Короче! Я попросил об отсрочке и прекращении тщательного расследования, за это одолжение я оплатил лечение девчушек, которых — прости, Господи — несло, рвало, тошнило и выкручивало даже по прошествии нескольких дней с момента их документально установленного отравления. Большая сумма для их одинокой матери, а для меня — вольная для Тонечки Смирновой и финансовый пустяк!

— Что скажешь? — содрав шлем, обращаюсь к Ярославу. Он водит головой, рассматривает моего коня и ни хрена не отвечает, зато чересчур загадочно, почти по-итальянски улыбается.

— Скажу, что вам с Тоней надо встретиться.

Не тот ответ! Полнейшая херня!

— А про маршрут чего-нибудь добавишь?

— Без изменений. Ты стабилен, можно подавать заявку на полноценное участие.

Ага, сейчас!

— Ты тоже, — громко хмыкаю. — Но, — выставляю указательный палец и направляю ему в лицо, — без обид!

— Без обид, — он поднимает руки, показывая мне, что все нормально.

— Как настоящая, — киваю на его протез.

— Только с общим весом в этот раз перемудрили, — рассматривает искусственную конечность. Сжимает-разжимает, веером раскладывает пальцы и выставляет средний, словно посылает.

— Развлекаешься? — поднимаю бровь.

— Случайно получилось, — мгновенно убирает некрасивый жест. — Супер! Внешний вид, дизайн и интеллектуальная начинка, как всегда, на высоте, но не подходит. Буду возвращать на доработку. Уже настроился. Осталось выкроить денек.

— Тяжелая, что ли?

— Наоборот, — смеется.

— Это хорошо или…

— Я к старой привык, а с этой то и дело конечность отлетает в атмосферу. Чувствую себя порхающим мотыльком.

— Под два метра ростом?

— Я крупный экземпляр, — пожимает плечами, — с этим уже ничего не поделать.

— Ну, знаешь ли, Яр, на тебя не угодишь. Тяжело — плохо, потому что — прости, я буду убедителен, но не оригинален — тяжело, легко — не то, потому что — опять такая же херня — чересчур легко. Определись с желаниями, привередливый мальчишка!

— Посидим? — Горовой следит за тем, как я опускаю подножку, устанавливаю байк и, перекинув ногу через седло, встаю.

— Нет. Сегодня не могу, — взъерошиваю волосы.

— Свидание? — подмигивает мне.

— Не флиртуй со мной, ковбой. Я одной красоткой занят!

— Аминь! — соединяет искусственную и живую руки, прислонив ладонями друг к другу, изображая намасте.

— Как семья, многодетный молодой отец? — расстегиваю перчатки, скидываю их и голыми руками еложу ворот гоночной куртки.

— Грядет живое пополнение, — горделиво задирает подбородок, прыскает, а затем, абсолютно не скрываясь, как девочка хохочет.

— Ну ты и ган… — осекаюсь, в изумлении открываю рот, но довольно быстро исправляюсь. — Ни хрена про контрацепцию не знаешь! — мотаю головой. — Это был не вопрос. Теперь я абсолютно в этом уверен. Ну, как же так? Половое воспитание прошло мимо тебя? Совсем-совсем? Презерватив… Внимание! Я говорю по буквам. Первая «пэ», потом «эр», потом «е»…

— Я думал, что ты порадуешься за нас, — останавливает меня, дергает плечами и надувает губы.

— О! Я так охренительно рад, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Жена-то довольна? Чего там Дари кумекает себе?

— Все идет по плану.

— Гоночная команда, Горовой?

— Не язви! — хлопает по моему плечу, затем обхватывает его и разворачивает меня, выравнивая по себе. — Куда сейчас?

— Встреча, — кратко отвечаю, не сдаю пароли-явки и не говорю, конечно, с кем.

— Все-таки свидание? — он тянет нас на выход.

— Увы! Сегодня деловое.

— Работаешь на износ? — у него широкий шаг, но скорость следования замедлена сейчас, словно он подстраивается под меня.

— Я уволился, Яр, — весть о своей свободе доношу, слегка прищурившись, а на его имени невысоко подпрыгиваю.

— Нашел другое место?

— Буду работать на себя, плюс магазин Антонии. Я уведомил коллегию, что намерен открыть свой кабинет. Это для начала. Потом, вероятно, подумаю о бюро. Вот так сейчас обстоят дела, — вскидываю руку и смотрю на минутную стрелку, которая как будто бы застыла в стационарном положении. Несколько раз смаргиваю и перевожу взгляд на движущуюся секундную. Порядок, время еще есть. — Заберу туда Сашку и назовемся…

— «Сыновья»!

