Так что пришлось последовать совету ковровского купчишки. Тем более был и формальный повод — у царя родилась дочка. А у меня и подарочек соответствующий образовался. Жалко его было — для себя же делал, но я еще один сделаю — а из-за того, что завод запустить в Коврове не удается, у меня убытки по триста тысяч в месяц…

В Петербург я приехал четырнадцатого июня, в рано утром в четверг. А через час с небольшим был уже в Гатчине. Очевидно вид экипажа, на котором я приехал, так потряс охрану, что меня никто не остановил и я подъехал прямо к центральному входу. Как получать аудиенцию у царя я не знал, даже примерно не представлял — и потому решил спросить у вахтера. Почему я решил, что за этими огромными дверями обязательно сидит вахтер, даже мне совершенно непонятно.

За дверьми действительно сидел, только не вахтер, а офицер в каком-то "дембельском" мундире, с золотым аксельбантом. Когда я только приоткрыл дверь, он тут же вскочил и поспешил мне навстречу:

— Позвольте узнать ваше имя и цель визита? — поинтересовался он таким голосом, что стало понятно: лучшее, что я могу сделать — это незаметно раствориться в воздухе. Но растворяться, да еще незаметно, у меня не получается, поэтому я ответил на вербально озвученный вопрос:

— Александр Волков, дворянин, из второй части Родовой книги — и, протягивая визитку, добавил — хочу встретиться с государем по личному делу, а так же преподнести ему подарок к рождению дочери.

Визитка с гербом несколько смягчила взгляд офицера:

— Будьте любезны, присядьте тут, пожалуйста — он указал на стоящие у стены кресла, — я сейчас доложу по команде.

Но никуда докладывать он не стал, а снова уселся на стул за небольшим столиком. Все же у него была какая-то сигнализация: меньше чем через минуту в холле появился, судя по виду, гораздо более высокопоставленный офицер. Судил я именно по виду: тот, которого я счел дежурным, даже не встал. Пришедший подошел к дежурному, они перекинулись шепотом буквально парой слов, затем старший офицер подошел ко мне:

— Императору будет доложено о вашей просьбе. Где вы остановились? Вам сообщат о дате аудиенции. А сейчас будьте любезны убрать ваш экипаж от входа.

— Я еще нигде не остановился, думал, что в соответствии с привилегиями моего рода могу не испрашивать аудиенции неизвестно когда. А это — я указал на дверь — не мой экипаж. Это — новейший автомобиль, принадлежащий отныне исключительно государю. Мой ему подарок.

На лице офицера явно проявилось состояние глубокой задумчивости:

— Извольте подождать… я полагаю, не более получаса. Если вам потребуется ретирадник, или покурить пожелаете, сообщите поручику, он сейчас выйдет к вам и при нужде проводит.

— Спасибо, я не курю, а вот первое — пожалуй…

Обещанный поручик просто возник из ниоткуда через несколько секунд после того, как за старшим офицером закрылась дверь. Ну что сказать, у меня туалет куда как комфортнее царского ретирадника. Хотя царь все же видимо в другой ходит…

Ждал я минут двадцать. Затем старший офицер вернулся и сообщил:

— Император вас примет после обеда. Позвольте, я вас проводу в комнату, где вы можете отдохнуть.

— Спасибо. Да, кстати, — мне вдруг пришла в голову очень простая мысль — а что делать с автомобилем? Куда его-то поставить? Я все же думаю, что вы правы — место перед входом для него не самое лучшее, а без меня вы его просто не передвинете.

Он снова задумался, но очень ненадолго:

— Давайте пока поставим его немного в сторону, я покажу куда.

После того, как я откатил машину от входа, меня проводили (уже двое офицеров, один — точно капитан, а звания второго я не понял) в небольшую комнату. Точнее, комнат было две, но в первой — из которой дверь выходила в длинный коридор — остался капитан. В комнате стоял диван, небольшой столик, два кресла. Выглянув в окно, я увидел стоящий напротив "подарок императору" — и только сейчас сообразил, сколь странно он выглядит здесь и сейчас.

