Итак, машины у них теперь тоже не было.

Генри добрался до побережья, где шум волн, взбаламученных непогодой, был таким сильным, что почти оглушал. Вода облизывала причал, как будто желала сожрать его без остатка. На маяке горел свет, а вот сирена давно уже смолкла. Генри вошел и быстро поднялся по винтовой лестнице и уже на подходе к маячной комнате услышал громкие голоса.

Курихара сидел на стуле, ссутулившись, как замерзший воробей. Генри окинул помещение внимательным взглядом, отмечая детали, пока его еще никто не заметил.

– А вот и наш дорогой Генри, – обрадовался Фишер. – Теперь станет куда интереснее.

– Интереснее? – Генри прикрыл за собой дверь. – О чем это вы? Хибики, ты в порядке?

Парень упрямо отвернулся, плотно сомкнув губы. Масамуне хмыкнул.

– В порядке! Конечно, в порядке. Просто кто-то лишил нас последней надежды на спасение.

Обычно довольно спокойное и до отвращения спесивое лицо секретаря было покрыто красными гневными пятнами, желваки играли, выдавая его настроение.

– Бросьте ерничать и скажите нормально, что стряслось.

– Боюсь, у нас эпидемия, мой дорогой Генри, – притворно вздохнул Фишер и развел руками. – И это заразно.

Головная боль, притихшая на свежем воздухе, в компании этих людей только усилилась во сто крат. С трудом подавляя рычание, Генри повторил вопрос в форме, которая должна была намекнуть им, что в третий раз он будет спрашивать по-другому.

– Какого черта тут творится?

Курихара поднял голову и, громко усмехнувшись, сказал:

– Я разбил радио.

– Что?

Генри решил, что ослышался.

– Я говорю, что разбил радио, – терпеливо ответил Курихара. – А потом взял что-то тяжелое и ударил себя по затылку. Знаете, такое бывает.

– Что за чушь ты несешь? – Генри начал раздражаться. – Черт, вы издеваетесь что ли? Ты, – он указал пальцем на Масамуне, – объясни нормально.

Секретарь поморщился.

– Попрошу впредь не разговаривать со мной в таком тоне. Вы не в своей стране, не забывайте об этом.

Как будто можно было об этом забыть, когда он только и делает, что всем своим видом демонстрирует неприязнь к иностранцу.

– Ближе к делу. Что с радио?

– Его вывели из строя грубой силой, – ответил Масамуне. – Фишер-сэнсэй уверен, что починить его не получится, не у нас, в крайнем случае.

Это было чертовски плохой новостью. Сорате она не понравится, впрочем, как и Кейт, и всем остальным тоже.

– Хибики, ты что скажешь?

– Ничего, – он потрогал затылок. – Я сидел за столом, спиной к двери. Не помню, чтобы кто-то заходил, но я потерял сознание, а очнулся от гула сирены. И не трогал я радио. К чему мне мешать себе же вернуться домой? Мне так же осточертел этот проклятый остров, как и всем вам.

Про телефонный разговор он не сказал ни слова, и его хмурый взгляд не располагал к вопросам. Генри вернулся к Масамуне.

– И вы сразу решили, что виноват Курихара? С чего вдруг?

– А вы посудите сами, – язвительно ответил он. – Мы все были в особняке, когда зазвонил телефон. Не было только Хибики, и он звонил по телефону, который есть только в доме и только на маяке. Разве вы не детектив, Макалистер-сан? Почему я должен объяснять вам элементарные вещи?

– Маса, ты идиот, – заявил Курихара. Фишер хохотнул, смешок получился излишне громким и совершенно неуместным.

– А вы что смеетесь? – огрызнулся Курихара.

– Да вот думаю, почему Кимура-сан взял над вами шефство, юноша. Из добрых побуждений или есть какая-то иная причина.

– Вы всюду суете свой нос, – безо всякого уважения сказал Хибики. – Сами-то меньше всех нервничаете. Домой не тянет совсем?

