— Почву прощупываете? — предупредительно подсказал я, взял его за локоток и отвел в сторонку. — Понимаете, какое дело, Сергей Данилович, наш фронтмен — личность исключительно творческая. И где-то, можно сказать, гениальная. А свободное творчество — вещь хрупкая, его очень легко разрушить приземленными разговорами. Мы ведь друг друга понимаем, так?

— Возможно, — сухо проговорил Сергей Данилович, пытаясь освободить руку, но я не отпускал.

— Я слышал, вы говорили что-то насчет концертов в регионах, я правильно расслышал? — продолжал я с молодецким задором и энтузиазмом.

— Послушайте, моло… эээ… Владимир… — глаза пузатого забегали.

— Викторович, — подсказал я.

— Да! — Сергей Данилович снова деликатно попытался освободить руку, но я крепче сжал пальцы. Этот тип мне совершенно не нравился. Просто чутье подсказывало, что это не тот случай, когда имеет смысл действительно налаживать контакт. И чем больше я с ним общался, тем больше убеждался, что абсолютно прав. Остап, блин, Бендер на минималках. Прилипала-прожектер. Который где-то там у себя в голове — великий комбинатор с гениальными проектами. Такой цепляется, как репей, сыплет предложениями туманных, но блестящих перспектив. Но когда дело доходит до реализации, то у него наготове миллион уважительнейших причин, почему нет. Чертовски жаль, что в русском языке нет отдельного наименования для таких персонажей. Как в мемах когда-то было модно. «Финский термин, означающий 'выпивать дома, не вылезая из пижамы» или, скажем «взгляд, которым обмениваются люди, когда понимают, что оба хотят одного и того же, но каждый боится начать первым».

— Владимир… эээ… Викторович, — пузатый попытался отступить от меня еще дальше, но за его спиной была стена. — Думаю, это не самое подходящее место для разговора. Может быть мы… эээ… где-нибудь еще поговорим?

— О, отлично! — я отпустил его локоть и жестом фокусника выхватил из кармана блокнот. — Диктуйте мне ваш телефон, я вам непременно перезвоню. Завтра… Ой, нет, завтра у меня весь день расписан практически по минутам… Так, сейчас найду окно… О, в среду! В среду вас устроит?

— Да-да, конечно! — мелко закивал пузатый и принялся диктовать свой номер телефона. Я сделал вид, что записываю.

— Вот и отлично! — я захлопнул блокнот, схватил его руку и принялся экспрессивно трясти. — Очень рад нашему знакомству! Очень! Моя интуиция мне сразу подсказала, что вы тот самый человек, который мне нужен! Взрослый! Серьезный! Мы с вами таких дел наворотим, ууу! Ваши связи с концертными площадками в регионах нам очень-очень пригодятся…

— Да-да, — Сергей Данилович крутил головой в поисках спасения от моего безудержного энтузиазма. — Очень жду вашего звонка. А теперь… вы позволите?

Он просочился мимо меня и едва ли не бегом припустил в сторону туалета.

— Скатертью дорога, — пробормотал я ему вслед и снова посмотрел в сторону Астарота. Отряд его почитателей, к счастью, не заметил потери бойца. Но остальные собеседники нашего фронтмена не внушали мне никаких опасений, так что я вернулся на свой наблюдательный пост.

«Хм, а ведь кажется, я впервые громко и всерьез назвал себя продюсером!» — вдруг подумалось мне. Пожалуй, до сегодняшнего вечера я избегал каких бы то ни было наименований своей деятельности. Как будто я просто играюсь в шоу-бизнес.

Теперь все серьезно?

Я рассмеялся этому своему осознанию. Мысленно пожал себе руку. «Очень приятно, продюсер, очень приятно…»

Никогда нельзя относиться к себе слишком серьезно, вот что.

Наташа ходила из угла в угол стремительными широкими шагами. И от этого была еще больше похожа на самку богомола, чем всегда

— Стас, ну и где там твоя Алена уже⁈ Она всегда так опаздывать будет?

— Наташ, время без десяти семь, — пробубнил Стас, не отрываясь от книги, которую читал. — Она вообще еще не опаздывает.

— В семь начинаются занятия, — отчеканила Наташа. — А ей нужно быть раньше, чтобы мы успели ввести ее в курс дела.

— Можете и потом ввести, какая разница? — пожал плечами Стас.

