— Новых турбин пока нет, сложности иного свойства. "Наваль" у себя выстроил турбинное производство для корабельных машин, и они у меня рабочих сманивают! За неделю больше ста человек из Калуги заявления подали, а с Турбинного Завода — уже больше двух сотен!
Турбинным Заводом назывался новый городок у Воронежа, и туда Гаврилов направил действительно самых опытных рабочих: им не только турбины делать нужно было, но и быстренько обучить толпу неграмотных крестьянских отроков.
— Инженеров тоже сманили?
— Слава Богу, нет — француз считает, что русские инженеры хуже чем иностранцы. Впрочем, мне предложение делали, да ещё парочке человек пытались — но не нашлось желающих. А рабочих да мастеров — много…
— А чем сманивают?
— Да окладами жалования! По сто рублей обещают — ну рабочие-то уши и развешивают. А уйдут — кто работать будет? И что теперь делать — удержать-то рабочих нечем…
— По сто рублей, говорите? — квалифицированный турбинщик получал даже больше, а вот просто хорошие рабочие — от шестидесяти до семидесяти пяти. — Было бы правильным этих рабочих просто к станкам приковать, да, боюсь, власти нас не поймут. Давайте так сделаем: пусть кадровики каждого рабочего, кто заявление подал, пригласят и сообщат, что назад мы их конечно же примем, но только на ученическую ставку. И на разряд позволим сдавать экзамен не раньше, чем через полгода. Да, ещё — до полудня дня увольнения они будут обязаны освободить квартиры. Подберите бригады на заводах, если кто не освободит — вынести все их имущество за пределы городка, а оплату грузчикам вычесть из жалования. Каждого предупредить, под роспись — уже все грамотные?
— Да, грамотные все…
— Только вот что… Если кто решит заявление на увольнение тут же и обратно забрать — все люди ошибаться могут. Но если ошибку сами и признают, то незачем им лишние неприятности учинять.
— Не уверен, что многие передумают…
— Да пусть хоть все увольняются. Я подозреваю, что первые возвращенцы уже через месяц появятся, и для остальных это будет наглядным примером. А рабочих на замену ушедшим будем подбирать из учеников…
Замену увольнявшимся рабочим было найти сложно. И вовсе не потому, что учеников в заводском училище было мало. Все было связано со спецификой обучения — когда народ безграмотен, важнейшим из искусств является, как известно, цирк. В своё время Герасим Данилович рассказал мне про замечательного сборщика с его завода, который лучше всех мог собрать рабочее колесо турбины — но только одного габарита. Сейчас все ученики на всех моих заводах готовились по этому же принципу. То есть изучали только одну операцию — и через некоторое время становились вполне подготовленными для того, чтобы самостоятельно встать к станку.
Подход оказался продуктивным: на заводах успешно работали уже более двухсот тысяч человек, при том, что процент брака был минимален. Но на автомобильных и моторных заводах производство было крупносерийным, и одну операцию выполняли десятки человек — а на турбинном таких специалистов для каждой операции было очень мало. Эта же специфика подсказывала, что вскоре потянутся возвращенцы: на "Навали" очень скоро поймут, что сманенные рабочие в большинстве своём на другом заводе работать просто не сумеют. Но время-то уйдёт…
Хорошо ещё, что рабочий не мог просто взять и перестать ходить на работу. Заявление на увольнение подавалось за две недели, и рабочие были в курсе, что происходит с нарушителями. Как правило, сумма неустойки была неподъёмной, и редкие "беглецы" отправлялись отрабатывать ее куда-нибудь на Кивду — так что народ трудовую дисциплину старался соблюдать и время на переподготовку рабочих все же было.