Масамуне нахмурился.

– Извинись немедленно.

– Извините, что не даю себя обвинить.

Генри не нравилось, куда заходил разговор.

– То, что у всех, кроме Хибики, было алиби, еще не значит, что этого не мог сделать кто-то со стороны.

– Для детектива у вас слишком богатая фантазия, – покачал головой Фишер. – Мы не обвиняем мальчика, просто рассуждаем. И Масамуне-сан ведь во всем прав. Вы не можете возразить.

Они для себя уже все решили, вдвоем. Генри переводил взгляд с одного лица на другое и не находил возможности как-то повлиять на их разум. И это бессилие страшно злило.

– Вам Сораты мало? – спросил он глухо. – Масамуне, скажи, если Сората попадет в дурдом, а его воспитанника обвинят в покушении на его жизнь, кто станет держателем главного пакета акций компании Кимуры?

Вопрос попал в цель. Кровь отхлынула от щек секретаря, делая их белыми как мел.

– Вы… Вы смеете обвинять меня? Обвинять меня в предательстве господина?

Курихара поднялся и подошел к Генри, становясь рядом. Теперь они и правда были по разные стороны баррикад – двое на двое, все честно.

– Я вас не обвиняю. Я просто навожу справки.

Генри встретил его взгляд твердо и уверенно. Это все, что он мог в данной ситуации – не сомневаться и не давать себя запугать. Если телефонный провод вытащил Масамуне и пробитый бензобак фургона тоже его рук дело, то он не остановится ни перед чем.

– Давайте не будем торопиться с выводами и голословными обвинениями, – прервал их Фишер и миролюбиво вскинул руки. – Масамуне-сан всего лишь желает разобраться в ситуации, а наш друг Генри просто напросто немного погорячился. Да что говорить, все мы немного погорячились. Давайте вернемся в дом, юноше нужно обработать рану.

Его вмешательство пришлось как раз кстати. Ни Генри, ни Масамуне не планировали отступаться, но и крыть было больше нечем.

– Ты, правда, ничего не помнишь? – еще раз уточнил Генри, и Хибики покачал головой. – Ладно, тогда давайте возвращаться.

Дежурные больше не требовались. Масамуне запер сначала маячную комнату, а потом и сам маяк и убрал ключ в карман. Генри не по душе было, что он все также продолжал диктовать на острове свою волю, как будто был уверен в своей правоте. Пожалуй, это и раздражало Генри больше всего – Масамуне не было свойственно нормальное для других людей сомнение и неуверенность в своих словах и поступках. Он как горная река, шел вперед, обтекая большие препятствия и сметая с пути маленькие. Генри очень надеялся, что принадлежал к первым.

Проходя мимо, Масамуне негромко сказал.

– Если это сделал не Курихара, то это означает, что на острове у него есть сообщник. Подумайте об этом. Возможно, это вы. И если это так, я не пощажу человека, замышляющего зло против господина.

Генри пробрало от тона, которым были сказаны эти слова. Холодный и безжалостный, как ветер, накинувшийся на них, стоило только покинуть толстые стены маяка.

– Вы нажили себе опасного врага, – сообщил Хибики.

Генри задумчиво кивнул.

– Мне нужна будет твоя помощь, – сказал он. – Теперь мы должны помогать друг другу, чтобы выжить.

Генри не терпелось поделиться новостями с Кимурой. На самом деле, было не только это – Генри чувствовал беспокойство за друга, оставленного в довольно нестабильном состоянии. Не хотелось признавать, но Сората вел себя странно и говорил странные вещи. Действие ли это успокоительных препаратов, что его вынуждали принимать, сила проклятого острова или, об этом было особенно мучительно думать, реальные проблемы с психикой.

Нет, конечно, он не сумасшедший. Просто так складывались обстоятельства, с этим ничего не поделать.