– Простите за предупреждение… – он замолк, подбирая слова, – …за вторжение. Извиняюсь, я еще не вполне…

– Можете говорить по-английски, – пришла на выручку Николь. – Я неплохо знаю ваш язык.

Мужчина благодарно улыбнулся, и Ода ощутила прилив горячего смущения из-за того, что стоит на пороге своей комнаты и беседует с ним. Если кто-то из девочек увидит, разговоров хватит на неделю.

– Проходите внутрь, – Николь подвинулась, пропуская гостя. От нее не укрылось, что первым делом он быстро оглядел обстановку, точно запоминая ее, но скорее неосознанно, а на автомате. Девушка не могла даже предположить, что ему от нее понадобилось, но поймала себя на мысли, что не испытывает страха. – Что вы хотели?

– Мне казалось, что попасть в женское общежитие сложнее, – вместо ответа произнес он и снова открыто улыбнулся. Николь не могла не улыбнуться в ответ:

– Вы путаете нас с женским монастырем, мистер Макалистер. До одиннадцати часов вечера никто не станет выгонять вас, если, конечно, вы не задумали чего-то дурного.

И она замолчала, выжидающе глядя на Генри.

– Сколько вам лет, мисс Ода?

– Что? – Девушка оторопела. – Мне? Семнадцать.

– А мне двадцать семь. Существенная разница. Однако, – он провел рукой по пустому столу Юлии, – вы мыслите как взрослый человек, Николь. Я хотел бы поговорить с вами о вашей соседке, Юлии Шульц.

Ее никогда прежде не допрашивали полицейские, да и не был Макалистер похож на полицейского, скорее на частного сыщика из английских детективов, но Николь не обманули расслабленный вид и приятные манеры.

– Вы хотите меня допросить?

Мужчина удивленно распахнул глаза. Ярко-голубые, как отметила про себя девушка:

– Что вы! Мне просто интересно ваше мнение. Я был на балу и видел, что с мисс Шульц случилось нечто нехорошее. Она была чем-то больна? Ее что-то беспокоило?

Николь вздохнула:

– Значит, все-таки допрос. – Она кивнула на стул, а сама присела на край постели. – Нет, она была совершенно здорова и ни на что не жаловалась. Я спрошу прямо – вы считаете, она попала в беду?

Генри не спешил опровергать ее предположение.

– Не думаю, что стоит делать поспешные выводы, – после продолжительной паузы осторожно произнес он и пристально посмотрел на девушку. Та взволнованно стиснула подол юбки. – Однако есть основания полагать, что… Николь? Николь, что с вами?

Девушка неуверенно помотала головой, прогоняя так некстати возникшее головокружение. Ночью она плохо спала, и еще эта история с Юлией…

Генри опустился перед ней на корточки и заглянул в лицо. Его голубые глаза были так близко, что Николь увидела в них свое испуганное отражение. Резко отпрянув, она прижала руки к груди:

– Все в порядке!

Мужчина поднялся, все еще с подозрением глядя на девушку.

– У вас колени грязные. Что-то обронили?

Ода снова почувствовала головокружение:

– Ничего. Что еще вы хотели спросить?

Макалистер улыбнулся:

– Я не спрашиваю, просто интересуюсь. Понимаете, мисс Ода, я хочу помочь мисс Шульц. Если что-то вспомните или найдете, – он явно на что-то намекал, – сообщите мне. Обещаю, все останется строго между нами.

Он кивнул на прощанье и подошел к двери.

– Стойте! – Николь набралась храбрости и все же спросила. – Как это касается вас? Вы же не просто так пришли ко мне и задавали эти вопросы? Вы знали Юлию?

Генри вдруг рассмеялся:

– Я был прав насчет вас, мисс Николь. Вы невероятно сообразительны и не по годам серьезны. Нет, я не знал Юлию, – он помрачнел, будто вспомнил что-то очень печальное, – но я тоже кое-кого потерял и хочу найти.

Николь стало стыдно за свое любопытство:

– Простите, мистер Макалистер, я не хотела причинять вам боль.

– Боль? – казалось, он удивился. – Не берите в голову. Кстати, возможно вы могли бы мне помочь. Здесь училась девушка вашего возраста по имени Филлис? У меня есть фотография, – он достал карточку и протянул ее Николь.

