– Будешь работать здесь, – сказал он, открывая двери палаты.

Зрелище было ужасное: исхудавшие больные, за которыми явно никто не ухаживал, жуткая вонь. Пациенты были похожи на бродяг, и все они были прикованы к постелям.

– Все они бродяги. И все лежат здесь с серьезными болезнями и без шансов на выздоровление.

Девушка внимательно слушала Грэма.

– Если честно, лечить их уже нет смысла, но мы продолжаем ухаживать за ними по завету госпожи Терезы, покойной супруги маркиза де Клоранса. Все расходы тоже покрываются семейством де Клорансов, – объяснил Грэм. В его голосе слышалось нескрываемое уважение к маркизу. – Вся больница в основном работает благодаря поддержке де Клорансов. Надеюсь, ты будешь проявлять к пациентам должное уважение.

Дочь того самого маркиза де Клоранса кивнула:

– Хорошо.

– Как бы то ни было, теперь тебе предстоит заботиться об этих несчастных, – сказал Грэм. Он ожидал, что один только вид бродяг ужаснет девочку, но та даже не поморщилась.

– Поняла. Но вы не могли бы объяснить, что именно я должна делать? – спросила она. На ее лице читалось сочувствие к больным.

Грэм удивленно посмотрел на девочку, но ничего не ответил. Тогда она продолжила:

– Нужно ли мне сосредоточиться на лечении заболеваний или заняться консервативной терапией?

Консервативная терапия – это медицинский термин, означающий лечение, направленное на облегчение проявлений болезни без оперативного вмешательства. Грэм даже вздрогнул от удивления: такой вопрос ему мог задать только настоящий коллега-врач.

– Консервативного лечения будет достаточно… Вылечить их все равно невозможно. Просто позаботься о том, чтобы у них не было пролежней и всего такого, – сказал Грэм и тут же засомневался, знает ли девушка, что такое пролежни.

Но ответ поверг его в еще больший шок:

– Хорошо. А если пролежни окажутся слишком серьезными или наступит некроз, я могу их удалить?

Грэм потрясенно смотрел на девушку: «Удалить? Она ведь не имеет в виду санацию язв?»

В случае некроза мертвые ткани удаляют хирургическим путем, это и называется некрэктомия. Если мертвые ткани не вырезать, инфекция может распространиться и привести к смерти от сепсиса.

«Об этом она точно не знает», – подумал Грэм и уверенно кивнул:

– Можешь делать все, что сочтешь нужным. Но если не уверена, лучше не трогай ничего.

Элиза кивнула.

Прежде чем отправиться обратно к себе, он дал ей еще несколько указаний.

– Как там тебя? Роза? – спросил он уже в дверях.

– Да.

– Если будет тяжело, сразу говори мне. Я тебя ни к чему не принуждаю.

Девушка сразу поняла, что он имел в виду: сложно – увольняйся.

– Я буду стараться.

«Интересно, сколько она протянет?» – подумал Грэм, глядя на девушку. Вообще-то он был удивлен ее поведением. Он был уверен, что она побледнеет от ужаса, только завидев пациентов, и тут же сбежит из больницы. Но она не сбежала. И все же долго она здесь не продержится. Даже ему, молодому сильному мужчине, потребовалось несколько лет, чтобы привыкнуть, не раз он был готов бросить работу.

«Она и пяти дней не проработает», – решил Грэм.

Но, вопреки прогнозам Грэма, работа совершенно не пугала Элизу.

«Наконец-то я буду снова ухаживать за пациентами», – обрадовалась она.

Хоть девушка и не сказала ничего Грэму, она заметила его раздражение: «Наверное, злится, что я внезапно свалилась ему на голову».

Элиза была далеко не глупа. Она дважды умирала и прожила две непростых судьбы. Для нее чувства Грэма были как на ладони: «Он специально бросил меня со сложными пациентами, чтобы я побыстрее сдалась».

Но сдаваться Элиза не собиралась. Да и с чего бы ей сдаваться?

«Мне к такому не привыкать», – подумала девушка, невозмутимо осматривая палату. Конечно, их жутковатый вид и отвратительный запах ее не радовали. Но они все равно ее пациенты! Ей и на Земле доводилось ухаживать за бездомными, ведь, учась на медицинском факультете Сеульского университета, ее альма-матер, она должна была практиковаться в городской больнице, где повидала всякое.

«Бывало и хуже…» – подумала Элиза.

Человек ко всему может приспособиться. Сначала чуть не падаешь в обморок от одного только вида крови, а спустя какое-то время спокойно ешь кровяную колбасу после нескольких операций.

«Сейчас мне нужно сделать все возможное, чтобы получить лицензию врача», – решительно сказала себе девушка.

Ее главной целью было стать врачом!

В империи был только один способ получить лицензию врача. И чтобы этого добиться, кандидату приходится не год и не два трудиться в больнице, чтобы его навыки признали и оценили по достоинству, но у Элизы не было столько времени. Лицензия же ей была необходима.

Элиза была полна решимости получить лицензию в кратчайшие сроки.

«Что ж, начнем», – подумала она и принялась за работу.

Для начала Элиза позаботилась о санитарии: в таких условиях можно было подхватить что угодно.

Она тщательно вычистила палату, а также вымыла пациентов. Для дочери маркиза эта работа была непосильной. За такой труд и простая девушка вряд ли бы взялась. Но Элиза и глазом не моргнула: «Мне и более тяжелой работой приходилось заниматься».

Девушка вспомнила свое первое практическое занятие по анатомии. Тела, забальзамированные в формалине. День, когда она впервые разрезала скальпелем кожу и препарировала мышцы, отделяя их от желтоватой жировой ткани. Она содрогалась от ужаса. Она рыдала, вернувшись домой в тот день. Тогда она впервые пожалела, что выбрала медицину. Но сложности только начинались: во время учебы и позже, уже став врачом, ей пришлось повидать много ужасов.

«Нынешняя работа не такая уж и ужасная по сравнению с тем, чем мне приходилось заниматься», – вспоминала Элиза.

Конечно, она бы не справилась в одиночку и нашла санитарок, отвечающих за эту палату.

– Помочь с уборкой и мытьем?

– Да.

– Но… зачем?

– В палате царит антисанитария. Это плохо для пациентов.

Санитарками оказались две женщины средних лет. Просьба Элизы их смутила. Уборка и уход за больными, само собой, входили в число их обязанностей, но о бездомных никто обычно не заботился.

– А вы вообще кто?..

– Меня зовут Роза. Я ученица профессора Грэма.

В империи к ученикам относились как к врачам-практикантам, поэтому эта должность была выше должности санитара.

Санитарки оценивающе посмотрели на Элизу. Несмотря на простое скромное платье, по ней сразу было видно, что она аристократка.

– Хорошо… – неохотно согласились женщины.

Вместе они довели дело до конца. Палата сияла чистотой, вымытые пациенты уже не выглядели так жутко. Правда, чем чище становилось вокруг, тем сильнее пачкалась сама Элиза, но ее это совсем не волновало: «Помоюсь, когда закончу».

Врач в прошлой жизни, она хорошо понимала, как важна санитария. Британской сестре милосердия Флоренс Найтингейл удалось доказать, что одно только улучшение санитарных условий помогает значительно снизить уровень смертности.

«И даже может оказаться более эффективным в борьбе с заболеваниями, чем медикаментозное лечение и хирургические операции», – подумала Элиза.

Чистота снижает смертность! Поэтому Элиза не могла не потратить на это свои силы и время. Она трудилась не покладая рук.

– Эм… Давайте мы сами все сделаем? – раздался неуверенный голос не находившей себе места санитарки.

– Что?

– Это же наша работа…

Женщины выглядели смущенными. Сначала они следовали за девушкой неохотно, но, увидев, как она трудится, не боясь запачкать одежду, почувствовали укол совести. Им было стыдно, что они ничего не делают, пока эта совсем юная хрупкая девушка самоотверженно ухаживает за бродягами.

– Спасибо, – широко улыбнулась Элиза. – Давайте вместе.

Их усилия не остались незамеченным.

– Спасибо! Спасибо большое! – благодарили Элизу пациенты.

Никто давно не обращал внимания на обреченных. А эта юная девушка – сразу видно, настоящая аристократка – так старалась помочь, ничего не получая взамен! Пациенты были тронуты до глубины души.