Я представил Евгению Алексеевичу "дочь", а в ответ Машка радостно сообщила:

— А я вас помню, вы ведь Евгений… Алексеевич? Линоров?

— Да… хотя, честно говоря, не помню нашей предыдущей встречи…

— Я вас просто видела, дома. Вы к Саше заходили, вы ведь летчик?

— Но ведь летчиков было много…

— Просто Саша сказал, что Линоров — это единственный человек, которому можно доверять безоговорочно, вот я и запомнила.

— Весьма польщен… — да, за день третий раз увидеть смущающегося жандарма непросто… а очень просто. Надо всего лишь говорить с ним не как с жандармом, а как с хорошим человеком…

— Да, кстати, я спросить хотел — зачем ты заказала кучу запрещенной литературы в Германии? — я постарался задать это вопрос как можно более непринужденно.

— Не в Германии, а во Франции, я Лодыгина попросила мне книжек купить, только они на немецком большей частью изданы. А заказала потому, что нынче некоторые студенты сейчас эти книжки обсуждать любят, и хочется их носом ткнуть…

— Во что, позвольте полюбопытствовать? — вступил в разговор Линоров. — Я не совсем уловил, о чем пошла речь…

— Вы наверное не знаете, Евгений Алексеевич, это такие два немца, фамилии у них Маркс, как у Адольфа Федоровича, и Энгельс — которые про социализм всякие гадости пишут. И про Россию — они вообще всех русских считают дикарями и мечтают уничтожить. Мечтали — и народ в Европе к этому подзуживали. А сейчас их теории начали и русским студентам впаривать, вот я и хочу на примере показать, на что они наших же русских студентов толкают. Но для этого же нужно в книжку пальцем ткнуть, потому как у нас народ сами книжки не читал, а какими-то слухами и баснями кормится…

— Впаривать?

— Ну… я хотела сказать, в мозги срать… ой, извините — Машка покраснела, стала яростно жевать пирожок и давиться горячим чаем. — Вы извините, я просто не подумала… я на семинар опаздываю! — и, уже на бегу глотая остатки пирога, выскочила из столовой.

Линоров улыбнулся:

— Несколько… эмоциональная у вас дочь, Александр Владимирович, но я думаю, что разбираться тут надобности нет, все и так понятно. Впрочем, с кружком ее мне все равно придется познакомиться, так что задержаться в Москве мне всяко придется. Вы не подскажете, где лучше всего квартиру подыскать? Место мне назначено в Московском управлении, так что хотелось бы где-нибудь поближе.

Даница, в строгом жакете поверх кофточки (и кобуры), вышла вместе с Машкой, и я поинтересовался у оставшейся пока за столом Лизы Антиповой:

— Елизавета, вы можете помочь ротмистру подобрать квартиру?

— Конечно. Евгений Алексеевич, вы какие обои предпочитаете, бежевые или зеленые?

— Обои? Мне, собственно, безразлично…

— Тогда я бы порекомендовала левую. Из нее и двор видно, гараж…

— Извините, а где это — левая? — не понял Линоров.

— На третьем этаже, я вам покажу.

— В вашем доме?

— Но вам же, если я верно поняла, нужно с Марией Петровной работать, а квартира очень хорошая, других таких в Москве вы не найдете. И клопов с тараканами у нас не водится, вообще. К тому же до Управления отсюда минут десять, не больше — вы ведь водите автомобиль? Нет? Ну научитесь, это очень несложно…

Линоров пробыл в Москве до апреля. С "Машкиным делом" он разобрался очень быстро, тем более что, как выяснилось, "кружок" ее был всего лишь профессиональным клубом, где студенты обсуждали в основном учебные вопросы, а "не в основном" — разные Машкины же заказы на разработку различного оборудования. Попутно, конечно, и "политика" обсуждалась, но весьма "однобоко": Машка очень едко высмеивала "марксистов", макая их "мордой в грязь" подходящими цитатами "из классиков" — но и в таких обсуждениях производственные вопросы все же были главными. Собственно, и "стеклопрокатный завод" был одним из таких проектов, разработанный участниками этого "кружка". Популярность же его среди студентов объяснялась и тем, что за работы Машка платила очень прилично, продвигая таким образом свой лозунг "ничто, кроме получения новых знаний, не должно отвлекать студента от учебы".

