— Игорь, я проходила осмотр и обежала всех специалистов согласно списку. Поверь, пожалуйста, — выскуливаю жалостливую просьбу в трубку.

— Даш, ты справки так и не предоставила. У них на тебя огромный, наточенный испанский нож. В чем дело, Горовая? — по тону слышу, что Буса сменил свой гнев на милость и принял мою сторону в конфликте, который не стоит ничьих слез и нервов.

— А если я сегодня привезу? — выкатываю предложение. — Такое прокатит?

«Даша, все хорошо?» — мама шепчет, тянет голову и даже отставляет ухо, прислушиваясь к зычному мужскому голосу из трубки.

Головой киваю, пару раз моргаю, ресницами все подтверждаю и губами прислоняюсь к дрожащей то ли от испуга, то ли от пониженной температуры материнской щечке:

«Все хорошо, не волнуйся!».

— У тебя есть два часа, кумпарсита.

Что? Какого черта он называет меня этой кличкой?

— Ты не забылся, Буса?

— Два часа, Даша. Попробую оттянуть время намеченной казни. Но помни петля все туже…

Не желаю знать! Сбрасываю звонок и стремительно обхожу маму.

— Ты куда? — с нотками испуга в своем голосе она мне в спину задает вопрос.

— Надо кое-что забрать и передать в отдел кадров, — не останавливаясь, отвечаю.

— Я поеду с тобой!

Ощущаю своим тылом ее дыхание и прикосновение маленькой руки в районе талии.

— Не возражаешь, рыбка?

Нет выбора, если честно. К тому же вдвоем, по-видимому, будет не так скучно, а даже интересно…

— Возраст?

То есть? Смотрю на темную макушку врача, выписывающего мне очередную мульку. Вероятно, это шутка или откровенное издевательство. Я пришла за окончательной справкой, а попала к очень неудобному и несвоевременному на сегодняшний момент врачу.

— Тридцать два… Вернее, тридцать три. Да, точно! Тридцать три. Но какое это…

— Беременности, роды, аборты были?

— Одна беременность, один аборт. Послушайте…

— Это направление на кровь, это на УЗИ, а я проведу стандартный осмотр.

Подходящее время высказать свое неудовольствие и даже возражение? Вжимаюсь в спинку стула и подтягиваю ноги, изображая или не изображая «ничего себе какой» испуг. Распахиваю глаза, таращусь на врача, словно в первый раз, дергаюсь и сильно отрицательно мотаю головой.

— Зачем? Я ведь все выполнила из перечисленного Вами в свой предыдущий сюда визит. В какой связи…

— Результаты анализов смазаны, очень непонятны и, — врач наконец-то отрывается от своего письма, посмеиваясь и подмигивая, шутливо продолжает, — вызывают некоторые вопросы, порождая сомнения и ого-го какие подозрения. Половую жизнь не отрицаете?

— Я замужем! — зачем-то гордо вскидываю подбородок, так высоко задираю голову, что даже прикладываюсь затылком о край пробковой доски с какими-то безвкусными кислотного цвета стикерами.

— Значит, не отрицаете, — она снова наклоняется и начинает что-то в карточке писать.

— Не отрицаю, — вытягиваю шею и заглядываю в то, что выходит из-под пера этой медицинской дамы.

— Я не могу Вам подписать справку, — врач переворачивает карточку и с особым вниманием вчитывается в мои инициалы, — Дарья Алексеевна Горовая. Уж извините, пожалуйста, но есть вопросы относительно вашего беременного статуса.

Это невозможно! Значит, сейчас я неприятно огорчу зазнайку.

— У меня бесплодие. Вы же видите, там все указано, — пальцем настырно тычу в карточку.

— Читать умею. Однако, не мешало бы убедиться и еще разочек все проверить.

— Вы не правы, ошибаетесь и что-то путаете…

— И это возможно. Я всего лишь человек, но анализы говорят о том, что Вы, дамочка, в хорошем положении. Как общее самочувствие? Температура, тошнота, рвота, давление, смена распорядка дня — сонливость, бессонница, гиперактивность или, наоборот, мышечная слабость и некоторая заторможенность?

Закрываю рот и громко некрасиво бекаю. Хозяйка кабинета покачивает головой, спокойно поднимается и предлагает мне стакан воды.

— Тошнота, по-видимому? Головокружение?

