После освобождения Сеула — на что корейцам понадобился всего один день — армия выросла тысяч до пятнадцати и уже на следующий день японцев выбили из Чемульпо (куда корейские войска просто пешком дошли) и из Пусана — куда доехали на поезде. На пяти поездах, два из которых привезли и полсотни автомобилей. Гёнхо, ничего мне не рассказывая, прикупил в частном порядке у Хочкисса двести пулеметов под "норвежский маузер", и на каждом из взятых у меня авто пулемет был поставлен прямо на капот. Оказывается, для армии без опыта русско-японской войны такая "механизма" может доставить жуткие неприятности: японцы, сами пулеметами довольно обильно армию снабдившие, не сообразили что теперь "атака строем" несколько утратила актуальность.

После первых успехов дела пошли не так радужно, японцы срочно потащили со своих островов новые войска, с пушками и пулеметами, и заблокировали порты (причем портовые города изрядно покрошили главными калибрами своих броненосцев), но информация об эффективности мобильных отрядов успела распространиться — и распространилась аж до Средиземноморья.

Османы были людьми может и не самыми хорошими, но вот идиотами они явно не были. К тому же Германия очень старалась с ними "дружить". И к сентябрю, когда итальянцы решили, наконец, отъесть Триполи и Киренаики, оказалось, что они слишком долго думали.

Вообще-то Италия была членом "Тройственного Союза" вместе с Германией и Австро-Венгрией, и то, что Германия старалась с турками дружить, значило все же меньше, чем "союзнические обязательства". Тем не менее османы (под предлогом необходимости защиты железной дороги на Багдад) у немцев приобрели почти три сотни трехдюймовых полевых пушек. Если мне не изменяет память, такие же османская армия покупала и "в прошлый раз", но сейчас пушки были немножко отличными от запомнившихся мне: колеса лафетов были подрессорены, так как пушки уже предполагалось цеплять к автомобилям. А автомобилей — небольших грузовичков американского производства — в армии Османской империи было уже несколько тысяч.

А еще у Османской империи была собственная нефть — как раз из-за которой Германия и форсировала строительство железной дороги к Багдаду (и под строительство которой грузовички османам и профинансировала). В общем, когда итальянцы попытались высадить десант в Триполи, их встретили шрапнелью, настолько густой, что обратно на корабли из двухтысячного десанта не добрался ни один итальянец. Вторую попытку итальянцы сделали в Бенгази через неделю, и там им опять не повезло: оказалось, что стоять в виду берега три дня, готовясь к высадке — занятие не самое умное…

Лишь в октябре итальянцам удалось высадить десант в двадцать тысяч человек в Дерне: туда на машинах было подъехать трудновато, да и с доставкой амуниции, боеприпасов и бензина для автомобилей стало сложновато. Все же на море Италия имела подавляющее преимущество…

Седьмого ноября арабские кавалеристы при поддержке регулярной османской армии практически окружили итальянцев, а через день османы, прикатив все-таки пушки, начали перемешивать противника с грязью. Как и "в прошлых жизнях", итальянцев уничтожили почти всех, как и в прошлый раз в Италии правительство сообщило о "незначительных бунтах местного населения, еще не осознавшего прелестей европейской…" ну, не демократии, а чего-то более соответствующего моменту, я просто сам не читал. Однако в целом ситуация была совершенно иной, у Италии в Ливии никаких реальных успехов не было вообще, и "потомки Гарибальди" решили сделать перекур — с целью получше подготовиться для следующего раза. Вот только "следующий раз" не случился…

Хуан Винсенте Гомес, вложив в голос максимум ехидства, поинтересовался:

— И попробуй мне теперь объяснить, почему увеличение доходов в десять раз — это плохо? Можно подумать, что у нас всего избыток и дополнительные деньги будет некуда потратить!

— Потому что те, что у тебя есть, можно потратить с куда как большей выгодой — это раз. А два — если ты начнешь добывать сейчас эту нефть, то у тебя отнимут все. И нефть, да и страну заодно. Дело даже не в деньгах, хотя и в них тоже. На буровые установки у меня денег хватит, но если из земли Венесуэлы пойдет нефть… Ты же знаешь, что гринго даже за бананы правительства свергают, а тут речь пойдет о куда как более крупных суммах. Смотри сам: буровая встанет тысяч в сорок-пятьдесят, и даже если скважина будет не очень мощной, а баррелей на двести пятьдесят в сутки, то это по нынешним ценам в год это будет побольше двухсот тысяч долларов. Десять скважин — это два миллиона, сто… Впрочем, на сто у тебя не хватит. Даже если ты на буровые потратишь все доходы страны, то пробуришь всего с пару десятков скважин, причем больше половины пустых. Но даже если все пойдет замечательно… Ты думаешь, твои северные соседи будут спокойно смотреть, как крошечная и беззащитная Венесуэла загребает такие деньги?

— Я понимаю… но нам деньги все равно нужны, и когда-нибудь, причем скоро уже, мне придется заняться нефтью. Сколько сейчас у нас доходов с внешней торговли? Да, с бананов почти миллион, тысяч четыреста с кофе — за что тебе отдельное спасибо. Какао деньги начнет приносить года через три, прочее все… Меньше двух миллионов в год, а нефть может дать в десять раз больше!

— Она и даст. Но только даст эти миллионы Венесуэле, а не гринго лишь в том случае, если Венесуэла сможет свои деньги защитить.

— И когда наступит этот счастливый момент? — с горечью и сарказмом в голосе поинтересовался Хуан.

— Когда в стране у тебя будет миллионов пять довольных жителей. Вдвое больше чем сейчас…

— То есть лет через тридцать?

— Зачем через тридцать? Сейчас в стране два миллиона восемьсот тысяч…

— Я и говорю…

— …из которых на государственных предприятиях занято уже тридцать тысяч человек. И почти столько же — на заводах и фабриках частных, и народу на них не хватает. Не хватает народу и на новых плантациях, так что если потихоньку заняться набором рабочих в соседних странах, то за год можно привезти уже тысяч двести новых жителей. Это — только для удовлетворения сегодняшних потребностей, а если завтра они вырастут?

— С чего бы они так быстро росли?

— Европа богатеет и способна покупать больше кофе, какао… Слушай, ты вообще за политикой следишь?

— Я и есть политика, мой друг!

— Я про европейскую политику говорю. В Европе скоро война начнется, причем всерьез. А это значит, что очень большим спросом будут пользоваться консервы, особенно консервы в металлических банках, для армии. Так что деньги нужно будет вкладывать сейчас не в нефть, а в скотоводство и мясные фабрики. Я немедленно займусь подготовкой выпуска белой жести в Усть-Карони. Олово закуплю с запасом, это всегда пригодится. Ты же про скотину все знаешь, так что подумай — можно ли будет развести в прериях тут миллионов пять коровок? Ведь каждая коровка, расфасованная по банкам, принесет долларов сто.

— Сколько?!

— Фунтовая банка тушеного мяса стоит в рознице от двадцати центов, то есть если даже продавать ее по десять центов, у тебя их будут с руками отрывать еще по дороге в порт. Даже сейчас, а в случае войны… А миллиону коров потребуется много пастухов…

— Не так уж и много — сварливым голосом, но с широкой улыбкой на лице заметил Хуан.

— … много мясников, много рабочих на консервных заводах. Предлагаю простое партнерство: я ставлю консервные фабрики, ты занимаешься разведением скота. И мы оба для своих задач людей привозим из-за границы. А еще Европе будет нужен хлопок, много — чтобы порох делать… мне кажется, что если сейчас поактивнее заняться сельским хозяйством, то года через два-три с него доходов будет больше чем с нефти. Выгоднее в него деньги вкладывать. Хотя… Хуан, мы и нефть найдем, точно! Достаточно, чтобы обеспечить ей трактора, но нефть будет… плохая, гринго на нее не позарятся. А когда сообразят, что мы нашли — у тебя будет и пять миллионов населения, и стотысячная армия.