Для меня вообще оставалось загадкой, как при всеобщей антигерманской истерии немцу (и плевать, что уже в пятом поколении русскому дворянину) достался столь лакомый кусочек, да еще и по дешевке… но еще большей загадкой для меня были причины, по которым "Астроном" поперся на этот митинг. То есть повод как бы и был: в Петербурге в очередной раз во время "партийной дискуссии" пристрелили какого-то большевика. Но зачем в этой связи устраивать митинг в Москве на и без того "самом большевистском" заводе города, было очень непонятно.

Гражданская же война началась именно в сентябре по вполне объяснимым причинам: в стране было нечего жрать и все ждали пока крестьяне соберут урожай. А не воевали просто потому, что для городов чуть ли не единственным источником вожделенной жрачки были поставки из Венесуэлы и Уругвая — развозимые по стране из Мурманска по железным дорогам. На моей дороге (от Мурманска до Новороссийска) продукт мои поезда и таскали, но шла-то она в обход почти всех больших городов — а "независимый" профсоюз железнодорожников предупредил, что "там, где будут стрелять", поезда ходить не станут. Им было не поверили…

Еще в начале мая Петросовет решил, что Гатчинский Совет (в котором заседали практически одни "октябристы") как-то неправильно себя ведет. И, имея "в рукаве" семь "запасных полков" — полностью распропагандированных большевиками — это дело решил исправить. Поскольку в Гатчине размещался лишь один полк (официально для царской охраны, но тоже давно и сильно пробольшевистский), смена власти в Гатчине произошла почти без стрельбы — ну, подумаешь, латышский батальон сгоряча расстрелял "некошерный" Совет почти целиком. Пустяки, дело-то житейское, а военные склады с запасом провианта на пару дивизий на год — это отнюдь не пустяк.

Вот только поезда к западу от Званки ходить перестали. Совсем.

Железнодорожников я понимал: там, где идеологические вопросы решаются винтовками, ездить опасно. Вдруг окажется, что не тем эшелон пригнал? А то, что в Петербурге жрать стало совсем нечего — этим пусть Петросовет и занимается.

Именно Петербургский совет: Всероссийский в полном составе быстренько переместился в Москву, срочно объявленной теперь "единственной столицей". Но и тут у большевиков возникли проблемы, подобные случаю на заводу бывшего Михельсона.

А насчет продуктов — крестьяне-то урожай уже собрали, можно пролетариат и местными ресурсами обеспечить — так что по селам разлетелись заново созданные продотряды. Как у большевиков, так, кстати, и у их противников — хотя тот же Корнилов за отобранный харч платил. Большей частью бумажками (хотя и царскими еще), но и золотишко мужикам доставалось иногда.

А когда перестаешь зависеть от расписания поездов из Мурманска, то в голову начинают приходить всякие нехорошие мысли. Например, что в Москве (или, наоборот, в Ростове) власть "неправильная"…

Самый простой способ избегания всеобщего бардака предложил Слава — и, после короткого "совещания в верхах" его и воплотил. Рабочие в Сталинграде быстренько выбрали свой Совет, Совет этот немедленно объявил о создании "независимой Поволжско-Каспийской Советской республики", главой которой тут же избрали Васю Никанорова. Несколько странная получилась "республика" — в нее входили в качестве эксклавов Рыбинск, Симбирск и Калуга (что можно было при нужде объяснить тем, что они "тоже на Волге), а заодно Воронеж, Званка, Петрозаводск и Мурманск — что объяснять никто никому даже не собирался. Так нужно — и пока новое правительство России о "странностях" республики помалкивали. Впрочем им не до "республик" было: во-вторых первого сентября началась война. Гражданская.

Леонид Борисович зябко поежился на ветру и вернулся в вагон. В конце концов трап и из окна видно, так что выйти и встретить гостя он успеет — а пока можно и чаю горячего выпить. Но, глянув — на всякий случай — в дверное окно вагона, он понял, что слегка поспешил: долгожданный гость уже спускался по трапу в сопровождении дамы. Незнакомой — с супругой его Леонид Борисович не так давно встречался. Хотя, если подумать, то все же времени прошло немало, обстоятельства меняются…

Вопреки ожиданию, гость, поздоровавшись, даму свою представлять не стал — ну а спрашивать было все же неприлично, тем более и без того разговор предстоял несколько щекотливый:

— Александр Владимирович, очень, очень рад вашему возвращению в Россию. И весьма рассчитываю на вашу помощь…

— Деньги нужны, как я понимаю — усмехнулся Волков.

— От денег я бы, конечно же, не отказался, но у вас есть кое-что более для России необходимое: ваш ум и опыт. Ленин с Троцким окончательно потеряли рассудок и загоняют страну в полнейший хаос и разруху, никто в правительстве не желает заниматься промышленностью и сельским хозяйством, все в политику играют… так что у меня сейчас единственная надежда на вашу помощь.

— Нет уж, увольте, министр из меня точно не получится. Советом если нужно помочь — постараюсь, а министра пусть большевики из своих назначают.

— Уже назначили, я как раз и есть министр промышленности и торговли. Только вот торговать нечем, да и с промышленностью у нас сейчас дела плохи. И к вам я как раз за советами и обратиться желаю… вы сейчас куда направляетесь? В Москву?

— Сначала в Сталинград, надо немного отдохнуть с дороги, оглядеться — я же давно дома не был, а все так стремительно меняется. А потом — посмотрю по обстановке.

— Опасаюсь, что отдохнуть в Сталинграде у вас не выйдет…

— Почему?

— Зимой там были большие бои, город изрядно разрушен…

Ответ Леонида Борисовича очень удивил:

— Тогда тем более мне нужно туда немедленно попасть. Вы уже национализировали Новороссийскую дорогу?

— Нет…

— Отлично! И поезд мой, гляжу, в порядке — вы ведь на нем приехали? Я лично никого не жду, так что можем сразу и ехать. Можно отправляться?

Министру промышленности и торговли Советской России Леониду Борисовичу Красину осталось лишь молча кивнуть головой…

Мировая война закончилась столь же "неожиданно" как и началась: стороны, прикинув потери и перспективы, практически одновременно пришли к выводу, что "дальше будет только хуже" и заключили мир. Больше всех (если Россию не считать) пострадала Франция: у нее Германия отъела половину Шампани, а итальянцы — Корсику с Сардинией и приличный кусочек на юге континента. Но ее мнение никто учитывать не собирался, поскольку от французской армии мало что осталось, а завезенные из колоний "туземные" войска больше самих французов грабили чем воевали. Так что Европа "вздохнула свободно" и бросилась "зализывать раны". Ну, кто как мог…

В новоявленной Украине урожай "собирали" уже германские и австрийские войска, которые в соответствии с договором между Центральной радой и этими державами "обеспечивали территориальную целостность". Если крестьяне вдруг возражали от "продажи" большей части урожая на никому не известные "нотгельды" — "временные" германские и австрийские бумажки — то забиралось уже все (после того, как специально выделенные армейские части объясняли крестьянам их неправоту).

Германцы "закупки продовольствия" вели с размахом, поскольку не испытывали особых проблем с транспортом. К моему удивлению, основу парка немецкой армии составляли вовсе не автомобили, а трактора, причем трактора "тяжелые", изготовленные компанией "Ланц". Этот трактор непринужденно таскал за собой по паре пятитонных прицепов, и хотя скорость такого "транспорта" была невелика, мощность его данный недостаток нивелировала. Причем — что для меня оказалось самым удивительным — мотор на тракторе стоял самый паршивый, калоризаторный, с КПД меньше чем у паровоза. Но с точки зрения германского командования у него было иное преимущество: мотор этот работал на всем, что горит. То есть вообще на всем, начиная с бензина и керосина до сырой нефти, мазута, спирта и даже постного масла. Которое, кстати, тоже у крестьян изымалось…