— Огромная разница! — Наташа всплеснула руками. — Огромная, понимаешь⁈

Ко всему, что хоть как-то относилось к ее обожаемой школе актеров, Наташа относилась с болезненной ответственностью. Где-то даже с маниакальной. И никому не позволяла никакого пренебрежения или даже небрежности в отношении своего обожаемого детища.

— Привет! Это же здесь агентство «Три обезьяны»? — раздался от двери дерзкий женский голос.

— Ну наконец-то! — воскликнула Наташа.

— Тогда я к вам, — мы с Наташей принялись рассматривать гостью. На вид ей было лет четырнадцать, даже Лариска выглядела старше. Одевалась она как типичная пацанка-гопница — в спортивный костюм, мерзко-синтетический такой, с яркими кислотными полосами, поверх этого — куртка из кожи молодого дерматина, на голове — кепка. С буквами USA. Чуть ли не весь город моментально в такие переоделся, как только стало можно зимние шапки снять. Ну и в довершение образа, она еще и жевала жвачку. И выдувала из нее пузыри.

— Это и есть твой гениальный сценарист? — спросил я тихонько у Стаса.

— А чо, не похожа? — нагло сказала Алена. — Ты не парься, волосатый, ты не в моем вкусе ваще!

— Вот нам вообще некогда уже! — Наташа метнула осуждающий взгляд почему-то в мою сторону. Я пожал плечами. — Так, Алена, я Наташа. Это Велиал, он тут главный. Теперь к делу по-быстрому! Значит, нам нужна такая серия передач, в которой будет показано, как наши парни и девки учатся быть актерами в рекламе.

— В смысле? — Алена бесцеремонно взгромоздилась прямо на рояль. — В натуре, всегда мечтала на таком посидеть! Стас, у тебя фотика с собой нет? Сфотаешь меня, как Мерилин Монро? Типа, я звезда, в натуре, и лежу на рояли! Да я слушаю, слушаю! Продолжай, длинная, не напрягайся!

На мое удивление, Наташа не вспылила и не кинулась на наглую соплячку с кулаками. А совсем даже наоборот — подсела к ней на рояль.

— Короче, они занимаются четыре раза в неделю, — активно жестикулируя, продолжила Наташа. — Иногда пять, еще есть бонусное занятие по субботам. Обычно у них по два урока в один день. Сегодня будет актерское мастерство и джаз-модерн-танец.

— Актеров рекламы? — спросила Алена и выдула здоровенный пузырь жвачки. Который лопнул и залепил ей половину лица. — А на это что ли, в натуре, учиться надо?

— Через две минуты начнется урок, — пропустив высказывание Алены мимо ушей, сказала Наташа и посмотрела на часы. — Сейчас идем туда, сидим молча, никому не мешаем, ясно? Откроешь рот, сломаю тебе руку, поняла?

— Да ладно-ладно, тетенька, буду, — Алена соскользнула с неудобной для сидения крышки рояля. Демонстративно извлекла изо рта жвачку и бросила ее в мусорную корзину. Бросила на спинку стула куртку. Потом спохватилась и вытащила из кармана блокнот и ручку.

— Ну все, я готова! Погнали?

Стас тоже захлопнул книжку и все трое двинулись к выходу из нашего офиса. А я пошел следом. Вообще-то мое участие сегодня вообще не требовалось, но я резонно решил, что во-первых, хочу посмотреть на эту Алену, которую Стас так старательно хвалил, во-вторых, я же так и не дошел ни разу до занятий наших актеров.

Пока мы спускались по лестнице, Алена приставала к Наташе с тем же вопросом, на который Наташа ей не ответила. Нафига вообще учиться на актеров рекламы? Неужели кто-то в здравом уме и трезвой памяти мечтает сниматься в рекламных роликах. Ну, в натуре?

Наташа остановилась посреди лестницы и выпалила:

— Они учатся на таких же актеров, как и в институте культуры. Только у них после этого обучения будет работа по специальности. А не санитаркой в туберкулезной больнице. С мечтами сниматься в голливуде.

— Прак-тичн-нось… — по слогам повторила Алена и записала это слово в блокнот. — Ну идем, идем, что ты остановилась? Ты не смотри, что я болтаю сейчас, когда мы дойдем, я в натуре буду как бревно молчать!

Занятия по актерскому мастерству проходили в большом зале. В пространстве перед сценой и на самой сцене. Мы просочились в приоткрытую дверь и быстро присели на крайние стулья. Только Стас пошел к сцене и взял в руки лежащую там камеру.