягивая резинку между своих указательных пальцев. Они, как кукольные, ей-богу! Смирнова не крупная женщина, конечно, но нижнее белье уж очень аккуратное и жутко миниатюрное. Лифчик, который она швырнула мне в лицо, когда впервые укладывалась в мою кровать, я не забуду никогда. Потом, собирая ее жалкие пожитки в мусорный пакет, я раскрутил на своей кисти это средство для ношения женских прелестей и пару раз нечаянно самолично отхлестал себя по щекам эластичными бретельками с красивой серебристой нитью в качестве декора. Вот и все, чем я могу похвастать. Так что, да! Мы соседствуем, но, как старший брат и младшая сестра. Я не ведусь на провокации, которая она организует, а Тузик не сдается и по-дурному пыжится в бессмысленных попытках доказать своим «собратьям», что сможет Петю Велихова уложить на лопатки и, заскочив на мои чресла — как задушевно выражается моя мама, когда описывает пошлый трах своих героев — попрыгать на члене, который на эту щелку никогда не встанет…
«М-м-м, твою мать!» — пока Мантуров транслирует очередную благородную срань, я дергаюсь и поправляю брюки, подтягивая звенящие о своей тяжелой, по причине воздержания, судьбе яйца, оголившееся из-за стоящего, как по команде, «малыша».
Обед, по-моему, затянется. Хорошо, что куртка прикрывает мою задницу и соответственно некстати вздыбившийся член. С этим нужно что-то делать! Долго передергивать себе я не смогу. Не то чтобы боюсь руки в кровь стесать, просто холостая мастурбация в душевой кабине с видом на кружевные трусики Антонии, способны из простого и спокойного мужика соорудить зверину, которая не выдержит длинную прогулку без крутого строгача.
— Не спрашивай о ней у меня, Егорыч. Пусть сама тебе о себе расскажет. Вы общаетесь? — за каким-то хреном проявляю вежливость и заинтересованность в вопросах, которые меня абсолютно не касаются.
— Вы куда? — голос моего отца останавливает нашу компанию. — Велихов! — теперь зовет меня.
— Да? — мягко повернувшись и нацепив на рожу улыбающуюся маску, рассматриваю Гришу, заточенного в белую рубашку и мышиную жилетку. Подкатив рукава до середины локтя и выставив руки себе на пояс, отец вздергивает подбородок, как злобный конь. Еще чуть-чуть и Велихов с пометкой старший начнет ногами бить, растачивая копыта. — Обед! — поднимаю руку и смотрю на циферблат своих часов.
— А потом?
— Через час вернемся, Григорий Александрович, — Мантуров щебечет за меня.
Он что, мать твою, жалкий подхалим? Если так, то Тузику такой кобель не нужен. Смирновой нужен властный парень, жесткий господин, который смог бы ее темперамент под себя подмять и укротить мерзавку, в идеале вырезать под корень, охренеть какой неуживчивый характер.
«А-а-а-х!» — прикрыв глаза и стиснув зубы, прошу заткнуться собственное либидо и не возникать, когда мы разговариваем с тем, кто такую пошлость чует за версту.
— Петр!
— Да? — открываю глаза и сразу уточняю. — Слушаю Вас, Григорий Александрович.
— Все в порядке?
Все очень хорошо! Замечательно! Здорово! Все, как в народе говорят, отменно, но… М-м-м… По такой пизде, что даже страшно!
— Валите из конторы, лоботрясы, пока я не передумал, — прыскает отец. — Егор, отцу привет. Как он?
— Температура отпустила, но страшный кашель и чересчур сопливый нос…
— О-о-о! — мой папа кривится и телом откланяется назад, словно боится подхватить аналогичную заразу даже от наших слов. — Вечернее совещание я перенес на час раньше, так что…
Миленько! Тем более что у меня сегодня некрупная первая почтовая доставка — на Главпочтамт с персональным уведомлением и помещением на мой абонентский ящик некоторых товаров, которые я несколько часов назад за свои бабки приобрел. Медитируя над сайтом секс-шопа Тоньки, я ведь несколько раз успел нажать довольно пошленькую кнопочку «В корзину складывай яички, тигр», а затем уверенным кликом подтвердил заказ.
Откровенно говоря:
«Дороговато, Тоник! Даже очень… Королева откровенной похоти и жуткого разврата неплохо зашибает денежки, наживаясь на человеческих страстях!».
Я приобрел… Что я, мать вашу, приобрел для личного использования…
…Прохладная кожа, огромные мурашки и вздыбленный редкий волосяной покров на смуглых скулах… Дергающиеся влажные губки, просящие о продолжении, суетящиеся в моей шевелюре ручки, и адский жар из сокровенного местечка Нии, в которое я одним пальцем украдкой заглянул…
— Что будем пить? — Егор дергает меня за кисть, в которой я вращаю ненужный на десерте нож.
Да, блядь! Блядь же… Какого черта, в самом деле? Чего ему еще?
— Кофе, без сахара и сливок. Чистый, черный, — обращаюсь к официантке, застывшей в ожидании нашего финального заказа. — Бесконтактная оплата…
— Хорошо. Что-нибудь еще или это все? — спрашивает сразу у обоих.
— Нет, спасибо, — Мантуров своим ответом девчонку отпускает, — а сразу после ее отбытия из фарватера нашего стола обращается ко мне. — Что с тобой? Ты словно в грезы погружаешься…
Поэт, прозаик, драматург, непризнанный, мать вашу, классик. Ему бы с моей мамочкой о ее романах за чашкой чая сладостно попеть.
— Ничего. Задумался просто.
— Такое впечатление, что ты в другое измерение улетел.
Все так и есть… Так и есть!
Два дня назад, в тот же вечер, мы ужинали со Смирновой, сидя за одним столом на моей кухне, старательно изображая совершенно незнакомых друг с другом людей. Странники, прибывшие на Землю из других миров. Как не родные, не граждане одной страны, не скандальные соседи, не непримиримые друзья, не кровные враги и даже, на радость или к сожалению, не бывшие любовники… Обыкновенные, но чужие друг для друга люди:
«Подай, пожалуйста… Пожалуйста… Да-да, конечно… Спасибо… Все было очень вкусно… Тебе помочь… Если тебе не будет трудно… Нет, конечно… Хорошо…» и «Я пошла спать… Спокойной ночи» — весь речевой запас, который на протяжении трех-четырех часов после случившегося в подсобке сопровождал нас.
Смирнова задушенно хихикала, с головой накрывшись одеялом и скрутившись, кажется, пухлым синнабоном на моей кровати. Когда закончилась одна работа, вторая тут же подгребла? Тоник подтверждала заказы, оставленные на сайте товаров для очень взрослого населения. А как я это понял?
Сидя на диване, удобно расположив ультрабук на своих коленях, я подключился к чату для тех, кому не спится без латексной игрушки с шаловливым и подвижным язычком. Заказы, брони, подтверждения сыпались на хозяйку заведения «Перчинка», вещающую в этом чате под ником «Крошечка-картошечка», как из рога изобилия. Ния любезно отвечала каждому, не проявляя определенного интереса и не подогревая и без того слишком бурлящую кровь отдельных персонажей, чьи вымышленные имена я даже записал, чтобы контролировать их словарное извержение на предмет скрытого сексуального подтекста, например.
