Генри плотно сомкнул веки, но видения никуда не делись. В каких-то было много крови, в каких-то – болтающиеся на веревках тела. Были корабли, севшие на мель, матери, топящие своих детей в корыте, девушки, забитые камнями, жертвы кровавым богам и человеческая жестокость, превосходящая всякие грани. Это было давно, и люди эти уже стали призраками, но Генри видел их так, будто побывал в прошлом.
И над всем этим парило нечто… нечто очень злое.
– Перестань! – взмолился Генри. – Я понял. Я тебя понял.
Пламя свечи загорелось ярче, бумага вспыхнула, и вот уже вместо фонаря пальцы девочки сжимают длинные черные волосы. С обрубленной шеи капает густая черная кровь, и мертвая голова смотрит на Генри остекленевшим взглядом. Девочка поднимает голову выше, и синие бескровные губы размыкаются…
Холодное синее пламя охватывает жуткую фигуру, и в нем тонут страшные слова.
Генри резко обернулся и за секунду до того, как вернулся обратно в реальный мир, увидел взволнованное лицо Сораты.
– Генри, вернись, – попросил он тихо, и Макалистера вытолкнуло в реальность.
Лес шуршал умиротворенно, птицы все так же чирикали меж ветвей. Казалось, что прошла целая жизнь с той секунды, как фонарь превратился в голову и сказал одно слово.
– Берегись.
– Что?
Генри мотнул головой, и со лба сорвались крупные капли пота.
– Нужно вернуться в дом, что-то происходит.
– О чем ты? – спросил Сората. – Генри, ты меня пугаешь. Сорвался с места, как будто… Что ты увидел?
Это нельзя скрывать, Макалистер понимал, поэтому передал все с первой до последней минуты. Сората не перебивал, а когда Генри закончил, подошел к подножию лестницы и опустился на колени возле невысокого белого валуна. Основание его уже заросло травой, Сората осторожно счистил ногтями наросты мха.
– Здесь должна быть надпись. Название храма или имя почитаемого в нем божества. Мы называем их Ками[19].
Генри опустился на колени рядом и притронулся к высеченным в камне иероглифам.
– Я не понимаю. Ты можешь прочитать?
Кимура беззвучно зашевелил губами. Через минуту он сдался.
– Нет. Камень слишком старый, надпись почти стерлась.
– Ты думаешь, я видел… я видел божество?
Сората посмотрел на него и коротко кивнул.
– Думаю, да. Подумай сам, похоже это на обычный призрак?
Макалистер вынужденно признал, что нет. И от этой мысли сделалось не по себе.
– Чем бы оно ни было, оно хотело предупредить об опасности. Мы все, я уверен, все в опасности.
Он поднялся, но Сората схватил его за руку и удержал.
– Генри. Генри, а ты не думал, что на самом деле в опасности именно ты?
– Что за глупости? – он потянул Сорату вверх, помогая подняться. – Острову нужен ты. Я точно знаю. Эксперимент Дикрайна тому подтверждение, и то, что духи желают получить твое тело, и что другие медиумы перед смертью пытались предупредить насчет тебя. Призраки указывали мне путь к тебе. Причем здесь я?
Сората прямо встретил его взгляд и неожиданно сильно сжал ладонь, которую все еще удерживал в руках.
– Именно поэтому. Если ты прав, то ты угроза. И если это захочет меня убить, то… то ты умрешь первым.
– Я не умру, – сказал Генри без промедления. – Я не для этого здесь, Сора. Видишь, даже боги на нашей стороне.
Он улыбнулся, желая приободрить его, и Сората невесело улыбнулся в ответ.
В окнах второго этажа, несмотря на ранний час, горел свет. Туманный пасмурный день только начинался, но уже не предвещал ничего хорошего. Генри первым вошел в холл, и Аями мгновенно бросилась к нему.
– Кимура-сама, Макалистер-сан, вас ждут в гостиной, просили послать вас туда как только вы придете.
Ее личико выражало любопытство пополам с тревогой, и Генри разделял последнее ее чувство.
– Спасибо, Аями, – поблагодарил Сората, скинул куртку и отдал ей. – Можешь быть свободна.
Как только девушка ушла, плечи его устало опустились.
– Мне это не нравится, Генри, – вздохнул он. – Совсем не нравится.
– Может, Масамуне просто хочет устроить тебе выволочку за побег?
– Если бы дело было только в этом, он бы не стал привлекать прислугу. Здесь что-то посерьезней. Идем?
Он поправил джемпер перед зеркалом, пригладил волосы и, не оглядываясь, направился к лестнице наверх.
Макалистер разделял его предчувствия. Перед дверью гостиной он остановил Сорату и сказал тихо.
– Что бы не случилось, не теряй головы.
– Моя голова всегда при мне, – ответил Сората и вошел внутрь.
– А мы вас уже заждались! – немедленно отреагировал доктор Фишер. Его сухая темная фигура ссутулилась в мягком кресле, как воронья тушка, и глаза следили за вошедшими так же внимательно. – Любите ранние прогулки, как я погляжу.
Сората с достоинством кивнул.
– Доброе утро всем. Прошу прощения, что заставили себя ждать. В чем причина собрания? На наш сигнал бедствия ответили?
Масамуне поднялся со своего места и поправил очки.
– Боюсь, господин, дело в другом.
– В чем же?
– Дело в вас.
Генри не спешил отходить от Сораты. Кроме них, секретаря и доктора в гостиной расположились девушки – Руми, Кейт и Мицуки. Кутанаги Тору тоже присутствовал, но незаметно, сжавшись в самом углу и старательно делая вид, что его тут нет. Руми казалась озабоченной, Саваки расстроенной, а Кейт… Пожалуй, Генри показалось, что она довольна. Это особенно напрягало.
– Во мне? Я не очень понимаю, Масамуне-сан. Что происходит?
Сората по очереди оглядел всех собравшихся, ища хоть намек на ответ. Фишер внезапно хлопнул в ладоши, и этот звук заставил Сорату едва заметно вздрогнуть.
– Поскольку в нашем общем решении немалую роль сыграло мое мнение, как врача, то мне и отвечать. Кимура-сан, в сложившихся обстоятельствах я не считаю возможным и дальше хранить вашу тайну. Я говорю о том времени, что вы провели в стенах психиатрической лечебницы. Полагаю, что оказавшись в замкнутом пространстве, наедине друг с другом, мы не должны таить такие секреты.
Слышно было, как в тишине прерывисто вздохнула Мицуки и прижала ладонь ко рту.
– Кроме этого, смею напомнить, что вы утаивали от нас тот факт, что долгое время принимали сильные успокоительные и сейчас вынуждены возобновить курс. Ваши психические реакции нарушены стрессом и замедлены лекарством. Разумеется, мы ни в коем случае не ставим вам это в вину, Кимура-сан, все же ваше недавнее прошлое было весьма травмирующим, и мы все это понимаем, – на этом месте Фишер выдал дежурную ласковую, но совершенно не натуральную улыбку. – Однако ваша способность мыслить здраво в сложившихся обстоятельствах ставится мной, как практикующим психологом, под сомнение.
Масамуне важно кивнул, и Генри понял, что они подоспели к финалу тщательно разработанной постановки, сценарий которой был продуман заранее и прошел как по нотам. Его обуяла злость.
– Подумайте, что вы несете! Вы что, считаете его сумасшедшим?
Лицо Фишера мгновенно потеряло всякое подобие добродушия.
– Это вы сейчас называете его сумасшедшим. Я лишь настаиваю на том, чтобы Кимура-сан больше времени посвящал своему здоровью. Отдыхал, спал и хорошо питался, а не бегал по лесу ночи напролет.
Намек был более чем прозрачный. Генри посмотрел на притихших девушек. Мицуки поспешно отвела взгляд.
– Как меня достал этот фарс, – лениво протянула Руми и забросила ногу на ногу, оголяя бедро через высокий вырез юбки. – Маса, скажи прямо, что метишь на место босса, и разойдемся на этом.
– Хасегава-сан! – воскликнул Масамуне, оскорбленный в лучших чувствах. – Как вы можете предполагать такое?
– А тут и предполагать не надо, – фыркнула она, ничуть не смущенная. – Все ясно как божий день. А вы, Фишер-сан, давно заделались личным врачом Сораты?
Она обличающе ткнула в доктора длинным красным ноготком.
– Ой-ой, Хасегава-сан, – доктор покачал головой. – Вы так радеете за Кимуру-сана, что я почти тронут, а это, знаете ли, бывает со мной редко.