Хорошо еще, что расплачивался я не деньгами: в оплату "нефтяные короли" принимали обычные стальные бочки, причем сталь для бочек они же сами и покупали.

Понятно, что делали они это не из сострадания к бедному мне, просто самый большой цех на Нобелевском заводе делал именно бочки. Но — деревянные, из осины, и были эти бочки одноразовыми. Стальные же позволяли нефтяникам решить сразу несколько проблем. Первая — такие бочки было легко перевозить в обычных вагонах, в то время как специализированных вагонов-цистерн остро не хватало. И вторая — бочки стали "возвратной тарой", что сокращало "непроизводственные расходы".

Что же до причин нехватки бензина около "самого большого завода Нобелей", то она была проста: в Царицыне был завод, заточенный на производство масел. То есть не только бензин, но и керосин тут были "побочным продуктом", и тридцать тонн бензина в сутки завод стал выпускать только после проявления моих "неслыханных аппетитов" — до этого бензин при перегонке нефти сразу сжигался в факеле.

Ну а мои "возрастающие потребности" обеспечивались даже не тракторами, я об урожае заботился.

Даже в прошлый достаточно хреновый год снег на полях все же был. А снег зимой — это урожай летом, поскольку — вода. А воды тут не хватало всегда, да и поливальные машины требуют уж очень развитой мелиорации.

Так что было решено не теряя даром времени пополнить запасы воды на полях заранее. Именно зимой. Конечно, пришлось немного "поработать сверхурочно", причем больше рабочим и инженерам, нежели мне — но прошлым летом народ опыта в этом поднабрался и все в очередной раз получилось.

Самыми сложными деталями снежной пушки были ШРУЗ, с помощью которого крутился вентилятор, и собственно пропеллер. Основной проблемой стало то, что рабочие просто не могли понять какую форму нужно придать лопасти, и пришлось первую делать самому. Ну а поскольку плотник из меня немногим лучше, чем оперный певец, что-то удобоваримое удалось сделать примерно за неделю.

Однако после того, как образец был сделан, то профессиональные "древоточцы" удивительно быстро наладили массовый выпуск очень симпатичных деревяшек.

Пропеллер был трехлопастный, с регулируемым шагом — тут мне очень Юра Луховицкий помог, с трубами у меня проблем давно уже не было, а всякие форсунки и спринклеры на заводе Барро не умел делать разве что бухгалтер, так что первая пушка ожидалась где-то в районе первого декабря: раньше и смысла, похоже, не было ее делать из-за сильно припозднившейся зимы.

Озадачив рабочих и Юру Луховицкого новой игрушкой, я решил все-таки заняться очень неотложным делом. Бывают такие дела, которые нельзя отложить даже на день — так что прочее все пусть подождет. И прежде всего подождет Гаврилов — не маленький, сам справится, тем более и Мышка ему финансовую подушку обеспечила знатную. А не справится — тогда и буду думать, как ему помочь — не раньше.

Елена Андреевна прильнула к мужу:

— Как ты думаешь, может он в меня просто влюбился?

— Может быть — улыбнулся Илья Ильич. — Но скорее всего ему просто надоело тратить на дорогу к нам лишние полчаса времени. Но подумал, что ты не захочешь переезжать если до магазинов тебе придется ехать целый час.

— Да ну тебя! — демонстративно надулась Елена Андреевна, — То есть ты хочешь сказать, что вовсе не все мужчины падают к моим ногам, сраженные неземной красотой?

— Падают, падают. И очень хорошо, что мне удалось упасть первым.

— Ну ладно, поверю тебе. А на самом деле — в молодой женщине проснулось любопытство — почему он делает нам такие подарки? Ты меня прости, но я не смогла удержаться… у Добина мне сказали, что эта брошка феи стоит никак не меньше двадцати пяти тысяч. А сколько стоит работа и они не смогли сказать. Если бы я сразу знала, то не приняла бы такой подарок, а теперь просто поздно отказываться…

— Про брошь я не знал, но знаю про другие подарки, которые он делает людям. И я скажу тебе, что я думаю: ему просто нравится делать людям приятно, а что сколько стоит — ему это просто не интересно. Ну сама смотри: у него все инженеры в компании живут в таких квартирах, что Большая Франция кажется глухой деревней. И все у него живут в этих квартирах совсем бесплатно.

