— Ты точно не торопишься? — еще раз уточняю время, которым мы сейчас располагаем.

— Все нормально.

Легким кивком показываю пассажирке, что нам с ней следует выбираться наружу.

— Что это за место? — Даша открывает дверь и выставляет одну ногу.

— Не знаю, — улыбаюсь и тут же ловлю ее испуганный взгляд. — В том смысле, что на автомобильных картах вряд ли этот поворот как-то обозначен, а по километровым отметкам я не фиксирую стационарные стоянки. Здесь прекрасный вид, Даша. Вот и все. Просто хотел тебе кое-что показать.

— Что именно?

— Наш город! Почти весь! Как на ладони! — киваю в лобовое. — Самое время. Он только-только начинает «поджигать» свои дома.

Смирнова хмыкает и полностью покидает салон, а я внутри задерживаюсь и с выходом пока не тороплюсь.

Какая восхитительная фигура! Женская… Девичья… Нет! Почти детская. Однако, в то же время у «девочки» Смирновой точеные изящные контуры физически вполне сформировавшейся женщины — небольшая, но однозначно наблюдаемая грудь, талия, бедра, струной натянутые тоненькие ножки. Вдобавок ко всему — гордо вздернутый подбородок, широкая улыбка, пусть и неискренняя — тут уж кому как, каждому ведь все равно не будешь рад; и по-доброму, словно в снисхождении, смеющиеся темно-карие глаза. Но почему-то именно сегодня у сверкающей и готовой источать «любовь и обнимашки» Даши в жизнерадостном неунывающем ярком образе царит задумчивый и грустный взгляд.

Хрупкие, крохотные, словно у мелкого зверька, конечности — узкие запястья, миниатюрные ладони, немного вытянутые, словно у космического пришельца, пальцы с идеальной формой ногтевой пластины — светло-розовая выпуклая чаша с идеально белой каймой по немного выступающему краю… Узкие щиколотки, видимые сухожилия, острые колени, рельефные играющие легкой судорогой икры, накачанные бесконечными занятиями бедра и округлые сильно пружинящие ягодицы.

Ноги — это же ее хлеб, солидный заработок, гонорар танцовщицы, финансовый источник стабильного дохода и уверенность в завтрашнем спокойном дне, женская гордость, но в то же время зрительная ширка для мужских неизбалованных на такое диво глаз.

Гибкий стан… Подвижный позвоночник, разведенные плечи, соприкасающиеся друг с другом острые лопатки, аристократичный изгиб шеи и извиняющийся, как будто бы слегка заискивающий, наклон головы.

Крохотная, мелкая, но с непростым характером, как совсем недавно меня заверил, опять же, Игорюша Бусинцев; есть в этой Даше несгибаемый, устойчивый титановый стерженек.

Невысокий рост… Легкий и уверенный красивый шаг… Выворотные стопы… Такие только ведь у балерин бывают? У нее хореографическое образование — Буса в самый первый вечер моей новой смены так сказал. Возможно, Смирнова — бывшая прима столичного театра.

Тонкая талия… Я мог бы обхватить ее одной рукой… Мог бы! Мог бы даже силой взять! Но силой не хочу. Я со Смирновой Дашей и так наворотил никак теперь не разгребаемой херни. Думал и представлял одно, а по факту получил совсем другое. Последнему, между прочим, очень рад.

Она оборачивается и поднимает свою руку, выставляет козырек и жмурится от бешеного дальнего света моей машины, бьющего прямиком в нее. Световой удар, не щадя девчонку, колотит похрустывающее от простых движений тело, и в то же время нежная душа обрывает хилые капроновые нити, удерживающие ее на этом свете, покидает видимую оболочку и устремляется наверх.

— Ярослав! — зовет меня.

Смаргиваю несколько раз, затем быстро отстегиваю свой ремень безопасности, убавляю свет, оставляя только габариты и вылезаю из машины.

— Что случилось? — Смирнова спрашивает.

— Ничего. Разбирался с электроникой. Извини. Рука! — поднимаю протез и вращаю кистью. — Настраивал новые жесты.

— А-а-а-а, — обхватив себя, отворачивается от меня.

— Замерзла? — подхожу к ней со спины, но вплотную все-таки не приближаюсь.

— Свежо, — растирает плечи и разминает шею.

— У меня есть плед, — вполоборота указываю в направлении автомобиля, выказывая намерение предложить ей одеяло в качестве согревающего покрывала. — Если хочешь, я мог бы принести.

— Спасибо. Не стоит. Все пройдет.

Я мог бы ее обнять, если она, конечно, мне позволит. Мог бы прижать Смирнову к своей груди, стянуть руками, зафиксировать искусственную конечность в нужном положении и не позволить ей выдвинуться ни на миллиметр из цепкого захвата. Есть все же некоторая прелесть в том, что вместо левой ампутированной руки установлен современный бионический протез. С хватательным рефлексом абсолютно нет проблем!

— Даш…

— Ты прав, Ярослав, здесь очень красиво, — оглядывается назад. — Можно? — указывает на капот.

— Конечно.

Надеюсь, там не горячо и автомобильное дыхание остыло. Даша трогает ладонью блестящую поверхность, что-то с нее стряхивает и прислоняется задом на немного покатый автомобильный нос.

— Тепло, — смеется, — и даже плед не нужен.

— Да, — не сводя взгляда с покрывающегося сумеречным саваном родного города, подхожу к устроившейся на моей машине Смирновой и сажусь рядом с ней. — На плечи точно ничего не хочешь?

— Нет, — мотает сильно головой.

Сегодня тихо, безветренно и неожиданно спокойно. Что очень странно, ведь не выходной же день.

— Сколько здесь живу, а в эти места ни разу не забиралась — ни сама, ни с компанией, — опускает голову, задумчиво рассматривает свои стопы, заточенные в маленькие туфли на невысоком каблуке. — Спасибо, что пригласил сегодня.