— Сколько я должен за идею? — обхватываю его за талию. — Блин, что ты жрешь? Словно каменный! Гребаный гранитный Аполлон.

— Я поддерживаю форму.

— Ну да, ну да. Вес для гонщика имеет колоссальное значение. Вы, как балерины. Плюс двести граммов и вот ты уже на беговой дорожке, а минус двести — надо бы набрать. Шоколадку дать?

— Приятно иметь дело с профессионалом. Но, пожалуй, обойдусь.

— О! Комплимент от чемпиона дорогого стоит.

По-моему, мы уже пришли. Парковка, моя машина и ключи, которые я вытягиваю из кармана джинсов.

— Я позвоню? — открыв дверь, поворачиваюсь к нему лицом.

— Петь, мы едем в отпуск. Лето, море, наш маяк с кумпарситой. Алексей настаивает на морских прогулках.

— Засосало, да? Как же низко твое стремительное падение! Деда Алексей и баба Оля, твоя огромная семья и почкование по строго возрастающей экспоненте! На вас с Дашкой рост человеческой популяции в медицинском институте можно изучать. Прости, но ее многочисленные беременности выглядят именно так. Вы, как гидры. Потерлись и вот уже на кромке бугорок растет.

— Язык без костей?

— Я адвокат, грамотная и хорошо поставленная речь — мой конек и гарантированный успех. При защите провинившегося клиента, разумеется. Я обучен обвинение на допросе заболтать. Но не будем отвлекаться, а то ты, дружочек, уже не слабенько плывешь. Понимаю! Ибо тяжело за мыслью уследить. Ну что ж… Короче, когда вернешься в город, наберешь! Договорились? — я чувствую, как во внутреннем кармане вибрирует настырный телефон.

Какого черта, кому я там неожиданно понадобился? Выставляю указательный палец вертикально вверх, прошу Яра подождать с ответом, а сам бросаю взгляд на освещаемый уведомлением экран.

«Я на месте» — пишет абонент под позывным «Мантуров Егор».

«Через полчаса подъеду» — одним пальцем набиваю свой ответ, тут же отправляю и блокирую смартфон.

— Вынужден тебя покинуть, — не отрывая глаз от быстро потемневшего экрана, обращаюсь к Горовому.

— Все нормально? — присев, заглядывает мне в лицо.

— Вполне! — поднимаю голову и криво улыбаюсь, подтверждая свой ответ.

А будет еще лучше, когда я душу отведу. Слишком это затянулось. Пора и честь, как говорится, знать. На ум приходит много поговорок и крылатых выражений о том, что сколь веревочке не виться, а конец уж близок, да и не сообщай своему другу того, чем впоследствии воспользуется он же, но будучи твоим заклятым врагом.

Однако я забуду все…

Все, что связано исключительно со мной, но не справлюсь с тем, что эти злые игры и сведения счетов задели Нию. Все организованные проверочные мероприятия, вплоть до личного посещения Егором магазина, выглядели как продуманная и выверенная месть. Холодный расчет и слаженные действия всех инстанций. У нас, у поводырей слепой Фемиды, есть свои лазейки, нужные связи, узы дружбы и рукопожатные отношения на всех уровнях. Я в курсе, кто у Егора в телефонной книжке установлен на быстром наборе, потому как сам таким грешу. И тут же каюсь…

Он виртуозно организовал представление, спровоцировал мое дебильное откровение и естественную реакцию Антонии на те известия, которые я несвоевременно ей в подсобке преподнес. Некоторая скрытность и небольшая гадливость приветствуются, когда способствуют успешному разрешению дел, находящихся в производстве, но, чтобы так — прямо в лоб и собственному партнеру, а самое главное — за что? Я, по-видимому, издеваюсь и смеюсь.

«За что?» — не тот вопрос, который я бы мог задать Егору. Здесь все как раз понятно — он грубо уязвлен и сильно оскорблен.

«Так ударь меня! На хрена цеплять девчонку? Значит, это месть. Напрашиваешься, старичок, на драку? Ну что ж, „их“ есть у меня, а я всегда готов предоставить партнеру сатисфакцию» — ехидно скалюсь и подруливаю к спортивному комплексу, где мы с Мантуровым в лучшие времена всегда встречались.