К несчастью, дерево, на котором мы с Толиком сидели, росло у самой дороги и собака бросилась первым делом к нему. Царапая когтями ствол, она принялась яростно облаивать нас и упорно не уходила. К тому же, братец начал хныкать, что ему неудобно сидеть и он сейчас упадёт. Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы мимо не проходил Димкин отец, который выломал из куста палку и отогнал пса. С другого же конца улицы, размахивая руками, уже ковыляла его хозяйка. Таким образом, собака была водворена на место и мы с Толиком благополучно спустились с дерева. Ещё сидя там, я увидела сверху, что на опушке рощи показалась мама с бабой Тоней.

-Марина, ты придёшь ещё? – крикнула мне вслед Алёнка.

-Может, попозже, - на ходу ответила я, торопясь вслед за Толиком навстречу маме и бабушке.

Вернувшись домой, мы устроили небольшой пир, выложив на стол все продукты из отцовской посылки и то, что принесли с собой мама и бабушка. А так как Женьки всё ещё не было, то мы оставили ему его долю. Потом мама начала стирать бельё и купать Толика, и я ей помогала. При этом меня уже не одолевали мысли о вечере, о котором, без всякого сомнения, следовало забыть. Однако я ошиблась. Вернувшаяся из магазина бабушка сообщила:

-Вера, у Галкиного мужа сегодня день рождения и они приглашают нас к себе на шесть часов вечера.

Мама тотчас встрепенулась, так как речь шла о её подруге детства, и решила отправиться пораньше, чтобы помочь последней в приготовлениях к празднику. Ведь, по словам бабы Тони, у Галки должны были собраться гости со всей деревни. Договорившись с бабушкой, что та явится к началу, мама удалилась вместе с Толиком. Мне же позволили остаться с тем условием, чтобы ровно в девять я была дома. Вскоре баба Тоня пошла за молоком, а я взяла с тарелки кружок колбасы и принялась расхаживать по комнате: так лучше думалось.

Колбаса напомнила мне об отце, который остался сейчас один в городе, потому что его отпуск на этот раз не совпал с маминым. Я привыкла видеть отца уже погрузневшим, с наметившейся лысиной среди чёрных волос. Но старые фотографии сохранили его облик в молодости: высокий темноглазый мужчина с хорошо развитыми мышцами, курчавой шевелюрой и орлиным носом. Именно такой мог вскружить голову женщине младше его на десять лет. Как уже упоминалось раньше, они познакомились с мамой на механическом заводе и проработали вместе год. Постепенно под влиянием городской жизни от застенчивости в характере мамы, о которой упоминала баба Тоня, не осталось и следа. По собственному её признанию, моя мама никогда не была красавицей, но, благодаря своей общительности, быстро обзавелась подругами и поклонниками. Став студенткой, она не прервала знакомства с отцом, хотя, как сама утверждала, не возлагала на него серьёзных надежд и имела несколько лёгких романов с однокурсниками. Однажды с одним из них она вышла под руку из института. Парень рассказывал ей что-то смешное и мама хохотала до слёз. В это время из-за угла появился мой отец, который собирался пригласить её в кино. Как вспоминала мама, в этот момент он напомнил ей разъярённого быка. Её же однокурсник поспешил ретироваться под первым благовидным предлогом. Спустя месяц мои родители поженились.

Потянувшись, я решила размять кости и кувыркнулась вперёд и назад по дивану. Затем мне пришла в голову мысль немного постоять на голове. Вдруг я увидела в открытом окне перевёрнутое лицо Вадима и в то же мгновение рухнула на диван. Но когда после этого снова повернулась к окну, Синеглазого уже и след простыл. Успокоив себя тем, что под халатом на мне был купальник, я оглянулась в поисках своей книги. Вместо закладки в ней лежала фотография Вадима. Разглядывая её, я представила себе другое лицо: короткая стрижка, лишь спереди оставлен небольшой чубчик, слегка раскосые зеленоватые глаза и самолюбиво сжатый рот. Дениска…

Он пришёл к нам в четвёртом классе, но почти сразу занял лидирующее место среди мальчишек. Это было тем более необычно, что Дениска не любил драться и учился довольно хорошо. Его остроты пользовались неизменным успехом у одноклассников, а некоторое высокомерие не отталкивало, а, наоборот, привлекало к нему друзей. К Дениске благоволила первая красавица класса Вика и её подружки, но он из всех девчонок выделил, почему-то, меня. Дома в семейном альбоме сохранилась моя фотография тех лет. На ней была изображена смеющаяся девочка с тёмно-рыжими короткими волосами и белым бантом на макушке. В общем, ничего особенного, кроме огромных карих глаз. Черты же лица довольно расплывчатые. Да, я ничем не выделялась среди моих ровесниц, разве что спокойным характером. Хотя наглости и хамства не терпела с детства. Однажды во время урока Дениска прислал мне записку, но пока она добиралась с последней парты, где он сидел, до моей первой, с её содержанием успел ознакомиться весь класс. «Марина! Приходи сегодня в Рябиновую аллею в семь часов. Денис», - вот что было в записке. Рябиновая аллея в нашем городе являлась излюбленным местом для игр детей и свиданий молодёжи. Она проходила по главной улице, на противоположных сторонах которой стояли пятиэтажки – моя и Денискина. Вечером, как обычно, я пришла туда играть с девчонками из нашего двора. Вскоре с компанией сверстников появился и Дениска. Кроме того, я заметила в кустах чуть ли не половину моих одноклассников, с острым любопытством наблюдавших за нами. Дениска же, как ни в чём не бывало, смеялся и острил, но подойти ко мне на виду у всех так и не решился. Впрочем, позднее компания из его двора сливалась частенько с нашей компанией и мы играли вместе. Он продолжал оказывать мне знаки внимания вплоть до шестого класса. Но в последнее время я стала замечать в его взглядах несвойственную ему робость. И если Дениске ничего не стоило обнять за плечи при всех нашу красотку Вику, то со мной он даже заговорить боялся.

Сунув фотографию Синеглазого обратно в книгу, я взяла в руки аккордеон и стала наигрывать мелодию старой песни «Ты за парту со мной снова рядом садишься». Лёгкий шорох за окном заставил меня поднять голову: это оказались деревенские.

-Марина, сыграй ещё! – попросил Димка.

Тогда я вынесла инструмент на улицу и, усевшись на скамью, стала играть вальс. Все тотчас же стали кружиться под музыку, устроив напротив нашего дома настоящую танцплощадку. Под конец я исполнила песню «Моря гладь»:

Моря гладь и блеск луны передо мной,

Но сегодня я не вижу образ твой!

Ты уходишь и уносишь все мои мечты,

Ты уходишь, а в моём сердце – только ты!

. . . . . . . . . . . . . .

После чего поднялась и раскланялась на все стороны:

-Концерт окончен!

Кто-то из присутствующих предложил окунуться.

-Пойдём, Марина? – вопросительно взглянул на меня мой сосед.

-Хорошо, только переоденусь.

Деревенские сказали, что будут ждать меня на пляже и ушли. В это время явился дядька. Пока он доедал остатки нашего обеда, я успела переодеться.

-Ты куда, Марина? – поинтересовался Женька, увидев, что я направляюсь к дверям.

-Купаться!

-И я с тобой!

Все уже были в воде и мы поспешили присоединиться к деревенским. Дядька предложил научить меня плавать спортивным брассом. Но сначала у меня ничего не получалось и я, чтобы не захлебнуться, хваталась за Женькину шею. Мы весело смеялись, привлекая всеобщее внимание. Наконец, вдоволь накупавшись, мы вернулись на скамейку, и стали обсуждать, чем бы заняться. Кто-то вспомнил, что сегодня суббота, следовательно, в Чижово приедет дискотека из города и будет работать буфет.

-А во сколько начало? – уточнила я.

-В пять.

Так как было уже около четырёх часов вечера, мы решили пойти переодеться с тем, чтобы встретиться на этом же месте полпятого.

-Так ты идёшь? – спросил у меня по дороге домой дядька.

-Да, а ты?

Неожиданно тот замялся:

-Может, позже подойду… Тебя ведь не нужно провожать?

-Нет, конечно! Я же иду не одна!

-Вот и отлично! – подвёл итог повеселевший Женька и развернулся в сторону Чижово.