Она честно попыталась припомнить:

– Филлис? Нет, я здесь второй год и не помню никого с таким именем. Лицо тоже незнакомое. Простите, пожалуйста. Это… это случайно не ваша сестра? Такое сходство.

Генри на миг погрустнел, но вот уже очаровательно ей улыбнулся:

– Что ж, буду признателен, если вдруг вы что-то вспомните о ней или о мисс Шульц. И помните, что я вам сказал – можете доверять мне. Для вас я свободен двадцать четыре часа в сутки.

На последний вопрос он так и не ответил, и Николь поздно сообразила, что ни слова не сказала про брелок-талисман. Это наверняка было важно, но визит Макалистера так ее смутил, что в голове, казалось, не осталось ни одной дельной мысли. Однако бежать за мужчиной было бы уже слишком, и Ода решила назначить ему встречу позже. Успокоившись таким образом, она снова опустилась на пол перед полупустой коробкой. Что-то еще не давало покоя, перекатывалось в мозгу. Девушка взяла в руки мишку, сжала и вдруг нащупала внутри что-то твердое. Предмет был определенно металлический, продолговатой формы, и Николь принялась изучать брелок с новым интересом, пока не отыскала скрытую под густым мехом тоненькую молнию. Мишка раскрылся, как детский кошелечек, и внутри обнаружился небольшой ключ, не такой, как от комнаты – несколько меньше и другой формы. Николь задумалась, для чего Юлия так тщательно спрятала его и что он мог открывать.

Взгляд, свободно блуждающий по комнате, сам собой остановился на письменном столе Шульц, однако ни один из двух запертых ящичков не поддался. Тогда Николь перешла к прикроватной тумбочке, где обычно девочки хранили косметику и прочую мелочь. Впрочем, был там и крохотный выдвижной ящичек. Сама Николь им не пользовалась – уж слишком он был неудобный, – но сейчас представила, что для хранения таких важных вещей как, к примеру, личные письма или дневник, такой ящичек подходил наилучшим образом. В этот момент все встало на свои места.

– Ты не будешь пользоваться своим ящичком? – поинтересовалась Юлия, отчаявшись впихнуть ворох самых разных вещей в слишком маленькую для этого тумбочку. Николь улыбнулась, наблюдая за мучениями подруги.

– Нет. Мне нечего туда класть.

– Отлично! Тогда я перекину часть барахла тебе, – обрадовалась Шульц. – Ты же не будешь против? Считай, что я отдам тебе их на хранение, как в банковскую ячейку.

Ода согласилась, для нее это было несложно. Юлия что-то спрятала в ее ящик и, заперев, забрала ключ себе.

Вспомнив о том давнем эпизоде, Николь метнулась на свою половину. Ключ легко повернулся в замке, и девушка извлекла наружу тонкую тетрадку, завернутую в однотонную обложку.

«Личная собственность Юлии Шульц. Ни в коем случае не читать!»

Надпись на первой станице определенно была сделана рукой Юлии, этот корявый крупный почерк Николь прекрасно знала. Значит, все-таки личный дневник. Невозможно представить себе, как такую вещь можно было не забрать с собой. Определенно, с Юлией что-то случилось.

Занятий в этот день было мало. Новая преподавательница литературы оказалась немного странноватой и ее манера преподавания отличалась от той, к которой ученики привыкли, однако посещать занятия стало не в пример интереснее.

– Что бы вам сегодня такого рассказать, детки? – Асикага-сан прошлась по кабинету и, встав за кафедру, расслабленно налегла на нее. – Или лучше послушать вас? Кто-нибудь хочет поделиться впечатлениями от биографии японской поэтессы X века Исэ?

Позади Николь кто-то громко усмехнулся.

– Чандлер, вы что-то хотите сказать по этому поводу?

В голосе преподавательницы с легкостью угадывалась ирония, которую та не пыталась скрыть. Николь чуть повернула голову, чтобы понаблюдать за реакцией не к месту развеселившегося парня. Сэм, как и ожидалось, густо покраснел. Его лучший друг, сидящий за соседним столом, напряженно стиснул авторучку. Переживал. Вообще тесная дружба в Академии встречалась не часто, учащиеся здесь были в основном слишком неординарными и необычными личностями, чтобы уживаться друг с другом. Проще говоря, за пределами острова их легко бы назвали психами.