Мы с Маркусом переглянулись.
— А дома её не осталось? Может, вещей каких, чего-то личного.
Староста подпёрла бока руками.
— Дык, сгорел дом-то давным давно, можете пройтись посмотреть на участок, да новый на его месте построили, Мика там живёт. Больше и не знаю ничего, клянусь памятью о муже.
Она махнула рукой в противоположную сторону деревни. Я поблагодарила её, а Маркус опять одарил её плотоядной улыбкой. А только мы двинулись в указанном направлении, как все окружающие сбежались к старосте с расспросами, и поднялся галдёж. Мы даже отойти не успели, как женщины зацокали языками и наперебой завалили её вопросами.
— Думают, что ты у меня в плену как женщина для утех, — усмехнулся он.
— Популярное мнение, — фыркнула я.
— И думают, что из-за этого ты и поседела. Очень они тебе сочувствуют, но не желают мне перечить, поэтому тебя заранее похоронили как очередную несчастную жертву злобного вампира.
Я обернулась и окинула их злым взглядом, но женщины только активнее зашептались.
Около обозначенного дома, развалившись на лавке, сидел худющий дед и курил трубку, откашливаясь после каждой затяжки. В такт кашлю квохтали ходящие рядом куры. Дед оказался сообразительнее старосты. Увидев, кто перед ним, он быстро выложил всё, что помнил, не дожидаясь угроз. К моему огорчению, знал он не многим больше старосты. Старик припомнил, что фамилию она скрывала, да и не нужна она была в деревне-то. Он разрешил пройти внутрь, а сам остался сидеть на лавке.
В самом доме оказалось делать нечего. Да и не удивительно, тут были только вещи этого Мики. Сделав пару кругов по комнатам, я сдалась и согласилась, что внутри ничего полезного не найти. Небольшой огород оказался наполовину засеян тыквой, а наполовину зарос бурьяном. В земле копались куры, выискивая червячков, а за огородом пасся привязанный к забору ослик. Я прошлась туда сюда по огороду и даже влезла в бурьян, но не получила никакой отклик, зато нахватала штанами репейника и с добрых минут десять отдирала его от дорогой ткани.
Вернувшись к дому, я обошла его по периметру. Маркус со мной ходить не стал, а просто опёрся на забор и выжидающе смотрел, да и всё равно ничем бы не помог. Я остановилась и задумалась. Если и были следы, то за эти годы они оказались похоронены глубоко в земле. Может, у меня и не было никакого личного предмета, но тут должны же были остаться какие-то следы энергетики. Метки оставались на важных предметах с уроков прорицания, но ведь и дом был важен, она провела тут много времени, не должно всё бесследно уйти.
Я опустилась на корточки, положила руки на землю и постаралась сосредоточиться. Было неудобно и сложно, постоянно отвлекали какие-то звуки и голоса, а с лавки периодически доносился запах табака. На мгновение мне показалось, что я что-то чувствую, но мутная картинка исчезла также быстро, как и появилась, да я даже не поняла, относилась ли она к той женщине. Вытерев пол со лба, я отошла подальше от курящего деда и снова села. Но ни на эту, ни на другую попытку у меня ничего не получилось, да только начала кружиться голова, и затекли ноги от неудобной позы. Я встала, чтобы размяться, но в глазах так резко потемнело, что потеряла равновесие, но от падения меня спас Маркус, успев вовремя подхватить.
— По-моему, на сегодня достаточно, — сказал он, когда я пришла в себя, — и можешь так на меня не смотреть.
— Должно же быть что-то, — в отчаянии простонала я.
Заверив, что я в порядке, я выбралась из объятий и медленно прошлась вдоль стены, Маркус шёл рядом, видимо боялся, что я опять упаду. Все варианты я уже перебрала, а на огороде решительно нечего было делать. Что же мне оставалось? Я в задумчивости облокотилась на яблоню и скрестила на груди руки. Я скользила взглядом по земле вдоль стен домика, по стенам и даже по растущим тыквам, но ничего нового не приходило в голову, не копать же, в конце концов.
Молодая луна только взошла на небосклон, освещая небольшой уютный огородик. Около клумбы с цветами на деревянной скамеечке сидела женщина лет сорока и пила чай. Поверх хлопковой ночной рубашки был накинул тёплый вязаный халат, а распущенные белые волосы чуть доставали ей до лопаток. Подув на напиток, она сделала глоток, откинулась на спинку стула и, поёжившись, получше закуталась в халат.
