Он трахает рукой, при этом не сводит с меня пытливых глаз. Его движения ускоряются, а я струной вытягиваю нижние конечности и поджимаю пальцы на ногах. На финальных изматывающих меня скольжениях я почти рычу, выплевывая звуки уже накатывающего эмоционального освобождения.

— Господи-и-и-и! — сильно содрогаюсь и пищу.

— Тшш, — он резко убирает руку и перегибается через мое плечо. Раскрывает плед и смотрит на то, как дергаются внутренние стороны моих бедер и как похабно выглядит мое женское начало с на сторону сдвинутым исподнем бельем.

— Отличное продолжение вечера, кумпарсита. Твой черед!

— Хорошо, — трепеща ресницами, с придыханием произношу.

Кряхчу, пока свожу поплывшие от ласк конечности, усаживаюсь поудобнее, пытаюсь развернуться, одновременно с этим запускаю руку в разворот его рубашки, облизываю глубокую ямку у основания шеи, затем забираюсь выше, сильно прикусив подбородок Ярослава, плавно отстраняюсь и смеюсь:

— Что мне делать? Подскажи, пожалуйста. Я хочу как можно быстрее отработать свой долг.

— Расскажи мне, как твой день прошел! — спокойным тоном отвечает, закладывая мне за ухо выбившуюся прядь закрученных волос. — Даш, ты же помнишь…

Сейчас он мне заложит о доверии! Еще бы! О таком он каждый божий день твердит. Как такое можно забыть? Хотя… Не нужно обладать особыми способностями, чтобы просто не упоминать о том, что давно пора похоронить.

— Ярослав…

— Не обманывай меня, Даша, — обводит пальцами обводок, щекочет, как блохастую шавку, за самим ушком, спускается на мочку и несильно прижимает мякоть. Затем подается ко мне и как будто по-отечески прикладывается к моим губам. — Не надо, детка. Что случилось? Я вижу все и…

— Ты меня читаешь, Ярослав?

— Да.

— Интересно? — язвлю с кривой улыбкой.

— Да, — серьезно отвечает.

— Ты забыл добавить «пока», — ухмыляюсь и тут же корчу недовольную рожу. — Извини…

— Я читаю, потому что автор нравится. Интересно пишет, очень необычно…

Это означает, что я интересная и необычная? А он торчит от содержания или все же не вдается в смысл?

— Твой формат, Ярослав?

— Вполне. Мне подходит и слог хороший.

Рисую ногтем пальца завитки на его шее, прикрыв глаза, губами прикладываюсь к любимым мушкам на щеках. Я пробую на вкус собственного мужа, которому не в состоянии кое в чем постыдном признаться, потому как если расскажу, то от неизбежного горя, которое он мне законным разводом организует, умру.

— А когда прочтешь, отложишь? Соорудишь полку «избранное», «приватное, потому что пошлое» или «абсолютно неинтересное, потому что долгое»?

— Я начну сначала, рыбка — подмигивает и улыбается. — Извини, но я, видимо, недалекий или тупой.

Мы друг для друга, как раскрытые книги. Ну что ж… Я хотела рассказать о проблеме, исключительно о своей проблеме, у Ярослава проблем с этим, с пресловутым деторождением, нет.

«Представим ситуацию, пожалуй…».

Пока я не начала говорить, надо бы подстраховаться и подстелить страхующую мягкую подстилку. Не могу лететь без парашюта и подушки с такого небоскреба, на который наш брак, уже два года как, вознес меня. Это больно, а это… Это мой любимый Ярослав! Который, возможно, от меня откажется и бросит бесплодную или не «способную к зачатию» жену, так до конца и не прочитав.

— У меня… — начинаю говорить и мгновенно затыкаюсь.

Молчим! Еще чего-то, видимо, ждем. Когда накатит вдохновение или страх меня отпустит и стыд прекратит судьбой назначенную пытку?

— У меня… — вторую жалкую попытку предпринимаю, но в наш разговор вклинивается его мобильный телефон. — Кто это? — вздрагиваю и, вытянувшись, отстранюсь.

— Не знаю.

Придерживая меня искусственной рукой под спину, правой отвечает на звонок:

— Добрый вечер, Алексей!

Это папа! Мое спасение, наверное. Хотя лучше бы это был Сергей!

— Да, спасибо. Конечно, — спокойно отвечает, всматриваясь в меня.

Что еще за соглашение? Что за благодарность и игривая ухмылка?

