Заводы теперь работали круглосуточно и копеечка шла мощным потоком. Правда большей частью у меня не задерживаясь, и в значительной части прямиком на Дальний Восток. Но кое-что оставалось и дома, в смысле в "европейской части РСФСР". Николай Петрович — после того, как я пообещал ещё более засушливую погоду следующим летом — начал строительство уж совсем высокотехнологичной оросительной системы в Царёвском уезде. В чём ему "усиленно помогал" Герасим Данилович, пообещавший к весне поставить Женжуристу турбо-турбинный насос в две тысячи лошадиных сил. Оказывается, можно к паровой турбине приделать водяную через хитрый редуктор, и получится такое чудо. Так что старый каналостроитель с ходу приступил к прокладке водопровода пропускной способностью в пять кубометров в секунду. Для начала в пять, в дальнейшем по той же трубе Николай Петрович хотел уже двадцать пять качать. Мне водопровод этот в принципе очень понравился, вот только двухсаженного диаметра керамическая труба длиной почти в двадцать вёрст не три копейки стоит…
Но Женжурист был в своем праве, и он был прав: благодаря его каналам (и нескольким сотням новеньких насосов, установленных в полях) на пяти тысячах десятин урожай был собран небывалый. Понятно, что целина, понятно, что "воды от пуза" — но собрать тринадцать с половиной тысячи тонн обычной "белоярки" казалось немыслимо…
Теоретически лишь моего урожая (по тонне на рабочего) хватило бы, чтобы всех рабочих кормить досыта. Тем более, что урожай собирался не только в Царевском уезде. Однако почему-то жрать хотели не только рабочие, но и их чада и домочадцы, так что на прокорм "своих" нужно было запасти порядка шестидесяти тысяч тонн зерна. Вдобавок следующим летом планировалось крестьян массово привлекать к различным мероприятиям — в результате и такие запасы казались меньше необходимых. Даже если не рассматривать варианта "подкормки голодающих" — а этот вариант как раз очень даже имелся в виду. Впрочем, нужно будет — зерно закупим, хоть в той же Аргентине. Но — потом.
Потому что денег, несмотря на "внеплановые поступления" от автопрома, все равно не хватало. Нужно было расширять Ярославский моторный, нужно было строить новый шинный, срочно нужно было строить… да дофига всего нужно было строить "еще вчера". Но кое-что требовалось прямо сейчас. Лично мне, например, понадобился маленький и легкий моторчик, силы на три, и больше месяца я занимался его изготовлением, придумывая, как в алюминиевый цилиндр воткнуть чугунную гильзу. Теперь для того, чтобы моторчики эти делать, пришлось ставить новый завод — в Тотьме. Впрочем, Тотьменский завод был всего лишь мелкой "бусинкой" в ожерелье моих новых "индустриальных гигантов".
В Арзамасе за лето "ударными темпами" было выстроено восемь корпусов нового завода. Просто корпуса — а теперь в них потихоньку ставились эти самые станки, станки, станки. Между прочим только в колёсный цех было поставлено больше сотни единиц оборудования, а еще были кузовной, рамный, отдельный цех подвески, коробок передач, покрасочный… Завод готовился для серийного производства моего "ГАЗ-51", на первом этапе — под "стапельную" сборку: корпус главного конвейера не только еще не построили, но даже и спроектировать не успели. Пока на заводе была закончена только электростанция, первая ее очередь.
Поль Барро снова пригласил на должность главного инженера своего старого знакомого Осипа Борисовича Емельянова, всплакнул, глядя на водружаемую рядом с воротами бронзовую доску с надписью "Котельный завод имени Поля Барро" — и укатил в родную Францию. С полученными шестьюдесятью тысячами: десятку я ему приплатил за "досрочное закрытие опциона", да и просто потому, что человек он хороший. В этот раз мне нечего ему было предложить, во Франции у меня теперь была своя, гораздо более эффективная торговая сеть.
