— Лотерейщика возьмём на себя, — добавил он. — А вот с бегунами будешь разбираться ты. Желательно холодняком, чтобы не нашуметь.

Прекрасно. Это было похоже на задание, которое в игре обычно даётся новичку, но с теми, кто на самом деле не особо рассчитывает, что новичок вернётся целым.

Гвоздь, как всегда, взял на себя роль инструктора, быстро объясняя, что к чему, словно я только вчера был в его школе выживания.

— Запоминай, — сказал он, показывая на нож. — Споровый мешок у них находится на затылке. Это их самое уязвимое место. И, что самое важное, это касается не только бегунов. У любого заражённого, даже у самых матерых, этот мешок — их ахиллесова пята.

Он сделал паузу, чтобы я переварил информацию, а затем продолжил:

— Чем крупнее и опытнее заражённый, тем сложнее добраться до этого мешка. У матерых он не просто спрятан — он защищён. Костяной нарост, который покрывает их споровый мешок, такой крепкий, что даже с калаша его не пробьёшь. Понимаешь, о чём я? — Гвоздь поднял бровь, глядя мне прямо в глаза. — Одним ножом тут не обойтись. С более слабыми — да, дело быстрое, точный удар, и всё. Но если ты столкнёшься с матерым, тебе придётся подумать, как его подловить.

— Подловить? — переспросил я, сжав нож в руке, чувствуя, как холод пробежал по спине.

— Да, — ухмыльнулся Гвоздь. — Тебе придётся использовать хитрость. Отвлеки его, подожди, когда он откроется. Они все думают, что неуязвимы, пока ты не доберёшься до этого мешка. Но если заиграешься, они тебе башку открутят быстрее, чем ты нож вытащишь.

Я кивнул, понимая, что с каждым словом ситуация становилась всё более сложной. Бегуны — это одно, но если впереди ждут более сильные заражённые с непробиваемыми головами, мои шансы внезапно показались мне менее радужными.

— А как насчёт тех, что ещё умнее и опаснее? — спросил я, начиная осознавать, что впереди могут быть существа, куда опаснее, чем я мог себе представить.

— У таких уже не только споровый мешок под защитой, — добавил Гвоздь. — Эти твари со временем начинают «обрастать» защитой по всему телу. Они становятся чертовски прочными, с костяными наростами, как броня. Если с бегунами ты можешь управиться ножом, то с матерым понадобятся хитрость, план и серьёзное оружие. Главное — не дай им тебя окружить.

Он говорил всё это с таким спокойствием, будто рассказывал про охоту на зайцев. Но я понимал, что это далеко не зайцы, и не факт, что у меня будет второй шанс.

— Вот почему мы всегда носим с собой что-то потяжелее, — добавил Гвоздь, похлопав по своему автомату. — На всякий случай.

На всякий случай. Это было так буднично в его устах, что я едва удержался от нервного смешка.

Я сглотнул, почувствовав, как пот выступил на ладонях. Споровый мешок. Замечательно. Только вот теперь мне предстояло действовать, а не просто слушать.

Мы двинулись дальше. Вскоре я заметил силуэты бегунов. Они двигались хаотично, но быстро, их движения напоминали дергающихся марионеток, которые потеряли контроль. Их форма — если её вообще можно так назвать — была далёка от человеческой. Они были худыми, как скелеты, их кожа свисала лохмотьями, будто они начали разлагаться изнутри. Но самое главное — это постоянное шевеление их тел. Каждое их движение выглядело словно нервный тик, полный скрытой угрозы.

— Идём, — прошептал Кулак, подавая сигнал двигаться вперёд.

Мы осторожно подкрались ближе. С каждым шагом я чувствовал, как внутри всё сильнее нарастает напряжение. Я сжимал рукоятку ножа так крепко, что пальцы побелели. Это был момент, когда теория встречается с практикой. «Ну что, Бродяга,» — мысленно обращался я к себе, — пора показать, что ты не просто ходячий труп."

Кулак и Гвоздь молча удалились в сторону, направляясь к лотерейщику. Я же остался с задачей убить бегунов. Только не накосячь, — думал я.

Один из бегунов был ближе остальных. Я прижался к стене, стараясь не дышать, наблюдая за его беспорядочными движениями. Он рванулся в одну сторону, затем резко остановился, будто почувствовал что-то. Давай, просто сделай это, и всё.