— Спасибо, — прикладываюсь губами к стеклянной кромке, стукаюсь зубами и отпиваю жидкость. — Нет как будто, но я почти не ем. Противный вкус и запах — жутко раздражают, не нравится даже внешний вид и выводит из себя сам процесс приготовления. У меня такое и раньше бывало. Я профессионально танцую, поэтому с детства придерживалась сезонных диет и диет по контролю балетного веса…

— Нужно улучшить питание, но аккуратно с некоторыми видами продуктов и хлебобулочных изделий. Естественно, отказаться от глупых диет и пищевых сдерживаний — у вас прекрасная, стройная, я бы даже сказала, чересчур изящная фигура, а вместо этого запастись впрок всеми витаминчиками по алфавиту — все-таки осень на дворе, а там и зимний дефицит подойдет. Итак? — она показывает рукой на ширму, а глазами, подмигивая, затем глупо щурясь и странно выгибая веки, подтверждает направление.

— Я…

— Есть с этим проблемы? Волнуетесь, боитесь, испытываете дискомфорт или боль?

— Немножко, — краснею и нервно улыбаюсь. — Волнуюсь, если честно.

— Я буду деликатна.

— Не в этом дело. Понимаете…

Если это правда, то очень несвоевременно, слишком запоздало. Ярослав ушел и бросил. Бросил же? Или я снова ошибаюсь?

— В любом случае, — врач подходит к рукомойнику, локтем открывает кран, разворачивает мыло и тщательно обмывает свои руки, — Вам не выпишут разрешение на работу. Терапевт не подмахнет пресловутую справочку без моей визы, а я не подпишу, пока не удостоверюсь. Простите, Даша, но с Вами что-то происходит. Я лично ставлю на огромный плюс по статусу. Кстати, тест не делали?

Я в нем больше не нуждалась. Мне поставили неутешительный диагноз и кое-что порекомендовали. Мы смирились и просто наслаждались с мужем близостью, занимались любовью, не задумываясь о каком-либо результате. Горовой все знал о моей проблеме — так ему до некоторого дня казалось, и даже был согласен на приемного ребенка, а теперь что:

«Милый, я беременна! — Кто отец этого ребенка, Даша?».

— Вы так уверены?

— Можете назвать это профессиональным предчувствием, собачьим чутьем или простой самоуверенностью. Сегодня великолепный день, Дарья Алексеевна. Вы будете третьей женщиной, которой я скажу три теплых слова…

— Я стану матерью? — всхлипываю и, резко высказавшись, тут же замолкаю.

— Посмотрим? — женщина стряхивает лишнюю влагу со своих рук, тянется за бумажным полотенцем и, нажав на металлическую педаль, закидывает использованный влажный комок в открытый зев мусорного ведра.

— Да…

Мечтательно рассматриваю потолок, замечая каждый шов, стык и сочленение подвесных панель. Застываю взглядом на квадратных светодиодных холодных ярких лампах, затем медленно перевожу глаза на стены и стараюсь не заглядываться на задумчивого, как будто к чему-то прислушивающегося врача, выполняющего стандартные, хорошо известные, отточенные до каждого инструмента процедуры.

— УЗИ! Теперь нам нужен ультразвук, Даша, — она стягивает медицинские перчатки и зашвыривает их в контейнер для отходов. — Хотя мне и так все понятно. Что на это скажете?

По-моему, у меня паническая атака в горячей стадии. Я ловлю в этом кабинете нехорошие душевные состояния без остановки, одно за другим.

— Кровь сегодня?

— Да, я согласна, — поправляю пояс юбки, слежу за передвижениями этой спокойной женщины по кабинету.

— И кабинет сонолога?

— Разумеется, — утвердительно киваю…

Я беременная! Какие-то недели, первые назначения, учет, пока очень тоненькая карточка, стандартный опрос, дружелюбные улыбки акушеров-гинекологов и сильно влажные мамины глаза.

— Дашенька, — она целует меня сначала в правую щеку, затем в левую, потом щекотно прикасается губами к кончику моего носа и бережно подушечкой указательного пальца растирает след от своей помады, — прости-прости. Ты такая красненькая. Что такое?

Пожимаю плечами и какую-то глупость отвечаю:

— Я не верю. Это невозможно, мама.

Не верю в это положение и вновь приобретенный давно утерянный статус.