Когда я почти потеряла равновесие, громкая речь магистра вывела меня из сонного оцепенения. Я потрясла головой, еле успев ухватить слетающую диадему. И очень вовремя, потому что церемония закончилась, и мужчина повернулся к нам. На вид ему было лет сорок, может, чуть больше. На добродушном полном лице расположились пышные усы цвета соломы. Голову венчала большая залысина, а глаза лучились дружелюбием. Спереди на мантии была вышита ветка красного бадьяна. Точно, это тот самый целитель, которого я выбрала. Оставалось надеяться, что я не ошиблась с его кандидатурой.

— Приветствую вас, Ваше Высочество, — низко поклонился новоиспечённый Великий магистр, — спасибо за оказанное доверие и честь присутствовать на важной церемонии.

Далее он поздоровался со жрецами, и остался обсудить с ними рабочие вопросы, а я пошла на выход к карете, на всякий случай создав свой слабенький щит для хоть какого-то успокоения. Следующим по списку дел меня ждал визит в Собор, в котором полагалось провести ещё несколько церемоний, и только потом я могла вернуться в замок.

До коронации оставалась всего пара дней, и стоило бы поинтересоваться, что Маркус планировал делать со своим условием нахождения виновного. И спросить об этом совет, ведь как я понимала, никакого виновного никто до сих пор не нашёл, а вампиры не относились к тем, кто пускал свои угрозы на ветер.

Карета медленно катилась по главной улице, а я безучастно смотрела в окно сквозь полупрозрачную занавеску. Жители останавливались и пытались разглядеть, кто же внутри, но ничего не увидев, просто смотрели вслед удаляющейся под цокот копыт карете. Вспомнив Эрика, я натянула лучезарную улыбку на лицо, одёрнула занавеску и начала приветливо махать горожанам. Жители пришли в восторг, а некоторые детишки даже бежали следом, если успевали вырваться из цепких рук сопровождающих.

От дворца к собору улицу богато украсили лентами, цветами и магическими огоньками. Без этого можно было бы и обойтись, учитывая состояние королевства после войны, но советники убедили меня, что простым жителям нужно отвлечься и чему-то порадоваться, а потому для них дополнительно будет организовано несколько ярмарок и бесплатное угощение. Аналогичные ярмарки должны будут пройти и в нескольких крупных городах. Наверное, советники правы, пусть у горожан тоже будет праздник.

Собор встретил меня высокими шпилями и цветными витражами окон. Здание завораживало красотой и величественностью, но не шло ни в какое сравнение с вампирским Багровым Собором. А может, мне так просто казалось, ведь в нём произошло крайне важное событие в моей новой жизни.

Внутри оказалось необычайно тихо и умиротворяюще. Витражи, выполненные в основном в зелено-голубых тонах, отбрасывали цветные блики на длинные ряды скамеек, алтарь и широкую ковровую дорожку. Пылинки витали в воздухе, то появляясь на свету, то ускользая от моего взора. Я двинулась к алтарю, оглядывая фрески по стенам и на высоком потолке, уходящим в сводчатый купол. Огни на огромной люстре под потолком не горели, да и сам алтарь был пуст.

Когда я поднялась по ступенькам, из бокового помещения выглянул молодой послушник, и, заметив, кто пришел, рассыпался в извинениях за свои манеры при встрече с королевской особой. Как оказалось, он был занят попытками очистить голубиный помёт со своей мантии. Большое мокрое пятно на половину фалды подтверждали его слова. Снова рассыпавшись в извинениях, он попросил меня присесть на лавку и подождать, потому что магистр и жрецы только прибыли и как раз готовили церемонию очищения.

Пожав плечами, я присела на скамью. Обстановка действовала успокаивающе, и максимум, что мне грозило, это уснуть. В большой плюс Тиррскому собору шло отсутствие кровавых ритуалов. При воспоминаниях о своём венчании и пережитой боли желудок предательски сжимался, руки холодели, а в груди как-то неприятно сдавливало. Страшно представить, что у них там ещё за ритуалы имелись.

