– Ладно, я готов допустить, что твой отец тоже благородного происхождения, доволен? – не получив ответа, он с силой пнул подвернувшийся под ногу камень, и подскочил от боли. – Ты же и сам понимаешь, что мы с тобой разного уровня…

– Вот именно! – Эйрика развернулась настолько резко, что не ожидавший этого Нотт, буквально налетел на нее, – Мы с тобой разного уровня, поэтому включи гордость, и поищи себе более приличное общество. Ни к чему тебе якшаться с мальчишкой-матросом.

– Не говори так. Ты хоть и всего лишь матрос, но неплохой парень.

Ого, это что-то новенькое. Девушка внимательно вгляделась в лицо собеседника. Будь на месте Нотта кто-нибудь другой, она бы приняла слова за чистую монету, но сейчас не такой случай.

– Просто скажи, что тебе от меня надо?

– Ничего, – быстро произнес юноша, – Просто давай держаться вместе. На всякий случай.

Ничего не ответив, Эйрика продолжила идти по границе берега. Набегавшие волны время от времени размывали под ногами песок, и выносили на берег цветные камешки. Отчаянно захотелось искупаться, или просто вымыться, сменить одежду на более свежую.

Как сейчас не кстати, что она девушка, и то, что находится здесь не одна. Может примириться с Ноттом, привязать его где-нибудь к дереву, и спокойно окунуться в море? Мысленно улыбнувшись, девушка отмела заманчивую идею. Отвязывать надоедливого спутника ей точно не захочется. И почему его не воспитали хорошим человеком, или хотя бы не таким противным?

Эйрика остановилась, и Нотт тут же последовал ее примеру.

– У тебя около ворота паук, – вскользь заметила она, бросив на юношу мимолетный взгляд. И в следующий миг, ее уши буквально заложило от пронзительного вопля. Сорвав с себя куртку, парень отбросил ее далеко на песок (ну хоть не в море).

– Теперь никого нет?

В дрожащем голосе больше не было прежнего самодовольства, только брезгливость, смешанная с ужасом. Эйрика невольно почувствовала себя не очень хорошим человеком.

– Ладно, я просто пошутил. Думал это разрядит обстановку.

– Точно? – Нотт взглянул на нее с недоверием. – Знаешь, есть вещи, с которыми шутить нельзя.

С некоторой опаской он приблизился к лежащей на песке куртке, и долгое время рассматривал ее, прежде чем решиться снова надеть.

– Вот видишь, я и в самом деле плохая компания, так что давай сведем наше общение к минимуму. – Эйрика зачерпнула ладонью морскую воду, та оказалась теплой, и приятно переливалась сквозь пальцы. И не искупаешься, разве что в одежде…

– Знаешь, – неуверенно начал Нотт, – Ты порой говоришь так, словно и правда воспитывался в хорошей семье. Фразы строишь правильно, слова вот всякие используешь. У остальных матросов речь гораздо проще, и состоит в основном из ругани.

Девушка подняла брови, удивленная подобным замечанием. Племянник капитана, пожалуй, не так прост, как кажется. Вот и наблюдательность неожиданная проснулась.

– Я не выношу одиночества, особенно в темноте. Сразу мир вокруг становится другим, более пугающим что ли. Прошлой ночью я чуть было не сошел с ума, все сидел, прислушивался к разным шорохам. Мне здесь правда трудно, – Нотт перевел дыхание, – Если ты действительно из знатной семьи, то прояви благородство, не оставляй меня. Это все просто невыносимо, – и шумно выдохнув он отвернулся, однако Эйрика успела заметить выступившие на его глазах слезы.

Где-то внутри шевельнулась жалость. Сложно злиться на человека, которому плохо. И хотя страдальческий вид юноши одновременно отталкивал, девушка нашла в себе силы улыбнуться, и похлопать его по плечу.

– Вот только не надо раскисать. Хорошо, давай держаться вместе, но, если снова начнешь заноситься – получишь по шее. – предупредила она, стараясь, чтобы голос звучал погрубее.

Нотт кивнул, и стараясь не смотреть на нее, присел около воды, и долго умывался, пока его лицо не стало совсем красным. Эйрика сделала вид, что все ее внимание поглощено причудливой ракушкой, которую вымыло из песка. А ведь при первой встрече юноша показался ей даже красивым… пока она не узнала его получше. Теперь же, в его правильных чертах не было ничего привлекательного. Как, оказывается, много значит поведение человека, и его манера держаться.

Вот, например, Рик, при всей его мужественности, никогда не был красавцем. Если разбирать детально, то и губы довольно грубо очерчены, и форма глаз далека от идеальной, да и сломанный некогда нос, уже не станет таким же прямым. Но все это не имело никакого значения, стоило только заглянуть в золотисто-карие, смеющиеся глаза северянина.

