— Сереженька…
— Жень, я тебя прошу, — пытается поцеловать меня, да все без толку. Смирнов вхолостую губами ловит воздух. — Сколько можно? Все кончено! Мы состоим с тобой в законном браке. Ты не можешь отвертеться…
Последний факт страшит меня. Как я необдуманно попалась на тот же самый крюк под названием «брак с Сережей», с которого несколько лет назад успешно слезла с минимальными для психики последствиями?
«Счастливая ли я? Везучая? Фартовая? Успешная?» — такие вот вопросы засели в голове у меня и никак не покидают место своей, похоже, постоянной дислокации.
Кто-то скажет: «Безусловно, да. Ты жена талантливого, но, увы, непризнанного гения, Сереги 'СМС» Смирнова!«. Кто-то посочувствует: 'Быть замужем за самодуром — то еще везение и весьма сомнительное удовольствие». Кто-то просто улыбнется, как моя невестка, Олечка Смирнова, а кто-то, как моя покойная свекровь, покачав из стороны в сторону головой, но с выставленным вперед подбородком, сочувствующим, но все-таки надменным, тоном произнесет:
«Женечка, ты его судьба. Сын выбрал тебя, полюбил, женился, присвоил и подчинил. У тебя с ним двое замечательных детей, прекрасный дом, достаток, уверенность в завтрашнем дне и женское счастье. Вы красивая пара, дети…».
Дети, дом, достаток, красота? А главное, уверенность с Сережей? Что это такое и с чем ее едят? Хотя… Смирнов бывает же надежным, когда дело касается его семьи, то есть брата, детей и обожаемых племянниц. А что там по моей персоне? Я жена непризнанного вундеркинда, мужчины-катастрофы в полноценные девять баллов, а иногда ходячего недоразумения с отпечатком глупой и досадной неудачи на одухотворенном, но все же мужественном лице.
— Дашка ждет нас. Ты ведь помнишь, чика? Танцы, ужин, ночь…
— Я не хочу, — все-таки освобождаюсь от его ручных оков, но не потому, что с этим справилась и у меня вроде бы все получилось, а потому, что Смирнов убрал руки, отступил и «это все» позволил. — Тебе не надоело танцевать и молодость изображать?
Я подхожу к общему шкафу с верхней одеждой, открываю дверцу и вытаскиваю свой плащ.
— Позволишь, дорогая? — Смирнов следует за мной и любезно предлагает помощь и, не дав мне ни одной секунды на размышление, не дожидаясь ответа, вытягивает из моих рук одежду, осторожно встряхивает и раскрывает плащ, приказывая мне взглядом повернуться к нему спиной.
— Спасибо, — просовываю руки в рукава, передергиваю плечами и осматриваюсь по сторонам, неспешно поправляю пояс, оглаживаю лацканы и поднимаю заднюю часть воротника. — Не понимаю, зачем мне это все… — бурчу под нос.
— Лешка с ХельСми будут, возможно, Ярослав почтит собой, — говорит в мой затылок. Я размякаю, опускаю плечи и глубоко вздыхаю — чересчур тепло и обманчиво спокойно, но…
— Что? — округляю глаза, прокручиваюсь и обращаюсь к нему лицом. — Что ты сказал? — шиплю, изображая ненаигранное неудовольствие. Я раздражена, возмущена и ловлю накатывающее беспокойство.
— Отметим наше официальное свидетельство, жена. Я подумал, что раз мы все выяснили, и ты меня не убила за такое себе самоуправство, то…
— Сереж… — скулю и искривляю губы. — Отметим то, что ни для кого уже не секрет? Мы развелись с тобой по обоюдному согласию — ты не возражал…
— Я тогда ошибся! Ошибся, ошибся, ошибся. Ты можешь это понять, в конце концов? Что за несговорчивый дурной характер?
— … а несколько недель назад, по-моему, снова соединили наши руки. Исправили твою досадную ошибку? Правда, это смешно…
— Не надо мне о правде заливать, чика, и уж тем более о смехе! Смеха ради мы получили расторжение брака. Поэтому… Правда и долбаный юмор никогда до добра меня не доводили. Только откроешься или улыбнешься, как обязательно двумя ногами в дерьмецо войдешь. Не смешно, Женя! Больше и ни капли! Ты поняла?
— Конечно.
Хмыкаю и обнимаю руками его лицо. Сергей щурится и, как довольный лаской, вниманием и поглаживанием кот, глупо улыбается.
— Хочу закрыть гештальт, чикуита, — спокойно произносит.
— Гештальт? — улыбнувшись, переспрашиваю.
— Потанцевать с женой. Мечтаю о танго со своей чикуитой.
— Мы с тобой, — на одну секунду замолкаю для того, чтобы губами прикоснуться к кончику его носа, — аж целых два раза танцевали и все на нашей свадьбе. Забыл? Склероз, мой дорогой?
Уверена на все сто процентов, что этот мужчина ничего вообще не забывает!
— Первый раз ты была в не совсем подходящей форме, команданте. Извини, но беременный большой живот тебе мешал, сильно выпирал и заставлял меня держаться дальше на полметра от тебя. А во второй, мне кажется, ты так в полной мере и не осознала всю серьезность складывающегося положения. К тому же, была, по-видимому, уже беременна второй мерзавкой.
— Мерзавкой? — аккуратно бью кулачком в его плечо. — Ты думай, что говоришь!
— Она засранка, чика, — ярко улыбается и почти смеется. — У нашей Нии проблемы с самоопределением и отношением с окружающими ее людьми. Она… Короче, Тонька до сих пор не вылезла из младенческих штанишек. Ее увлечения, мягко говоря…
— Смирнов! — четко общую фамилию воспроизвожу.
— Я! — опустив руки по швам, выставив грудь и вытянувшись по стойке «смирно», своим уверенным и твердым голосом на мой мягкий и спокойный отзывается.
— Ты говоришь о своей младшей дочери! Прояви уважение к женщине…
— Как о таком можно забыть, Женечка? В том-то и беда! Ее бы отлупить ремнем, да по гладкой, вероятно, розовой жопе, да жалко тоненькую кожу. Все-таки родная кровь. И потом, она ведь умелая манипуляторша. Между прочим, то, что ты теперь со мной в законном браке находишься, в некоторой степени ее непосредственная заслуга. Какую религию она исповедует? Не просветишь, если, конечно, владеешь информацией? Она святая непорочная дева, праведница, ревнительница законов божьих, законница, справедливая фемина или все-таки…? Только бы грубость не назвать. Я ведь не знаю, что с ней делать и как остановить порывы, которыми она нас каждый новый день вознаграждает. Ей-богу! Смирнова младшая кого угодно сведет с ума, при этом круто пристыдив и унизив, сровняв человеческую самооценку с дном. У нее что, персональный вызов довести меня? — подмигивает мне и укладывает огромные ладони на мои плечи. — Фух! Больше ни слова об Антонии! По ней плачет исправительный работный дом с особо строгим режимом и злым надсмотрщиком. Я доплачу ее избраннику, лишь бы он ее от нас забрал и наградил обязанностями по дому. Таков мой план! Клянусь, что в полной мере реализую намеченное согласно только что перечисленным подпунктам. Ну, а сегодня будем танцевать, жена? Будем-будем, — ловит мой недовольный взгляд и тут же сообщает, — отказов я не принимаю. Танго — танец страсти, вертикальное выражение того, что я хотел бы сделать с тобой по горизонтали и в кровати. И поверь, — подмигивает, — я это сделаю…
— Мой черед?
— Еще желаешь высказаться?
Ну, как на такого чудака можно злиться?
— Поверь, Смирнов, я и с первого раза осознала, что брак с тобой будет очень трудным предприятием. Твоя мать желала мне счастья и всячески оттягивала наш союз, или…
— У мамы были персональные многоходовки, Женечка. Не хочу тебя расстраивать или даже обижать, но она сделала все, чтобы ты, чикуита, куковала рядом с ее непослушным младшим сыном. Я знаю, что говорю! К тому же, брат со мной полностью по этому вопросу, в кои-то веки, согласится.
Сжимаю руки в кулаки, поднимаю плечи и демонстрирую ему свои отбеленные зубы. Еще немного и я, по-видимому, зарычу и вопьюсь своими острыми клыками этому мерзавцу в шею.
— Что за манеры, Смирнов? Перебиваешь жену?
— Затыкаюсь-затыкаюсь-затыкаюсь, — пальцами показывает, что как будто бы на молнию запечатывает свой рот и полностью готов меня дослушать.
— Ты, видимо, решил усложнить мне задачу и добавил… Танго в наш союз? — ухмыляюсь. — Румба — танец страсти. Специально путаешь, да?
Брак с этим человеком стал практически каторжным и до скрежета зубов мучительным! Но без Сергея моя жизнь была бы однозначно бедной, вернее, пресной, скучной или постылой.