Я выскочил из укрытия, двигаясь как можно быстрее. Рука с ножом скользнула вперёд, и я ударил прямо в указанное место — чуть ниже затылка. Мешок прорвался. Бегун застыл на мгновение, а затем упал на землю, словно кукла, которой обрезали нити.

Я выдохнул. Первый готов.

Но времени радоваться не было. Остальные бегуны уже заметили движение и начали рваться в мою сторону. У меня не было времени думать. Инстинкты взяли верх. Я скользнул в сторону, увернувшись от очередного нападения, и снова нанёс удар — споровый мешок второго бегуна разлетелся, как по учебнику. Третьему я едва успел всадить нож, когда он оказался слишком близко.

Кровь стучала в ушах. Всё происходило слишком быстро, но я понимал, что это не конец. Оставшиеся бегуны теперь знали, что я тут, и не собирались упускать меня так легко.

Но прежде чем я успел что-то сделать, рядом раздался взрывной грохот, и я увидел, как огромная тень — лотерейщик — рвётся к Кулаку и Гвоздю. Они знали, что делать, и мгновенно переключились на него, сработав слаженно, как единое целое.

Я же стоял среди тел бегунов, тяжело дыша, с чувством, что только что прошёл своё первое настоящее испытание.

Повернув голову в сторону лотерейщика, я увидел только нечеткое, смазанное движение — будто тень скользнула по его массивной фигуре. В следующее мгновение блеснуло лезвие мачете в руках Гвоздя. Свет отразился от металла, как от натянутой струны, и в этот момент лотерейщик уже падал на землю. Время замедлилось: его огромное тело, словно поражённое молнией, рухнуло, подняв клубы пыли. Падая, он выглядел как глыба — тяжёлая, неуклюжая, но бесконечно мощная. Его голова откинулась назад, споровый мешок был разрезан.

Гвоздь, как ни в чём не бывало, подошёл к поверженному лотерейщику и, наклонившись над телом, ловким движением лезвия начал ковыряться в мешке. Он делал это так буднично, как будто вскрывал кокосовый орех, а не тело жуткого мутанта, способного разорвать любого на куски. Я стоял неподалёку, ощущая лёгкий холодок вдоль позвоночника, и наблюдал, как он извлёк оттуда три спорана — маленькие, сверкающие капсулы, которые Гвоздь держал между пальцами, словно драгоценности.

Он поднял голову и ухмыльнулся, словно хвастаясь своей находкой, а затем лениво указал кончиком мачете на моих бегунов, чьи тела теперь лежали на земле.

— Ну что, Бродяга, — сказал он, прищурив глаза. — Пора тебе освоить ещё один навык. Вскрывай их мешки.

Прекрасно. Я сглотнул, стараясь не выдать свою брезгливость. Подойти к этим бегунам и ковыряться в их трупах? Это было последнее, чего я хотел, но если я собирался выжить, нужно было учиться.

Сжав зубы и пытаясь подавить отвращение, я сделал первый шаг. Подойдя к ближайшему бегуну, достал нож и с лёгким нажимом вскрыл его споровый мешок, который располагался на затылке, как объяснял Гвоздь. Мешок лопнул с тихим шипением. Я осторожно нащупал внутри — и вот он, споран, похожий на мелкую костяную жемчужину. Дрожащими пальцами я вытащил его, сдерживая тошноту.

Остальные бегуны ждали своей очереди. Я проделал тот же процесс с каждым — нож, шипение, споран. Чувство отвращения не покидало меня, но я двигался автоматически, как робот, выполняющий программу. В большинстве мешков было по одному спорану, как и говорил Гвоздь.

Когда всё было закончено, я осмотрел свои находки. Небольшие, сверкающие скромные трофеи, которые мне пришлось заслужить через кровь и мерзкие ощущения.

Кулак подошёл ко мне, его лицо слегка смягчилось, и на губах появилась улыбка — редкое зрелище.

— Поздравляю, Бродяга, — сказал он, похлопав меня по плечу. — Это твоя первая добыча.

К нам подошли Катя с Лерой. Катя слегка улыбнулась, одобрительно кивнув, явно довольная тем, как я справился со своим боевым крещением. Лера, не говоря ни слова, просто показала большим пальцем «лайк». Этот жест выглядел почти комично в обстановке, где мы только что разделывались с заражёнными, но мне стало чуть легче. «Я сделал это,» — подумал я. Смешанное чувство триумфа и облегчения, наконец, захлестнуло меня. Но недолго.