Вспыхнув, девушка до боли сжала в руке ракушку, и с неожиданной силой запустила ее в море. Нужно меньше думать о разных глупостях. У Рика своя жизнь, а у нее своя, и хватит об этом.

– Ты чего? – осторожно спросил Нотт.

– Ничего. И раз уже все решили, давай вернемся к источнику, тут слишком… просторно.

Юноша пожал плечами, и благоразумно промолчал. Он видел, что «малышу» Эйрику что-то испортило настроение, и решил не попадать под горячую руку, а то, чего доброго, и эту ночь придется сидеть в одиночестве, прислушиваясь к ночным звукам.

***

У потрескивающего костра было довольно уютно. Чтобы как-то занять себя, Эйрика достала нож, и принялась обстругивать тонкую ветку. Она и сама не могла бы сказать, зачем это делает, но занятие ей нравилось. Тонкие щепки падали на колени, и время от времени девушка брала их, и аккуратно бросала в огонь.

– Зачем ты согласился служить на «Арведе»? – поинтересовалась она, после недолгой паузы, – У меня сложилось впечатление, что жизнь на корабле не совсем в твоем вкусе.

Нотт обхватил руками колени, и немного отодвинулся от потрескивающего пламени.

– Мне не оставалось другого выбора, – нехотя отозвался он.

– Юноша из благородного семейства может и вовсе не работать. Ну или выбрать занятие по душе. – наткнувшись на сучок, нож соскочил, и пробороздил указательный палец. Эйрика прижала царапину к губам, останавливая кровь.

– Снова издеваешься?

Девушка покачала головой, и отняв палец от губ, рассмотрела его на свет. Царапина была неглубокой, а значит, не стоила внимания.

– И в мыслях не было. Просто интересуюсь. Если не хочешь – можешь не отвечать, – разрешила она.

– Собственно, ничего интересного. Я бы сказал, неудачное стечение обстоятельств. – юноша вздохнул, – Точнее, виноваты мои родители.

– Заставили? Может они из лучших побуждений. – Эйрика вспомнила уроки манер, обучение языкам и математике. Ей тоже не всегда это нравилось, но она прекрасно понимала, что занятия были в ее интересах.

– Не сказал бы. Все дело в моем отчиме, он терпеть меня не мог. А мать всегда заглядывала ему в глаза, и боялась пойти против его мнения. – Нотт нахмурился. – И он специально отправил меня на корабль, чтобы я не мешал ему распоряжаться деньгами моего отца.

В его голосе было столько обиды, что девушка невольно испытала жалость. Не всем так повезло с родителями, как ей. Быть может, из-за этого Нотт ведет себя не слишком приятно, потому что разочаровался в людях?

Юноша на некоторое время замолчал, но заметив к себе искреннее внимание не удержался, и принялся рассказывать:

– У нас с отчимом время от времени происходили конфликты, но до поры до времени он держал себя в руках. Однако, чуть больше года назад все изменилось. Помню, мы с друзьями отправились на охоту, а после решили устроить небольшой отдых. Сам знаешь, как это бывает, девушки, веселье, вино. Мы развлекались так множество раз, поэтому нам быстро наскучило, и захотелось разнообразия. Кто-то предложил устроить большой костер, такой, чтобы ночь стала светлее дня. Мы были уже хорошо пьяны, поэтому идея показалась просто отличной. За лесом как раз начиналось поле крестьян-серобников, где виднелись большие кучи сена.

– Вы подожгли их? – Эйрика не заметила, как сжала ветку, и та с треском переломилась.

– Ну да, – кивнул Нотт, – Видел бы ты, какой получился сноп огня, почти до самого неба. Это было потрясающе! Но потом, что-то пошло не так. Вместо того, чтобы затухнуть, огонь пошел дальше… Особого вреда он не причинил, разве что выгорела какая-то деревня. Потом было разбирательство со стражами порядка. Родители моих друзей как-то замяли дело, и только мой отчим пошел на принцип. Он отказался платить, и потребовал наказания. Меня ждало двадцать ударов плетью и тюремное заключение, но мать продала некоторые драгоценности, и тайком от своего мужа добилась того, чтобы наказание отменили. Она же уговорила дядюшку взять меня на свой корабль, пока отчим смягчится, и все немного забудется. Через пару лет, я войду в возраст, когда смогу сам распоряжаться своим наследством, и тогда он не посмеет сказать мне и слова. Поэтому я и вынужден тратить свои лучшие годы на этом корыте, хотя мог бы жить, как положено мне по праву рождения.