К счастью, на большинстве моих заводов конкуренты рабочих не сманивали — разве что в Острове бельгийцы переманивали рабочих на свои заводы в Польше. Но уходили как раз поляки, у которых проблем с языком не было, а вот русский чаще и родным владел не то чтобы очень…
Камилла занялась финансированием химического образования в Московском и Петербургском университетах, и ей предстояло торжественно открыть новые факультеты — а фактически новые институтские городки. Разнообразия ради я попросил Мешкова выстроить новый университетский комплекс на Воробьевых горах (и даже нарисовал эскиз главного здания МГУ) — но пока что там только землю ковыряли: я рассказал Дмитрию Петровичу, что "по непроверенным слухам место для строительства вроде как на плывуне стоит". Мешков посмотрел на меня как на идиота — гора, стоящая на плывуне не укладывалась в его концепцию мироздания, но решил проверить. Но так как я кроме всего села Воробьёвка под проект выкупил и все прилегающие окрестности, то на территории дачи, приобретённой у московского цветочного магната Ноева, он успел возвести два здания типа химического института Суворовой — и в них-то новый химфакультет Камилла и открывала.
Ну а заодно ей пришлось поучаствовать еще в одном мероприятии: презентации нового авто, изготовленного в экспериментальной мастерской Арзамасского завода. Мастерская эта сложилась почти стихийно, во время разработки прототипа лимузина для Детройта — а теперь в ней потихоньку делали малосерийные машины для отечественных богатеньких буратин. Новая машина внешне напоминала ЗиЛ, на котором парады принимали, и название ей было дано соответствующее — "ЗиЛ-117". Ага, "Завод инженера Лихачёва", а номер — это в память о том, что по Красной площади катался в моем прошлом будущем. Если я правильно помнил…
Для машины был сделан новый мотор — алюминиевый, двенадцатицилиндровый V-образный. Мощностью в двести с лишним лошадей. Вообще-то я машину делал для "родных и близких", но было бы неверным на ней не поднажиться: цена лимузина назначалась в шестьдесят тысяч рубликов. Если продать сотню лимузинов, пара миллионов прибыли лишней не окажется, и поэтому презентации организовывались с размахом. В Москву на нее я никак не поспевал, но на следующую презентацию, в Петербург, я приехал вовремя.
Камилла успела открыть новые факультеты и тут, так что на демонстрацию лимузина мы отправились вместе. Для презентации (ну и для прочих нужд, конечно) был приобретён у решившего покинуть Россию "мецената" Сергея Павловича фон Дервиза неплохой особнячок аж с тремя театральными залами. Честно говоря, меня немного смущало то, что Камилла на мероприятие ехала в настроении весьма веселом. Я поначалу думал, что её забавляет сама ситуация: на презентацию новой машины мы как раз на ней и ехали…
И лишь когда швейцар распахнул перед нами парадную дверь, Камилла, едва сдерживаясь, чтобы в голос не рассмеяться, шепнула:
— Саша, ты только с гостями сразу не спорь, просто слушай, что говорить будут. А то ты чего-то слишком серьёзен и напряжён, а это неправильно. Слушай и получай удовольствие…
Камилле было проще: она уже получила некоторый опыт в Москве. А я… я изображал на лице приветливые улыбки. Публика собралась солидная, самые, что называется, сливки петербургского общества — и тем веселее было их слушать. Учитывая, что на устроенной для гостей парковке я обнаружил более чем по десятку "Серебряных призраков" и "Кадиллаков".
— Вы только подумайте — говорила какая-то увешанная бриллиантами молодая дама своему спутнику, — теперь и наши мужики решили показать, что они не лаптем щи хлебают. Решили с заграницей потягаться, и, как всегда, ударили мордой в грязь…
— Но в наглости наши куда как заграницу превосходят. Вы сами смотрите: за это авто хотят шестьдесят тысяч — а "Кадиллак" стоит всего полста, причем с перевозкой. А в Америке, говорят, и вовсе сорок тысяч рублей — но сиволапые думают, что раз в России сделано, то цену задрать им позволят. Я вот на "Пассате" езжу, исключительно удобства ради, конечно, так думаю, что германская машина этому роялю на колесах и то фору даст — а ценой-то всего в десять тыщ…
Слушать было весело, да и удобно — ведь меня в Петербурге в лицо мало кто знал. Так что уже через полчаса мне почти передалась уверенность в том, что "зря эту лакированную коробку вообще сюда привезли, хотя буфет вполне пристойный". Причем этого мнения придерживались не только молодые представители "цвета нации", но и вообще почти весь этот "цвет". Мы с Камиллой потихоньку бродили по залу, хихикали, глядя друг на друга — но полностью насладиться пейзажем помешал Феликс Феликсович. Младший, конечно.
