— Где я тебе его возьму? Ещё луну с неба отслюнявить попроси.

— Сейчас придёт медсестра для перевязки — подыграй мне.

Сестричка долго упрашивать себя не заставила. Небольшого росточка пухленькая девушка весёлым колобком вкатилась в нашу импровизированную палату.

— Срочно зови доктора! — проорал я. — Кризис у пациентки.

Ойкнув, медсестра исчезла. А я приказал Палкиной:

— Притворись, что как бы без чувств и бредишь. Проси спирта. Много спирта!

— Данила…

— Молчи! Доктор идёт!

Увидев в агонии мечущуюся на кровати Верку, военврач подскочил к ней и попытался привести Даром в чувство. Но Вера прекрасно отыграла свою роль, делая вид, что ей пофиг на все попытки реанимации, и постоянно твердила лишь одно: «Спирт, спирт, спирт…»

— Стойте! — как бы озарившись идеей, схватил я доктора за руку. — Вы на её рану посмотрите.

— Невероятно… Затягивается, и достаточно быстро. Видимо, организм стал сам себя лечить, — пробормотал он.

— Я тоже так думаю. Но при чём здесь спирт?

— Выпить хочет, наверное. В бреду часто приходят странные желания.

— А если ей он действительно нужен? Кроу, как известно, не переносят алкоголь совсем, а рана была нанесена их серпом. Быть может, стоит рискнуть? Вдруг без него Вера опять выгорит, не совладав с вампирской энергетикой?

— Молодой человек! Не учите меня тому, чего сами не знаете! Эй! — повернулся врач к медсестре. — Срочно принесите пятьдесят грамм спирта!

— Давайте двести, чтобы наверняка? — предложил я.

— Хорошо! Двести!

Когда необходимое было доставлено, то я чертыхнулся: запасливая медсестричка целый литр притаранила. А наш доктор, взяв банку в руки, замер на секунду и сам себя нерешительно спросил.

— Поить или рану смазывать?

Вопрос решился без его участия. Невидимый для всех, кроме меня, Чах, вытянув морду до состояния коктейльной трубочки и словно мощный насос за секунду выкачал из банки весь спирт.

— Хорошо пошло! — довольно проговорил он. — Пойду-ка, полетаю и заодно закушу.

Остановить гадёныша не успел. Явно окосевший наумб моментально испарился из палаты. Блин… Опять жди с ним неприятностей.

— Доктор, кажется, вопрос решился сам собой, — показал я на пустую банку.

— Невероятно! Где спирт⁈ Как я его списывать буду⁈

— Как боевые потери. Зато посмотрите на пациентку. Видите? Успокаиваться начинает. Значит, наше лекарство достигло её каким-то непостижимым образом.

Послушная Палкина, услышав мои слова, тут же «пошла на поправку». Ещё пару минут попритворявшись, она открыла глаза. Рана к этому времени превратилась в небольшой свежий шрам.

— Уже ничего не болит, — с лёгким удивлением в голосе проговорила она, обращаясь то ли к доктору, то ли ко мне.

— Сержант, — поинтересовался у неё озадаченный врач. — А как вы умудрились выпить весь спирт?

— Я… Э-э-э… Помню, что, находясь в забытье, видела нечто, что может мне помочь избавиться от страданий. Мысленно энергетически дотянулась до волшебного сосуда и больше ничего не помню.

— Очередное аномальное излечение, — озвучил вывод военврач, сделав какие-то непонятные выводы в своей лекарской голове. — Надо записать в блокнотик.

— Очередное? — переспросил я.

— Именно. Находясь на грани жизни и смерти, Дар раненых иногда такие выкрутасы устраивает, что впору отдельный научный труд по этой теме выпускать. Чем и займусь после отставки. Пока же материал собираю. Так, молодые люди! Сейчас у вас опять возьмут анализы. Думаю, что всё будет хорошо с ними и с утра отправитесь в свои подразделения.

Больше не обращая на нас никакого внимания, эскулап в погонах ушёл, что-то задумчиво бормоча себе под нос. Медсестра же профессионально выкачала из странных пациентов по паре пробирок крови и тоже вышла из палаты. Удивительно, но серп впервые на кровушку не отреагировал. Видимо, тоже переел.

— Вера, — тут же обратился я к Палкиной. — Самое время поговорить.

— Благодарность моя безмерна, Данила, — быстро проговорила она. — Ты молодец и отличный товарищ. На этом наш разговор считаю оконченным.

— Не думаю. Можешь, конечно, молчать и дальше, но я тогда подкину доктору идею про минус Дар. И вот тогда готовься к совсем иным анализам.

— Чего ж тебе, любознательному, спокойно-то не живётся? — вздохнула девушка. — Ладно. Разговор за мной. Но не сейчас. Тут шумоизоляция не та.

— Привет, болезные! — резко отодвинув шторку, вошла к нам Якутова. — Решили тут от армейской практики откосить? Понимаю, но не разрешаю. Собирайтесь и на выход.

— Но, — возмутилась Палкина, — нас ещё не выписали!

— Да и фиг с ним. Считайте, что я вас быстро излечила. Для спасателей, вообще-то это не раны. Если на ногах стоять можете, значит, готовы к несению службы.

— Ты уже сколько месяцев на ногах, но всё нормальной спасательницей стать не можешь. Хороший пример? — спросил я Галину, встав на сторону своей одногруппницы.

— Там особый случай, — отмахнулась она. — К тому же я вас не к спасателям зову, а к тем армейским баранам, что остались без вашего присмотра. Данила! У тебя вообще в отделении зоопарк! Я по доброте душевной наведалась к твоим Диким. Попасть под ментальный удар — вещь, конечно, неприятная, но не до такой же степени. Этим организмам не то что в армии служить, им нужно запретить дорогу без помощников переходить. А то либо заснут на полпути, либо устанут до изнеможения!

— Лейтенант, надеюсь, они не пострадали от твоего внимания?

— Только морально, Горюнов. Таких утырков даже пинать жалко. Так, пожурила немного и посты проконтролировала. Потом быстро ушла, а то запах неприятный.

— Запах до или после твоего прихода появился? — поинтересовался я, уже зная ответ.

— Конечно, после. Я ж русским языком сказала, что пожурила разгильдяев. Чувствительные какие! Ну и на животы слабенькими оказались. А толстый ещё так смешно икает, когда подпукивает. Не… Армия — это не для меня. Никакой кровавой эстетики!

Сигнал тревоги отвлёк нас от интереснейшей беседы. На рефлексах мы выскочили из госпитальной палатки, не обращая внимания на свой внешний вид. Палкина стоит в одном лифчике и трусах, а я в больничной рубахе длиной до колен. Одна Якутова приличная.

Но то, как мы выглядим, никого не волнует. Есть более интересный объект для наблюдения. Вернее, объекты. С десяток гоблинов кружатся над нашими позициями в воздухе, нелепо размахивая конечностями. Даже не просто кружатся, а исполняют некий танец под визгливо пьяный голос невидимого Чаха.