Жена Второго дядюшки обращается ко мне ласково:

– Юньсянь, не хочешь ли ты присоединиться к нам сегодня?

Хотя она на год моложе госпожи Ко, вокруг ее рта разбегаются крошечные горестные морщинки. Она сидит вместе с двумя невестками в углу библиотеки подле шкафов, заполненных книгами и восхитительными свитками, возле стола с чернильницами и кистями всех размеров. Дяди моего мужа – младшие братья свекра – на протяжении многих лет строили планы по установлению контроля над семьей, над ее огромными денежными средствами и земельными владениями. Да не судьба. Взять для примера Второго дядюшку. Ему не суждено этого добиться, поскольку Небесами предписано наследование по порядку рождения (если только смерть не постигнет и моего свекра, и моего мужа). И все же каждая в библиотеке женщина жаждет большего, будто всего великолепия им мало. Я отвечаю почтительным кивком.

– Возможно, позже, если госпожа Ко разрешит.

Мой ответ означает «нет». Нельзя, чтобы меня заподозрили в попытках спеться со Второй тетушкой. Та обменивается презрительными взглядами со своими товарками.

– Давай, – умоляет Третья тетушка, похлопывая по месту рядом с собой. – Мы обсуждаем, как лучше сделать мужа счастливым. Молодая женщина вроде тебя могла бы у нас поучиться.

Мне вспоминается строчка из «Книги перемен», которая гласит: «Нырнувший дракон, не действуй». Большинство людей понимают это как наставление женщине быть тихой и покладистой. Бабушка учила меня другому: скрывать свои чувства, управлять временем, а когда я буду готова, я прыгну, поплыву или полечу, и никто не сможет меня остановить. Пока же я скромно потупилась, глядя в пол и уподобившись Мэйлин.

– Большое спасибо, – отвечаю я, – но госпожа Ко уже наставляла меня, как вести себя в спальне.

Это неправда, но подобный ответ укрепляет мою связь со свекровью. Я думаю, что вопрос закрыт, но Четвертая тетушка пытается перефразировать приглашение Третьей:

– Быть женой – это не только радовать в спальне. Супружеская пара должна стремиться к гармонии…

Остальные отзываются насмешками.

– Мы слышали, как ты распекаешь своего благоверного, – укоряет Вторая тетушка Четвертую. – Просто запилила его! Неудивительно, что бедняга остался в Нанкине. Каждый раз, возвращаясь домой, он сталкивается со шквалом оскорблений.

– Бедный Четвертый дядюшка, – поддакивает Вторая тетушка с притворным сочувствием. – При виде тебя убегает, как побитая собака.

– А она еще и по ушам его стукнула, как вам такое? – спрашивает Третья тетушка, и рот ее растягивается в широкой ухмылке. – Четвертой тетушке повезло, что у нее есть сыновья. Иначе муж вывез бы ее на берег реки и бросил бы там.

– О, как бы я хотела этого! Я бы хоть наконец выспалась! – говорит Вторая тетушка. В комнате раздается негромкий смех.

Этот обмен репликами можно воспринять как дружеское подтрунивание или как рассказ о реальных событиях. Мне кажется, здесь сразу и то, и другое – вряд ли во внутренних покоях отыщется женщина, которая не слышала горьких жалоб Четвертой тетушки на мужа, когда тот приезжает в Благоуханную усладу.

– Ай-я! У меня на этот случай как раз имеется подходящая история!

Это говорит Целомудренная тетушка, которая сидит в другом конце комнаты в компании вдов и других пожилых женщин. Это последняя оставшаяся в живых сестра прадеда моего мужа. Ее жених умер до свадьбы, но она сохранила ему верность. Она совершенно седа, у нее округлые черты лица, что бывает, если много лет назад попрощалась с лунными водами. Известно, что она лучше всех в семье умеет вышивать, но ее ум проворнее, чем пальцы. Хотя у нее нет детей, ее часто приглашают бинтовать ноги девочкам, если их родные матери не выдерживают рыданий бедняжек, и она помогла большинству детей в этом особняке появиться на свет.

– Рассказывать? – уточняет Целомудренная тетушка.

Мы хором отвечаем «да», но я замечаю, что Четвертая тетушка не кажется воодушевленной.