Внешне эта шестиколесная машина была практически копией Мерседеса Спринтера-Сити, удлиненного, на четыре ряда кресел в пассажирском салоне. Точнее, на три ряда широко расставленных кресел — я же не маршрутку делал, а машину для себя, любимого. От "оригинала" машина отличалась все теми же восемнадцатидюймовыми "тракторными" колесами и "УАЗовской" эмблемой вместо импортной звезды.

Внутри, конечно, все было сильно иначе: кузов из трехмиллиметрового стального листа (пришлось делать такой, иначе кузов просто вело — не умею я кузова рассчитывать!), приборная панель, напоминающая о трудной судьбе "горбатого" Запорожца. Зато в машине был кондиционер! Водяной: мощный пропеллер охлаждал мокрое полотно, натянутое на никелированную медную пластину, а с другой стороны пластины другой пропеллер прогонял охлаждаемый воздух. Всего таких пластин была дюжина, и воздух конструкция охлаждала прилично. Конечно не так, как предложенный Теохаровым аммиачный холодильник, да и тратил аппарат ведро воды в час, но рисковать утечкой аммиака мне не хотелось.

И уж тем более делать гадости царю. Не то, чтобы я к нему как-то особо уважительно относился, зная о результатах его правления. Но вот если ОН ко мне отнесется без уважения…

Где-то в районе полудня принесли обед. Я пригласил было капитана присоединиться к трапезе (принесенного и на четверых бы хватило), но от отказался:

— Не положено.

— Извините, но я исключительно из соображений этикета. Видите ли, образование я получил вдали от Родины, и просто не в курсе, как донести до царя мою просьбу. Ну, хотя бы как к нему обращаться? Я был бы очень благодарен, если вы уделите мне некоторое время разъяснив хотя бы основы дворцового этикета. А за совместным обедом это не выглядит как нравоучение…

— Разве что так… только я разве что немного, для удобства разговора возьму…

В два-пятнадцать в комнате появился какой-то лакей, в расшитой ливрее — и попросил следовать за ним:

— На аудиенцию вам отведено пятнадцать минут. Изложите свою просьбу кратко, если Император встанет — значит вам пора откланиваться. Прошу — и он остановился у двери, которая, как показалось, открылась сама собой.

Честно говоря, царя я представлял несколько иначе, но тут виноваты фотографии, на которых Николай запечатлен в более зрелом возрасте. А сейчас-то ему только тридцать три! Причем в белом мундире без знаков отличия он выглядел еще моложе. Старше меня, конечно, но ненамного. И этот довольно молодой еще самодержец сидел в очень просторной комнате за письменным столом, украшенном инкрустациями. Комната действительно была большая, и когда я прошел лишь половину пути от двери до стола, Николай встал.

— Извините, Ваше Величество, мне лакей сообщил что если вы встали, то мне пора откланяться…

— Ну может же император просто размять ноги — улыбнулся Николай, — будем считать, что аудиенция еще не началась. — Он подошел к окну, из которого была видна стоящая во дворе машина. — Мне сказали, что вы желаете подарить нам автомобиль, но это просто вагон какой-то! И что мне с ним делать?

— Я вам его уже подарил, а делать… Вам стоит пару офицеров из свиты отдать мне на обучение управлению этой машиной, и когда они его освоят, использовать по прямому назначению — ездить на нем. Езда в автомобиле много комфортнее, чем в карете — трясет гораздо меньше, вдобавок там есть устройства, охлаждающие или нагревающие воздух и в машине всегда приятная температура. Вдобавок в этой машине гораздо безопаснее передвигаться: кузов не пробивается пулей из пистолета, и самодельную бомбу выдержит. А еще — быстрее: по хорошей дороге эта машина может ездить более ста верст в час.

— Интересно… мне уже сказали, что по дороге в Гатчину вы значительно обгоняли поезд. Я благодарю вас за этот дар. Но мне сообщили, что у вас есть и какая-то просьба. В чем она заключается?

— Я делаю много различных машин. Но какие-то купцы в Коврове смеют запрещать мне, дворянину, на своей земле выстроить новый завод. Более того, они посмели насмехаться над представителем дворянского сословия Империи! Посему я прошу подтвердить мое право на моей земле строить все, что мне угодно строить во славу России.