Емельянов же, заняв предложенный пост и ознакомившись с "новыми планами развития", поначалу слегка обалдел, но отнесся к ним вполне серьезно. И нужные котлы для Ставропольской, а затем и Арзамасской электростанций сделал очень быстро. Всё остальное сделали Иванов и Гаврилов. Сделали чуть-чуть иначе, чем в "прежней жизни": первый же турбогенератор у них получился в тысячу шестьсот киловатт. Второй — тоже, и теперь эта парочка намеревалась выпускать по одной такой машине каждые две недели. Мои намеки насчет "более мощных установок, мегаватт, скажем, на шесть, оба поначалу просто игнорировали, а затем Герасим Данилович просто приехал в Царицын для того, чтобы "обсудить эту проблему":
— Александр Владимирович, поскольку письмами все не рассказать, я и приехал решить вопрос лично. Нил Африканович почему-то вас слегка побаивается, ну а я уж, пользуясь, так сказать, старшинством в возрасте, сомнения наши вам и доведу. Не будем мы переходить на новые агрегаты, пока не будем.
— Но ведь большие агрегаты выгоднее и делать, и использовать…
— Сейчас — нет. И причин этому две. Первая — она очень простая: нынче наша машина весит ровно шестьсот пудов и может быть поставлена в любое место железной дорогой. А таковая хотя бы на шесть мегаватт, о которой вы говорите, хоть и вчетверо мощнее, да весит уже полторы тысячи пудов. Мало того, что такой вес не во всякие два вагона войдет, она и по габариту на железную дорогу не вмещается. Посему её придётся возить частями и собирать на месте. А собирать-то и некому!
— Но ведь могут и с завода рабочие на сборку приехать…
— Не могут. Потому что и на заводе её собирать некому. Вот есть у меня, скажем, рабочий Корней Лыско. Я ему еще летом лично четвертый разряд присвоил: турбинные колеса собирает — глаз не отвесть! Быстро, очень хорошо собирает. Вот только учился он эти колёса собирать как бы не год, и чтобы ему начать собирать другие колеса — просто другой размерности — ему ещё полгода переучиваться надо. Я для примера его вспомнил. Но у меня, почитай, все рабочие такие: умеют что-то делать, и хорошо умеют — а чего другое сделать уже и не могут.
— Не понял: что сложного, если поменяется размер колеса? Ведь крепления лопаток на всех колёсах одинаковые.
— Крепления одинаковые, а лопатки — разные. Даже на одном колесе, одинаковые лопатки — вес у них хоть немного, но другой. Вот и подбираются, по весу, чтобы колесо балансировку не теряло, а рабочий как раз за полгода и выучивает, в каком порядке какие лопатки ставить. Но на каждом колесе не только лопатки разные, их же ещё и разное количество.
— А письменную инструкцию на каждое колесо если составить? Пусть "по бумажке" собирает, зачем все запоминать-то?
— Смысла нет в инструкции. Сами судите: образование у рабочего — хорошо если четыре класса, чаще два. Учатся, конечно: в воскресную школу, почитай, каждый второй ходит. А кто не ходит — всё одно книжки читают: Вы не поверите, пришлось в библиотеку заводскую гимназических учебников по математике, черчению, да и по русскому языку по две сотни купить — и не хватает! Но учёба у них с трудом идёт. Нету знаний — а потому каждая деталь в производстве учится как мы таблицу умножения учили. Или как стихи — наизусть учат! Причем до смешного доходит: чертёжник напутал, новую копию делая. Хвостовик лопатки образмерил в пять восьмых вместо шести. Я случайно через неделю после отправки чертежа в цех увидел — за голову схватился: за неделю-то сорок лопаток, думал, псу под хвост пошли! Ан нет — все были верно сделаны, потому как чертёж для рабочего — это просто картинка, которая почему-то должна быть рядом, а уж размер он и без чертежа знает.
— И что же делать предлагаете?
— А ничего пока. Сейчас мы с Ивановым пока будем выделывать эти ТЭГ-1.6, а тем временем — за год примерно — потихоньку подготовим производство нового агрегата. Причем не взамен, а чтобы одновременно их выделывать. Только уж мы не на шесть мегаватт метим, а сразу уж на дюжину. Я тут примерный проект привез, посмотрите: весу будет в нем две с половиной тыщщи пудов, в перевозке раскладывается на шесть вагонов. А кроме веса от шестимегаваттного и не отличается почти, в смысле трудов на выделку. И на сборку уже на электрической станции.