— Было бы замечательно, — Ярослав подмигивает и улыбается. — Мы будем! До свидания, — и неторопливо отключает телефон.

— Что случилось? — с дрожью в голосе задаю вопрос.

— Нас в гости приглашают. Чего ты встрепенулась, рыбка?

Это чертов непорядок с совестью, товарищ. Верещит проклятая от объема информации, которой не с кем поделиться потому, как в случае разглашения, носителю секретов секир-башка и все недолга.

— Нам пора? — дергаюсь и пытаюсь встать с барьера.

— Даша? — теперь двумя руками вжимает меня в себя, я смешно крякаю и застываю, прекращаю все попытки и чего-то жду от Ярослава. — Я весь твой и готов слушать! Пожалуйста, начинай…

«Я больна, любимый… У меня женские проблемы… Я не смогу родить тебе ребенка из-за юношеской оплошности, в результате которой я сознательно лишила себя возможности стать матерью наших детей. Меня предупреждали о последствиях, я не слушала, брыкалась, рычала и просила лишь о том, чтобы этот эмбрион вырвали из моего нутра и выписали через два часа. Но…» — так, наверное, нельзя, к тому же, это очень грубо.

— Ты хочешь детей? — захожу как будто бы издалека, с другой подветренной стороны.

Ярослав громко хмыкает, улыбается и, как кот, объевшийся сметаны, растекается по красивой физиономии своим ртом:

— Очень!

— Господи, Господи, Господи… — шепчу, а на последнем воспоминании божественного имени в том самом всуе, упираюсь в мужское плечо лбом и, жалко всхлипывая, произношу. — У меня не получается… Хр-р-р! — шмыгаю носом и истерически икаю. Сейчас я плачу, но без слез. — Не могу, понимаешь? Боже мой…

— Даш? — Ярослав пытается меня отнять от себя. — А ну-ка посмотри сюда. Я ничего не понимаю.

— Я бесплодна, Ярослав. Что тут, — громко икаю, — непонятного? Какой абзац тебе по буквам прочитать? Не получится у нас, хоть затрахай до искр из глаз. Господи! Мамочка!

Руками он обхватывает мое лицо и удерживает голову так, как ему удобно — глаза в глаза и друг напротив друга!

— Успокойся, рыбка! Не кричи! — шипит, почти не двигая губами и не раскрывая рта. — Тихо, Даша, перестань.

— Бесплодна, понимаешь? — еще раз гадость сквозь сдавленный руками крик повторяю.

Вот такой чудо-подарок на вторую годовщину нашего брака!

«Ты мной доволен? Вот тебе и правда, о который ты так заклинал, Ярослав…Теперь ты бросишь меня? Сказочке конец? Финал!» — по всем каналам транслирует мой воспаленный мозг и ни на секунду не замолкает.

— Кто это сказал? — скрежеща зубами, тихо спрашивает.

— Официальное заключение врача, — выплевываю, глядя прямо на него. — Я не смогу стать матерью. Господи, я даже не смогу зачать. Мне эта докторша сказала, что проблема исключительно во мне, а у моего мужа, то есть у тебя, проблем нет. Ты нормальный, а я… Не твой формат! Так тебе яснее?

Какая теплая его левая искусственная рука! Пытаюсь выкрутиться из тисков, удерживающих мое лицо на необходимом для мужчины уровне, но все без толку — я слишком маленькая и хрупкая, а Ярослав — большой и… Чересчур сейчас серьезный!

— И что? — исподлобья шипит в лицо.

— Что? — недоумевая, осекаюсь.

— Дальше что?

— Что? — зачем-то окончание за ним с долбаной икотой повторяю.

— Не можешь? Или я плохо старался?

По-моему, он все-таки меня не понял.

— Я…

— Два года вместе, Даша, — убирает свои руки с моего лица и перемещает их мне на талию, — очень малый срок, рыбка, — с мучительной улыбкой продолжает, — почти ничего. Мы иногда предохранялись, а иногда смеялись, дурачились и занимались откровенным рукоблудием. Мы не пробовали по-настоящему…

— Я бесплодна, Ярослав!

«Смирись же с этим…» — прошу его, ни произнося ни звука.

— Извини, но это как-то спорно и… — муж прищуривается и слишком тщательно подбирает нужные и цензурные слова.

Вижу, как его корежит от приходящего осознания смысла того, что я только вот произнесла. Ему бы как следует выговориться, отметелить грушу, например, но он уважает свою абсолютно незаслуживающую этого жену, поэтому: