Она надавила на больное. Мне всю жизнь казалось, что я – неинтересная девушка, и единственное моё спасение – это общество крутых ребят, к которому я уже приспособилась. Аня ушла, сильно рассердившись на меня. Мой характер мягкий, но когда я вижу явный перебор или то, что мне не нравится, я начинаю с этим бороться. В эти моменты мне кажется, что Аня терпеть меня не может.

Я зашла на кухню и выпила стакан воды. Широкое окно выходило прямо на прекрасный палисадник, поэтому я ещё долго всматривалась в милый белый заборчик и клумбы цветов, который высадились здесь бывшие хозяева дома. Мне, конечно, неизвестно, кто жил до меня в этом доме, но они явно постарались сохранить его, ухаживали и даже поддерживали чистоту. А я в первый же день развела здесь свинарник. Я пристыдила саму себя и пошла наверх, в спальню. Там мне пришлось вновь взяться за уборку. К вечеру я была убеждена в том, что даже духа вчерашнего веселья здесь не осталось.

Выглянув в окно, я заметила, что моя соседка напротив снова поливает цветы.

«Стоит познакомиться с соседями», – пронеслось у меня в голове, и я решила взяться за себя: подобрала платье, накрасилась, уложила волосы и вышла на улицу. Моё лицо похорошело, но голова продолжала трещать. Ничего, обратно приду и выпью обезболивающее, а сейчас – в путь. Закатное солнце предало моему белому летнему платью ещё большую красоту, и я словно почувствовала, как хорошо я выгляжу. Вокруг был такой простор и спокойствие, что я сначала ощутила себя в другом мире: дышащим совершенно иными ароматами, разукрашенным в иные тональности. Конечно, я привыкла жить в постоянной суматохе города, а здесь населённый пункт и его жители совсем отличаются от тех, кто окружал меня на протяжении пяти лет, пока я училась. Кроны деревьев здесь куда выше, а воздух мягкий и приятный. Хорошо, что на улице тепло, и я могу в полную силу насладиться пространством своей новой жизни.

Я уже приблизилась к дому своей соседки.

– Добрый вечер! – обратилась я, махая ей рукой через калитку.

– Добрый, – ответила она, и её голос прозвучал необычно. Ранее я всегда думала, что женщины её возраста не могут иметь такой молодой голос, но этот словно скрипка в театре – плавучий и завораживающий.

– Вы можете войти, – добавила она, увидев, как я смущённо поглядываю на калитку.

Я приблизилась и обнаружила, что она высаживает кусты герани из горшков в грунт.

– Вы вчера так шумели, что всему поселку было слышно, мне кажется.

– Я отмечала своё новоселье. Имею на то право, знаете ли.

– Как вас зовут?

– Вероника Упòркина.

– Маргарита Сдѐржникова.

Мы бы произвели рукопожатие, если бы её руки не были перепачканы в земле. Поэтому она отделалась доброжелательной улыбкой и кратким кивком. Здесь-то я и смогла рассмотреть её получше. Её спокойные глубокие голубые глаза, короткие русые волосы до плеч, тонкие пальцы рук и ног (поскольку тогда она была в шлепанцах, я сумела подметить и это), тучное тело и главное – её очки в золотой оправе. Это был самый дорогой элемент в её образе. Я позволила себе задать ей ещё пару вопросов про местность, в которой мне придётся теперь жить. На все она отвечала кратко и совершенно не смотрела в мою сторону. Ей были куда интереснее цветы – показалось мне, и я рассердилась на подобную небрежность к моей персоне.

– Вы могли бы на минуту хотя бы оставить свои сорняки и обратить внимание, что с вами человек разговаривает вообще-то?

– По вашему, вы интереснее этих цветов?

Она посмотрела на меня, и в её глазах читался ответ: "Ни-чуть".

Я сердито вспыхнула, а после заметила, что моё белое платье было испачкано. Эти пятна – совсем крошечные, но тогда они показались мне огромной проблемой, и я воскликнула:

– Вы испачкали моё платье!

– А вы испортили моё настроение, – парировала она спокойным тоном, в то время как я уже выходила из себя. Она вздохнула и с недоверием обвела меня глазами.

– Вам было плохо утром?

И тут я догадалась, что мой блевотный позор всё-таки увидели.

– Так и знала, что в этой деревне одни бабушки, ещё и противные какие!

Я перешла в наступление. Маргарита только обронила лёгкую насмешку, а после я начала уходить. Мне показалось, соседка что-то ответила мне, но это уже не имело никакого значения. Я со всей силы хлопнула за собой калиткой и уже строила план отмщения за подобную дерзость. Не позволю, чтобы меня стыдили за что-то, да ещё и какая-то там соседка!

Как только я вернулась домой, я позвонила Ане. Хорошо, что она всегда была рада новым вечеринкам. Всё повторилось. Та же компания вместе с Аней прибыла ко мне домой. И в этот раз я решила действительно сдержать себя и посмотреть, как же чистый и порядочный дом превращается в помойку. Оно не может все само по себе сделаться – кто-то обязательно должен в этом провиниться. Как оказалось, мы очень любим покушать во время потребления алкоголя. Если бы не хорошее шампанское, роллы бы никто не захотел. Пашка притащил с собой колонки и подключил их к своему телефону. Музыка заорала на весь дом. Я постаралась, чтобы на этот раз моя соседка точно услышала, как нам весело. Если бы не алкоголь, я бы ощутила на себе весь противный натиск оглушающего звука. Внутри меня поселилась ненависть к Маргарите, поэтому я сегодня позволяла все, чего только желали мои друзья. Громче музыка – пожалуйста! Больше еды и выпивки – нет проблем! Кто-то захотел уединиться – есть просторная спальня на первом этаже! Чего душе ещё желать? Так много веселья я никогда ещё не видела, особенно за последние годы дружбы с этой компанией. Даже наш выпускной был просто слабой пародией на то, как мы развлекались сейчас. Наконец-то я могу делать то, что хочу и когда захочу, и никакая соседка не помешает мне жить, как я пожелаю!

У всего всегда бывают последствия. Моё вчерашнее состояние, до жути отвратительное, повторилось, но с новой силой, и я уже нуждалась в помощи своей подруги, чтобы добраться до ванной комнаты и привести себя в порядок. В коридоре меня пару раз вырвало, и тогда на помощь к Ане присоединилась Оля. Мне становилось хуже с каждым часом. Обезболивающее уже не помогало, да и таблетки для живота – бесполезны.

– Ну, как ты? – спросила Оля, проходя в ванную, где я стояла перед зеркалом и ждала новый рвотный позыв.

– Сама не видишь? Плохо ей.

– Может, Ань, ты того… Ну… Дай ей тоже, чтобы отпустило малость.

– Ты сдурела? И Нику посадить решила на свои таблетки? Я – это ладно, но Нику, я в обиду не дам.

– А кто ж её обижать собирается? Легче ведь станет.

Оля протянула перед собой ладонь с парочкой таблеток, эффект которых мне был неизвестен. Аня загребла к себе в карман таблетки и выставила Олю за дверь.

Мне не было дело до их разговоров. Единственное, что меня заботило, – как бы поскорее избавиться от тошноты, озноба и головной боли.

– Как тебе только полегчает, – начала Аня обнадеживающе, – мы поедем в город и там потусим еще, вот увидишь, тебе не станет плохо от того алкоголя, что наливают в барах, – она похлопала меня по плечу. В этот момент остатки желчи вышли из меня в раковину, и я в бессилии подняла глаза и сквозь отражение посмотрела на подругу. Ей будто бы всё равно, в каком состоянии я сейчас, – лишь бы напиться. Её организм, может быть, и привык к таким бурным гулянкам, а мой – видимо, только втягивается во всё это дело. Аня вытащила сигареты из кармана своей кофты и спросила закурить. Я дала ей четко понять, что мне ужасно плохо, и лучше оставить меня в покое, что она и сделала, недовольно выйдя в коридор и хлопнув дверью.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.