Целомудренная тетушка начинает:

– Как‑то раз одна женщина так сильно избила своего мужа, что тот спрятался в спальне. Но женщина принялась орать: «Выходи! Выходи!» А он…

– Муж решил, что у него воля тигра. Он взревел: «И не подумаю!» – это подает голос двоюродная бабушка госпожи Ко, чье морщинистое лицо напоминает соленую сливу. Вся ее родня по мужу умерла, и ей некуда было идти. Госпожа Ко и господин Ян приютили старушку, что считается большой милостью. – Он был непреклонен и кричал: «Когда храбрый человек говорит “нет”, он именно это и имеет в виду!»

– Да, его голос звучал очень грозно! – кивает Целомудренная тетушка. – Но подождите! Что это за мяуканье? – Она подается вперед и прижимает руку к уху. Из разных уголков комнаты доносится жалобное мяуканье и попискивание. – Жена сузила глаза и навострила уши. Ах! – восклицает Целомудренная тетушка. – Звуки доносились из-под кровати. Оказалось, отважный тигр, отравленный ядом супруги, стал котенком. Найдется ли мужчина, который не дрогнет перед женщиной, навевающей ужас на всю женскую половину?!

Конец истории встречен одобрительным смехом. Позиции старух весьма шатки, но сегодня они оправдали свое существование. Женщины здесь, как и я, живут под властью госпожи Ко, и мне нет среди них места.

– Юньсянь, хочешь узнать, как лучше всего доставить удовольствие мужчине? Посиди с нами. Мы знаем все хитрости и уловки. – Теперь голос подает госпожа Чэнь, новая наложница и нынешняя фаворитка господина Яна – это дает ей невиданную власть над остальными наложницами.

Чэнь моего возраста, она безупречно красива, и у нее идеальные манеры. Она и другие наложницы накрашены, элегантно одеты и теперь вкушают с подносов груши, орехи, финики и хурму. Ей ничего не стоит пригласить меня в свой круг, но ее предложение еще менее привлекательно, чем посиделки со старшими женами.

Я оглядываюсь в поисках еще одной категории женщин, живущих во внутреннем дворе, и нахожу их сидящими в третьем углу. Три сестры мужа, склонившись друг к другу, вышивают туфли для матерей и уважаемых тетушек своих женихов. Предупреждения госпожи Чжао о них оказались как нельзя более точными. Мне везет, если девицы не обращают на меня внимания. Они очень часто надо мной подшучивают, словно бы невзначай. Несколько раз они предлагали мне сесть на один из табуретов, но потом я замечала, что моя юбка насквозь промокла.

– О! – всегда с притворным удивлением восклицала старшая из сестер. – Как такое могло случиться?

Две другие едва сдерживали смешки, когда мне приходилось покидать внутренние покои в одежде, выглядящей так, будто я не смогла добраться до горшка. Старшей сестре пятнадцать, и в конце этого года она выйдет замуж. Младшей девять. Она выйдет замуж через шесть лет. Я буду считать минуты, пока все трое не уедут.

Когда я стою одна посреди комнаты, меня осеняет, что мне будет трудно – или даже невозможно – завести здесь подругу, которой можно довериться и которой я могла бы поведать о своем одиночестве.

Поэтому компанию мне составляют мальчики до семи лет и девочки, еще не вышедшие из Молочного возраста.

– Тетушка Юньсянь! – Это Инин, восьмилетняя дочь старшей наложницы Второго дядюшки. Она тянет ко мне крошечную ручку.

– Я надеялась, что ты придешь за мной! – говорю я.

Я позволяю девочке подвести меня к низкому кану, покрытому подушками, который стоит в пустом углу комнаты. Последние недели мы проводим с ней время вместе, поскольку я занимаю низкое положение в семье, как и она. Она хиреет, как и я.

Инин открывает «Беседы и суждения для женщин» на странице, где мы остановились вчера, и протягивает книгу мне.

– Я учила, – сообщает она. – Послушаешь?

– Конечно. Но сначала расскажи мне, как ты себя чувствуешь.

– Пришлось несколько раз за ночь ходить на горшок, – застенчиво делится она и с тоской смотрит на других девочек ее возраста, которые сидят в кругу и играют в какую‑то игру. – Тетушки не хотят, чтобы я играла с их дочерями. Чтобы вдруг не заразила.