А их — студентов — ничто, собственно, от учебы и не отвлекало…

Еще не так давно Василий больше всего радовался, когда на завод приходил новый станок, на котором никто еще не умел работать, и именно ему поручали не только освоить "новую технику", но и обучить других рабочих. Он воспринимал это как огромное доверие — причем со стороны именно Александра Владимировича, который — по убеждению самого Василия — вообще умел делать всё. Ну а уважение со стороны прочих рабочих шло к этому как бы приятным привеском.

Однако работа такая была очень непростой, и Василий считал, что труднее ее и найти будет непросто — но с некоторых пор возню со все более изощренным оборудованием он стал воспринимать как отдых. Со станками-то — в особенности после того, как почти все они стали приходить из Харькова, где их делал хорошо знакомый Василию инженер Чаев — разбираться стало легко: и инструкции хорошие появились, и — если сам не понял — можно спросить совета у тех, кто этот станок и делал. А вот новые обязанности приходилось выполнять самому и спросить о том, как их выполнить лучше, было не у кого.

На самом-то деле можно было и у Саши, то есть у Александра Владимировича спросить — но того вообще в городе застать было сложно. А от работы отрывать глупыми вопросами — вообще как-то даже неприлично. Вот и работал Вася, не покладая рук денно и (довольно часто) нощно. "Защищая" интересы рабочего класса…

Хуже всего было то, что защищать-то эти "интересы" приходилось в первую голову от самих рабочих. Поначалу, когда Василий занимался этим делом под плотной опекой Саши, он еще далеко не всегда понимал, почему многие пожелания рабочих не просто трудновыполнимы, но и вообще вредны — причем в первую голову для них же самих. А оказалось — да, вредны. Взять хотя бы самое простое — вопрос зарплаты. Понятно, что хочется ее рабочим увеличить, ведь если будет у них денег больше, то и заживут они лучше. Кажется, что заживут. А на поверку оказывается, что нет — потому что тогда не будет денег ни на больничку, ни на нормальную школу для детей. И на этот, как его… санаторий, куда заболевших рабочих посылают поправляться, тоже денег не будет!

Понятно, что болеют не все — но ведь это лишь пока. Возраст — он не только мастерству помогает, но и здоровье портит…

А больше денег из компании выделить не получается. Ведь деньги-то Саша и инженеры его не по кабакам просаживают, а строят новые заводы, где уже другие рабочие смогут, как Волков приговаривает, "заработать на достойную жизнь". И школы, училища — где из крестьянских детишек этих будущих рабочих и готовят. Много их Волков строит, но людей-то еще больше… вот и приходится все время думать, где лишнюю копеечку изыскать и как ее половчее потратить.

Вот и сегодня пришлось "за лишней копеечкой" в Векшинск ехать. То есть ехал-то он чтобы разобраться с явным безобразием: заведывающий недавно открытым токарным училищем и старый его приятель затеял, как было написано в пришедшем Василию письме, "сэкономить" на питании воспитанников. Причем — он сам же и написал это письмо — "вполовину сократить затраты на кормление учеников". А, хотя питание и было для ребятишек бесплатным, денег на него выделялось в обрез, так что если и их вполовину урезать, то выходило, что затеял старый знакомец детей и вовсе голодом морить…

Однако на поверку оказалось, что все не плохо было сделано, а даже наоборот хорошо: заведывающий с учениками и мастерами поставили плотину небольшую и пруд устроили в старом овраге. По весне мальков наловили изрядно, и теперь рыбы в пруду может хватить и на то, чтобы уже осенью раз в неделю всех кормить. Но вот если устроить воскресник какой, прудов несколько поставить да на заводе насосов ветряных наделать чтобы летом из реки в пруды воду качать — то детишек-то во всех школах можно будет подкормить вовсе забесплатно!