Со стороны дома послышались шаркающие шаги, и через минуту на освещённый лунным светом огородик вышла старенькая бабушка в пуховом платке и чепце на шапке седых волос, больше напоминающих пух. С трудом перебирая ногами, она подошла к незнакомке.
— Милочка, — прокряхтела старушка, — далече собралась-то?
Женщина окинула пришедшую грустным взглядом и сделала ещё глоток.
— Я думала, что вы уже спите, — проигнорировала она вопрос.
— Да вот куры что-то закудахтали, — пожаловалась бабушка, — чай хорь какой залез, выхожу, а в пороге сумка. Нехорошо так уезжать, Фель.
— Так будет лучше для вас всех, поверьте.
— Нашли тебя? — понимающе закивала старушка, а женщина сощурилась.
— С чего вы решили, что меня кто-то ищет?
Старуха улыбнулась беззубым ртом и присела рядом на лавочку, кутаясь посильнее в платок.
— Вечер сегодня прохладный, — посетовала она, — как бы рассада прижилась.
— Спасибо вам за всё, — сказала женщина, — благодаря вам я прожила лишнее десятилетие.
Незнакомка допила чай и встала.
— Я уеду до рассвета, — сообщила она бабуле, — никому ничего не говорите, для вашего же блага, иначе вас просто убьют.
Старуха окинула её на удивление ясным взглядом и кивнула. Женщина зашла в дом и проследовала в небольшую комнату с застеленной кроватью. На стуле висела простая походная одежда, а у порога стояли протёртые дорожные ботинки. На квадратном столе горела масляная лампа, а рядом лежало открытое письмо, в котором тонким ровным почерком было выведено «Беги, он скоро узнает, где ты. Езжай в родовое поместье, он там уже был. И прости…».
Женщина взяла пергамент, подожгла от огонька пламени, бросила в железную миску с остатками хлеба и пошла переодеваться.
Я запрыгала я на месте, словно выиграла приз. Но на вопросительный взгляд вампира ответила, что расскажу по дороге обратно. Но только пересказав своё видение, я вдруг осознала, что никуда толком и не продвинулась. Хотя… я видела её в относительной молодости, и лицо показалось мне смутно знакомым. Может, всё-таки видела портрет в книгах? Нужно будет посмотреть в библиотеке.
Солнце почти ушло за горизонт, окрасив небо в фиолетово-синие оттенки. Мы медленно ехали по просёлочной дороге, и я переваривала всё увиденное и услышанное.
— Что за вампир мог её искать?
— Да любой, — пожал плечами Маркус, — кроме меня и Алистера.
— Да, круг сильно сузился, — буркнула я.
— Мы не поедем по всем остальным деревням, сразу говорю. Скоро ночь, а до Тирры несколько часов пути. Тем более ты знать не знаешь, о каком поместье речь, и где оно.
Я вздохнула, но возразить было нечего. По дороге домой я замёрзла, и далее ехала в плаще Маркуса. Он был настолько мне велик, что я опасалась, что он просто с меня слетит под копыта коня. Небо выдалось звёздное и показалась молодая луна, освещая окрестности мягким серебром. Почти как та из видения, такая же ясная и холодная. В город не хотелось совершенно. Как же хорошо было побыть вдалеке от этой ежедневной придворной возни и не думать о проблемах.
Уговорив вампира на небольшую остановку на берегу речки, я слезла с коня и размяла затёкшие конечности и мышцы спины. Сбросив ботинки, я прошлась по мягкой траве, намочив ноги капельками выступившей росы. Расстелив кожаный плащ, мы расположились на берегу реки, вдыхая свежий воздух. Вокруг оглушающе квакали лягушки, а в кустах мигали огоньки светлячков. Вдалеке на удалении друг от друга мерцали фонарики окон в небольших селениях, постепенно затухая. Они тухли одни за другим, погружая деревни в ночную темноту.
В воде иногда слышались всплески, и вокруг воцарялась тишина, но через некоторое время лягушки снова начинали квакать, как ни в чём не бывало, да ещё и громче после каждом такой паузы. Ночной пейзаж действовал умиротворяюще. Я так мало видела мир, что не успела насладиться его красотой, а сейчас просто не могла оторвать глаз от потрясающей природы. Вот только от сырости вблизи речки стало зябко. Хорошо, что Маркус всегда тёплый и можно погреться, запустив свои холодные руки под рубашку.