Наконец служка позвал меня, и я прошла в широкие резные двери за алтарём. Круглое помещение оказалось небольшого размера, посреди которого на каменном выступе располагалась глубокая мраморная чаша, а с противоположной от входа стены в небольшую купель из крана капала вода. Справа и слева высокие стеллажи с книгами, свитками и какими-то жреческими предметами возвышались аж до потолка. Рядом с чашей высился хрустальный постамент с прозрачным куполом. Здесь корона должна была находиться вплоть до церемонии.

Взявшись за руки, жрецы вполголоса что-то шептали над чашей, а вода то и дело походила рябью. Верховный магистр тем временем ставил защитные чары на хрусталь. Далее жрецы провели некий ритуал и над купелью, обмакнув в них расшитое золотом полотно. После того, как они закончили, магистр, то и дело сверяясь с книгой, напитал его энергией и покрыл сложным плетением, сути которого я так и не уловила из-за сложности рисунка. Проведя ещё некоторые манипуляции над тканью, они попросили меня окунуть руки в воду.

Когда я погрузила их в чашу, мне на секунду показалось, что вода резко почернела, но видение исчезло также быстро, как и появилось. Я надеялась, что жрецы этого не заметили, ведь Ланэтт внимательно следила за каждым моим движением, ещё не хватало мне сорванной церемонии. Магистр вынес какой-то свёрток и опустился передо мной на одно колено.

— Ваше Высочество, возьмите и омойте эту корону, передающуюся из поколения в поколение по священной линии правителей. Пусть она служит вам также, как и всем монархам до вас. Погрузите её в освящённую Богами воду и очистите от решений и ошибок прошлого.

Я кивнула и застыла в нерешительности, почему-то стало так неуютно, что захотелось сбежать. Протянув руку, я медленно развернула полотнище, и передо мной предстала тяжёлая золотая корона с бриллиантовыми и изумрудами. Та самая корона, которую носил отец, а затем и Эрик, та же самая, нося которую, он приговорил меня к смерти.

Противное ощущение внутри нарастало, и к нему добавлялись нотки неуверенности, страха и омерзения. Холод пробирался к сердцу и заставил меня вздрогнуть, но я почувствовала кое-что ещё. Воспоминания пробудили чувства обиды и несправедливости, а вслед за ними потянулась и злость, постепенно захватывая разум и все чувства. Где-то в груди зародилось чёрное пламя ненависти, оно быстро пробиралось к сердцу, а от него и к голове. Мрачные воспоминания о смерти близких и своей собственной, о предательстве и лице брата без тени сожаления встали ясными картинками перед глазами. Я не могла простить и забыть, и страстно желала вычеркнуть из своей жизни всё, к чему имел отношение этот ублюдок. Его корона казалась грязной, окутанной чем-то мерзким и липким, от чего не суждено было бы отмыться никогда, коснись я её.

— Нет, — громко сказала я, и эхо унесло мой голос под самый потолок, отражаясь от стен и повторяя слова отказа снова и снова.

— Нет? — вытянулась в лице жрица, глупо хлопая глазами.

— В каком это смысле? — вышел из оцепенения магистр, растерянно смотря мне в глаза.

— Я не стану носить корону предателя и убийцы родителей. Я никогда не надену корону Эрика.

Взявшись за ткань, я резко сдёрнула ей с рук Верховного магистра, и корона, гулко ударившись о каменный пол, со звоном выкатилась из комнаты.

— Да что вы себе позволяете?! — взвизгнула жрица и устремилась следом.

— Стража! — крикнула я, и в комнатушку вбежало четверо мужчин с оружием наготове, — позовите распорядительницу, найдите одну из моих подруг и скажите принести мою дорожную сумку. Выполнять!

Один из стражников кивнул и удалился, а остальные встали между жрицей и валяющейся под скамьёй короной.

— Вы попрали все традиции! — снова потеряла лицо Ланэтт, метая взглядом молнии, — какое вы имеете на это право?

Черный жрец молча переводил глаза с короны на меня, а магистр переминался с ноги на ногу, то и дело приглаживая усы. Явно не этого он ожидал в первый деть на посту, но мне было плевать.

— Рассудите нас, — обратилась я к последнему, смерив присутствующих высокомерным взглядом, — может ли принцесса отказаться носить корону убийцы её семьи?