— Но ведь они у него работают…

— Французы тоже работают, но они получают за работу только оклад жалования. И за квартиры платят. Но тут не в квартире дело… и он не только инженерам подарки такие делает. Ты знаешь, что он просто так кормит, обувает и одевает больше ста детишек деревенских? И мужикам помогает.

— Я знаю, но ты же у него вовсе не работаешь…

— Ну, все же мы с ним много чего вместе сделали. Тот же пончиковый автомат. А эти новые локомотивы для вывозки соломы — я их сделал. Для удовольствия — но он их всерьез использует и выгоду получает.

— Но это ты, а я?

— Я неудачный пример привел. Ты ведь у Ионовых была?

— Была конечно. Но ведь Саша им дом за деньги построил?

— За деньги… Только никому не говори, я случайно узнал: он с него денег взял как бы не втрое меньше чем сам потратился. Просто он узнал, что у Ионовых денег на новый дом нет, но им дом очень нужен был — и дом ему на самом деле подарил. Но так, чтобы Саша Ионов и не догадался про это: тогда-то у него никаких заводов не было, и он в подарок Ионовым почитай последние копейки свои истратил.

— Но потом-то он на строительных подрядах вон сколько заработал!

— Заработал, но именно потом. Я тебе еще одну тайну скажу: с Марией Иннокентьевной я месяца не прошло о деньгах говорил, насчет строительства еще одного локомотива, так она сказала что у него сейчас денег вовсе нет и до весны и не будет. Боялась, что рабочим плату задерживать придется, вот как! А у него характер такой: работает больше рабочих на заводе, всеми силами лишний рублик заработать стремится — а все одно подарки всем делает. Ты, кстати, про девушку эту, Машу Векшину, знаешь?

— Что? Я слышала, что она дочь какого-то мастерового…

— Он ее с сестрами и братом забрал из Нижнего, они сиротами были, без всего. Дарья рассказывала — он их привез, кормил, одевал, учил всякому. А потому поставил ее на стекольное дело, отец у нее вроде по этой части был — и к ученью призвал всех жен инженеров своих. Нынче, Дарья говорила, уже гимназический курс ей целиком дали, а сейчас по его просьбе готовят в университет.

— Я слышала… нет.

Что?

— Ну…, в собрании говорили, что полюбовница она… каждым утром к нему бегает.

— В вашем собрании любого из зависти оболгут. К Дарье она бегает, за пирогами — сама ела, поймешь. Я бы тоже бегал, но далеко… хотя теперь может вместе побежим.

— А ты откуда все знаешь? — Елена Андреевна вдруг напряглась.

— Да Дарья мне все и рассказывала, я как-то к нему зашел, а его не было, ждал сидел. Она и жаловалась, что мол по утрам полный дом девиц, а он ровно как папаша строгий всем урок на день определит — и бегом работать. Спрашивала, может я ему найду девушку хорошую, а то с работой своей он и не женится никогда. Ну а я как ее найду? У меня из знакомых хорошая всего одна, и та замужем.

— Это кто еще? — в голосе Елены Андреевны прорезалась сталь.

— Да так одна знакомая… Еленой Андреевной звать. Хорошая, но ревнивая!!!

— Поймал меня, коварный муж мой! Сдаюсь! Да… а как ты думаешь, что дороже: дом или автомобиль?

— Конечно дом. Автомобиль — он же маленький… давай спать, завтра хлопот много.

— Спокойной ночи… знакомый Елены Андреевны.

Утро двадцать восьмого ноября было светлым. В буквальном смысле слова: ночью выпал снег и все вокруг стало белым и сверкающим. Таким же, как и надраенный автомобиль "Божья коровка", которому сегодня предстояло обрести хозяйку.

Собственно, мысль построить для Елены Андреевны нормальный автомобиль возникла у меня после того, как Илья на нее пожаловался: