Металлургический завод — это, кроме печей всяких, еще и трубы. Много труб, десятки и сотни километров, и по этим трубам качается к печам газ, подается вода… С водой все довольно просто, а вот с горючими газами сложнее. Когда трубу только что сделали, в ней находится воздух, и просто начать закачку светильного газа очень опасно: вокруг же печи, горячо — а труба какое-то время оказывается наполненной вообще гремучкой. Поэтому на заводе была отработана простая технология: в трубу забивали резиновый мячик, разделяющий воздух и газ. Ну а чтобы мячик проще проскакивал (он же очень плотно в трубу вбит), его сначала проталкивали внутрь на несколько метров, затем эти метры забивали солидолом и сзади ставили второй мячик — получался такая самосмазывающаяся пробка. Что же до солидола — то он потом потихоньку испарялся и сгорал вместе со светильным газом в печах…
Единственное, что комиссии не удалось установить точно, так это кто именно из инженеров — Сергей Семенович Блондинов или Иона Иванович Мущенко распорядился привычным способом провести заполнение нового трубопровода к шестой домне… кислородного трубопровода. При взрыве обоих разорвало на куски: все же "пробка" успела проскочить по трубе почти на полкилометра. А осколками были пробиты ещё с дюжину труб — как газовых, так и кислородных, так что мало не показалось никому. Хорошо еще, что некоторые из инженеров и мастеров все же не растерялись и подачу газов в трубы перекрыли за пару минут — но завод все же практически встал на две с лишним недели. А в четвертой домне образовался "козел" на полтораста тонн застывшего чугуна: факелом из двух лопнувших труб (одна с кислородом, другая — со светильным газом) с нее как гигантской сварочной горелкой просто срезало элеваторы и пока искали способ подкинуть угольку на высоту в сорок метров, металл остыл…
Мне пришлось в этой комиссии проторчать до сентября, и вовсе не потому, что был экспертом: разбираться приехала туча народу аж из столицы, и некоторые из них (явно с подачи конкурентов из Продмета) даже выкатили требование "закрыть опасное производство". Действительно опасное, тут спорить смысла нет. Да и семьдесят пять человек погибших — это очень много. Ну а когда рабочие гибнут, как в Юзовке, по одному-два человека в день круглый год, то это, конечно, мало, такие производства почти что вовсе не опасные.
В свете всего случившегося несколько мелких аварий на шахтах и вовсе прошли практически незамеченными. А в сентябре я, наконец, получил то, к чему так долго готовился: состоялась встреча с большевиками. Настоящими…
Сталинград рос быстро, даже очень быстро. Что было вполне объяснимо: уж больно много заводов успело там разместиться ещё до объявления его "городом", вдобавок чуть ли не еженедельно возникала "острая необходимость" начать производство чего-нибудь нового и интересного. Обычно это "интересное" создавалось в одном из "модельных цехов", затем потихоньку перемещалось в свежевыстроенную мастерскую-времянку, которая начинала быстро обрастать своими складами, подсобками, техплощадками и прочими "времянками второго порядка". Ну и собирало новых рабочих — которых нужно было где-то селить, как-то кормить…
Весной волевым решением большая часть этих "ну совсем уже временных заводов" была разогнана по городам и весям. К столь мудрому решению меня подтолкнул Борис Силин, занимающий должность главного инженера судостроительного завода в Царицыне. Человек очень спокойный и бесконфликтный, обычно он решал все возникшие проблемы на своем заводе самостоятельно. Но тут и его достало до печенок:
— Александр Владимирович, я думаю, что надо как-то порядок наводить на территории. Вчера закатили секцию в цех на покраску, а сегодня обратно выкатили, а на ее месте уже чьи-то балки-склады стоят. Я бы договорился, чтобы убрали — так ведь непонятно, чьи они! Безобразие сплошное творится!
Действительно, безобразие — того и гляди заводы друг с другом драться за территорию начнут. Я даже представил, как собираются команды рабочих, и стенка на стенку идут, волоча за собой на веревках сараи… Так что пришлось срочно всем мелким (и не очень) заводикам подыскивать места попросторнее. Самое смешное в этом деле было то, что балок, с которого все началось, велел поставить заместитель Силина — но это было уже не важно.
Важно было то, что Гаврилов со своим турбинным заводом поехал в Калугу. То есть собрался ехать — нужно же и жилье для рабочих построить, и цеха новые возвести, так что поначалу туда отправилась бригада Морозова из "Промстоя"… не совсем бригада, а новое подразделение, получившая название "Калугапромстрой". Две тысячи человек, которым предстояло за лето все нужное выстроить. А Калуга — город купеческий, своего производства в городе почти не было (то есть производства стройматериалов). Морозов — исключительно для обеспечения сырьевой базы — купил пару местных "кирпичных заводов", и поставил там нормальные печи. Вот только для нормальных-то печей нужны нормальные же рабочие — а вот всякие счетоводы и прочая офисная шелупонь была аккуратно выставлена за дверь пинком под зад.
Впрочем и с рабочими получилось не очень: кирпич, в особенности сырой — он аккуратного обращения требует. То есть при укладке на поддоны для обжига нужно его именно укладывать, а не бросать — в особенности кирпич пустотелый. Ну и после того, как из печей стало вылезать процентов двадцать брака — так как кирпичи трескались еще до отправки в печь — Морозов и человек двадцать укладчиков тоже отправил вслед за "счетоводами". И вот тут-то большевики и нарисовались…
На заводе у Гаврилова работало почти три с половиной тысячи человек, и для переселения их в другое место нужно было выстроить три тысячи квартир. Или — полсотни жилых четырехэтажных домов, а еще — здания школы, больницы, магазины… много чего. Часть стройматериалов — в частности цемент и арматурное железо — завезли по Оке, но вот кирпич было решено использовать местный. Дома ставились каркасные, что позволило начать стройку задолго до пуска кирпичного производства, и в конце августа все они стали обзаводиться стенами — с расчетом на то, что где-то в октябре жилье будет готово для приема первых переселенцев. Кладку производило человек пятьсот — и кирпич с заводов шел на стройки ещё горячим. Шел — но семнадцатого сентября этот поток прекратился: на заводах началась забастовка.
Не просто забастовка: толпа бастующих дружными колоннами направилась в центр города с требованиями… с разными. Привыкли, видать, к безнаказанности: ведь "первой русской революции" и последовавших за ней репрессий не случилось, а калужский губернатор Офросимов и вовсе их не допускал. Вообще-то и в городе, да и в губернии особых безобразий вообще не было, Александр Александрович славился своим умением разрешать конфликтные ситуации мирным путем. Вот только его "путь" заключался в том, что он договаривался как с трудящимися, так и с "угнетателями" — а Морозов на роль угнетателя по должности не тянул и пришлось на переговоры ехать уже мне.
Думаю, что будь в России всего лишь четверть губернаторов таких, как Сан Саныч, то никакой революции вообще не случилось бы. Меня (то есть обычного заводовладельца) губернатор (исполняющий обязанности царя на местах) лично встретил на вокзале. Ну ладно, я был не совсем обычный заводовладелец, но все равно губернатор-то встречать меня явился именно как… заботливый хозяин, что ли, встречает гостя: один, без свиты — и безо всякой помпы. Встретил, поприветствовал, пригласил к себе — погостить пару дней…
Специфика Калуги была в том, что вокзал там располагался в трех верстах от города. Так что пока мы ехали с вокзала к губернаторскому дворцу, Александр Александрович кратко ввел меня в курс дела — не очень приятного для него самого. Губернский город (в отличие от губернии в целом) был в глубокой депрессии, и средняя зарплата составляла всего одиннадцать рублей в месяц. Поэтому рубль в день, которые платил Морозов, были для местных "неслыханным богатством" — за которое они, местные рабочие, были готовы глотки рвать, и увольнение бракоделов восприняли как "покушение на мечту". Чем быстренько воспользовались местные "социалисты", пытающиеся расширить в губернии свое влияние — для чего они среди рабочих распространили слух, что с окончанием стройки всех местных уволят и работать будут только "приезжие". Местных-то вообще на "дорогие" работы не нанимали — просто потому что пока они правильно работать не научились, в ждать пока научаться было некогда. Вот "революционеры" и воспользовались ситуацией.
