«Ярослав, Даша! Запомни уже, честное слово! Не трави меня. Я ненавижу эту кличку, словно гребаное издевательство. Хочется добавить что-то матерное для созвучия. Ты не возражаешь?»,
а потом специально добавлял «кумпарсита», словно подзуживал и провоцировал меня. Значит, ему можно прозвища давать, а мне нельзя слабое подобие миленького имени вслух с улыбочкой сказать.
— Не был! — отец быстро соглашается с ней. — Он вообще взрослым сразу родился. Серьезная сосредоточенная мина, высокий рост, жажда скорости и тяжелейший характер. В кого он, черт возьми, такой?
— Это у него от тебя, — свекровь выставляет указательный палец и тычет своему мужу прямо в глаз. — Согласен?
— Не отрицаю, мать, — ярко улыбается и обнимает меня за плечи. — Не обижает сын? — свысока смотрит на меня. — Можешь нам все рассказать. Ярослав хоть и взрослый мужчина, но родителей по-прежнему слушает. Если ты, Дарья, заявишь на некорректное поведение бандита, то я, как его производитель, если можно так сказать, выполню все гарантийные обязательства, которые на меня возложены. Итак?
Нет! Ярослав меня не обижает. Но между нами что-то нехорошее все-таки происходит. Мы больше не встречаемся с ним за завтраком так, как это было раньше. По-прежнему две красивые и одинаковые по форме и расцветке огромные тарелки, два набора столовых приборов и две чашки находятся на одном столе в нашей странной кухне. Только легких разговоров друг с другом в промежутках между сменой блюд как будто больше нет. Мы не занимаемся той истинной любовью, к которой я за два года жизни с ним привыкла, не принимаем совместный освежающий душ, переходящий в нечто большее, не обнимаемся и даже не целуемся так, как прежде. Но я на это не ропщу, потому как в том, что сейчас творится целиком и полностью моя вина. Он ждал, ждал, ждал, а я… А я его, как глупенькая малолетка, подвела!
— У нас все замечательно, Сергей Сергеевич, — вскидывая подбородок, отвечаю. — Никаких проблем!
— Вот и замечательно, дочка. Мать! — обращается к жене. — Давай по-быстрому. Дарье точно нужно на работу, только она об этом тактично нам не сообщает. Ага?
Прижимаюсь к этому мужчине и крепко обнимаю его за талию.
— Спасибо, что приехали, родные, — куда-то в грудь ему шепчу.
— И подвезти сможем. Если надо, конечно? — он утыкается носом мне в макушку и, как муж когда-то, туда-сюда водит подбородком по моим волосам.
— Я скажу Вам сердечное спасибо, Сергей Сергеевич.
— Без проблем, Дашуля. Это всегда можно, раз твой муж занят адскими скачками на железных, человеком необъезженных скакунах.
— Он тренирует подрастающее поколение, — бухчу и вступаюсь за отсутствующего здесь супруга.
— А-а-а! — смеется. — Ну да, ну да! Чрезвычайно убедительный аргумент. Давай, невестушка, беги наверх. Там сегодня прохладно, — пальцами указывает на мою одежду, — футболку потеплее подбери и обязательно на голову шапку натяни.
— У меня густые волосы, а кость не мерзнет, — в подтверждение взъерошиваю локоны.
— Ну, твое дело! Беги, дочка…
Пока Лариса Максимовна перебирает и раскладывает то, что сегодня нам привезла, а Сергей Сергеевич хозяйничает у Ярослава в гараже, мне в рабочий чат прилетает ставшее почти злободневным сообщение от крайне надоедливого с некоторых пор Игорюши — чтоб этот засранец долго жил — Бусинцева. Если честно, он так меня измучил своими официальными уведомлениями о том, что:
«Тебя не допустят к работе, Даша. Это, твою мать, никакие не шутки. Ты не прошла медосмотр. Какого черта, Горовая? Ау?» — читаю еще одно любезное послание с вполне очевидной угрозой, транслируемой машинным начертанием.
Не спеша переодеваюсь, то и дело поглядывая на светящийся экран смартфона. Сообщения летят, как неудержимый снежный ком, разбивающий крепкую привычную конструкцию. Ну что ему сказать на это все? Что не боюсь его и мне плевать на угрожающие последствия и возможный волчий билет в своем послужном списке? Рано или поздно ситуация все равно изменится, и он будет первым, кто станет умолять меня вернуться в группу на тяжелую танцевальную службу. Терпсихора позовет или отдаст ему приказ, а у него не будет выхода — его неудовлетворенные, почти брошенные или кинутые на финансовое вознаграждение, клиенты интеллектуально или физически продавят и поспособствуют моему скорейшему восстановлению в той же должности, но с повышенным окладом и, возможно, премиальным бонусом, который я выторгую у засранца в качестве недополученных отступных при своем предшествующем увольнении.
Или, возможно, что пройду ежегодное освидетельствование немного позже? Сейчас неподходящий момент для праздных шатаний и стояний в очередях под государственными кабинетами с одной лишь целью, чтобы потешить разговорами «про это» скучающих врачей.
Или, наконец, что проплачу, так уж и быть, тот сверхважный разрешительный документ от медицинской службы?
«Не истери, Буса!» — хихикаю и набиваю свой ответ.
Он тут же перезванивает и почти орет мне в ухо о том, что через две недели будет, по всей видимости, мой последний рабочий день.
— Новые правила, Даша. Меня хорошо слышно? — рычит в трубку.
— Не кричи, я не глухая. Что еще за правила? — поправляю воротник своего гольфа.
— Тебе сколько лет?
— Тактичностью ты никогда не отличался. Женщинам такие вопросы не принято задавать, мужчина. Узнай об этом в отделе кадров, Игорек…
— Горовая! — резко обрывает мой издевательский ответ. — Там до хрена специалистов. Ты что, маленькая? Врачей боишься? Какой из них тебя пугает?
— Окулист! — хмыкаю и поворачиваюсь задницей к зеркалу. Вполоборота рассматриваю себя, проглаживаю швы на бедрах, успокаиваю оттопырившиеся карманы узких черных брюк, завожу ладони между ног, расправляю внутренние «морщины».
— Даш, — он слишком жалобно звучит, — я тебя прошу…
— Игорь, правда, некогда. Я скоро буду на рабочем месте, там и поговорим.
— Мы отменили твои занятия, Даша. Извини…
Я округляю глаза и, склонившись над телефонной трубкой, куда-то в непонятный мир кричу:
— Ты охренел? Что за самоуправство, Игорь? Это важно? Важно, не подвернула ли я ногу по пути на работу или, неудачно спрыгнув с кровати, не потянула ли сухожилие? Не подвернула и не растянула! Поверь, такие травмы я бы почувствовала. Что еще? Ах да, не кружится ли у меня голова? Ей некогда кружиться и потом, у меня огромный стаж выполнять вращения. Тебе нужна справка от стоматолога о том, что у меня все зубы на своих местах и я способна скалиться, когда заворачиваю бедрами восьмёрочки? Верни назад…
— Уверен, что так быстрее будет. Ты сейчас подсуетишься с медобходом, а завтра принесешь направления, в которых будут стоять отметочки о том, что ты сдала все перечисленные анализы и прошла хоть какую-то часть узких специалистов. Угу?
Вот же сволочь!
— Я уволюсь, — выставив на пояс руки, угрожающе рычу.
— Тебя и так уволят, Горовая. Пойдешь на содержание к муженьку, который будет просто счастлив! Эскорт-услуги согласно прейскуранту. Не только сине-черный штамп в отечественном паспорте, но и денежное содержание красивой, но бесполезной в денежном искусстве, аргентинской куклы…
— Закрой рот! — перебиваю Бусу.
— … а так хотя бы будет так называемый последний шанс запрыгнуть в вагон законопослушных исполнителей.
Да пошел он!
Хватаю свою сумку, проверяю имеющееся содержимое, закидываю внутрь мобильный телефон и все же просматриваю выписанное давным-давно направление на плановый осмотр. Хотела бы проигнорировать, да видно ничего не выйдет.
— Даша! — кричит мой свекр. — Детка, ты все?
Подскакиваю к перилам и, перегнувшись через них, с улыбкой вниз ему говорю:
— Иду, Сергей Сергеевич…
Поликлиника, регистратура, в которой даже нездоровой телом мне не протолкнуться, узкие коридоры, пропахшие лекарством, дерматиновые лавочки, забитые тяжелобольными или только лишь обследуемыми клиентами на стационар… Чертовы электронные талончики и любимая живая очередь с вполне конкретной целью — просто пообщаться:
