— Вы, американцы, и весь остальной Запад всегда были нашими соперниками, а часто и просто врагами. Как живой человек с семьей и двумя детьми, я вам очень сочувствую. Но как китаец я не собираюсь помогать своим противникам. И вы, американцы, выглядите смешно, прося у одного врага помощи от другого. Сами ведь нажили их, вас никто не заставлял совать свой нос в дела Азии. Вас, «натовцев», пять колоний, ну теперь уже четыре. Восемьсот человек, грубо говоря. Арабов — четыре сотни. Справитесь как-нибудь. А если нет — мы готовы принять беженцев и даже предоставим им равные гражданские права. Разумеется, после испытательного срока и надлежащего перевоспитания.

Этот ответ возмутил меня своей циничностью, особенно когда китаец говорил «вас восемьсот, а их только четыреста». Восемьсот человек, которые умеют держать в руках оружие и четыре сотни вышколенного войска, соперничающего со спецназом — расклад ни хрена не равный.

Ну ладно, китайцы, у вас был шанс влиться в цивилизованное сообщество. Доминирующей силой на Авроре вам точно не стать.

Я на скорую руку собрал простой транспортник, оснащенный радиооборудованием, солнечной батареей и четырьмя дронами-разведчиками, и выдвинул в сторону китайцев. Доедет черед два-три дня и обеспечит мне разведку китайской колонии и наблюдение за ней. За ним я выдвинул еще несколько площадок дозарядки, чтобы иметь возможность нанести удар, когда возникнет такая необходимость.

Три дня спустя я все-таки отыскал итальянскую колонию и заметил четыре багги с прицепами-цистернами. Ясно, «топляки». Я умудрился перехватить их на выходе с базы и все четыре взорвал при помощи дронов.

Кадры атаки, переданные мне дрономаткой, которая провела ее, стали моим пропуском на закрытый шифрованный канал, где координировал свои усилия новообразованный альянс.

Там я узнал, что британцы уже лишились значительных запасов боеприпасов и им уже скоро нечем будет отбиваться, а французы потеряли доступ к своим гидропонным фермам, а их провиант постепенно заканчивается. В дополнение к этому американцы вынуждены оборонять две свои колонии и выделить значительную помощь не могут.

Весь «альянс» оказался в положении неповоротливых мишеней у очень мобильного противника. При этом с личным составом все действительно очень плохо: у американцев три человека с опытом службы в спецназе, у французов и британцев по одному. Слишком много профессий нужно колонии, оторванной от колыбели на столетия минимум, нельзя было взять больше людей с опытом войны. Но у арабов таких почти четыреста человек — то есть превосходство в качестве даже не в разы и не на порядок, а на все два.

Также я узнал, как обстоят дела с другими колониями.

Бразильцы находятся довольно далеко, ближе к японцам и немцам и у них нет желания вмешиваться, более того, даже если б было — они не могут отойти далеко от своей колонии, поскольку противник слишком мобилен. Японцы и немцы сообщили, что как-то чем-то помочь вроде и не против, но пока что у них нечем перебросить даже небольшой отряд. У них на две колонии три транспортные колымаги, да и те строго товары возить. Индусы — вообще на противоположной стороне от итальянской колонии и прямо заявили, что воевать не хотят, так как опасаются китайцев.

Главный вопрос был к индонезийцам: те тоже мусульмане преимущественно. С ними был откровенный разговор на отдельном канале, довольно безрадостный. Индонезиец — кстати, тот же самый капитан корабля — сообщил, что хотя в его экипаже половина атеистов, воевать с единоверцами другой половины они не будут, это раз. Воевать в принципе они не будут просто потому, что их колония и так потеряла шестнадцать человек еще во время полета к Солнцу и теперь самая слабая, это два. И наконец, у них под боком китайцы, которые явно имеют агрессивные планы, и оставить свою колонию беззащитной невозможно, даже если бы индонезийцы и хотели воевать.

— Насчет китайцев у меня есть идейка, — вмешался я. — Предлагаю обсудить вдвоем на отдельном канале. Частота — количество символов, которое ты по лазеру передал русскому кораблю сам знаешь когда. Протокол шифрования — «Франкенштейн». Ключ — сообщение, который ты получил в ответ. Смещение — количество символов этого ответа.

— Понял, перехожу.

Через некоторое время нам удалось установить шифрованную связь.

— Кто это говорит? — спросил индонезиец.

— Русский капитан, кто же еще. Суть в том, что я собираюсь нанести удар и по китайцам. Они окопались в бетонных бункерах и там их мне не достать. Мой план — нанести по ним удар в тот момент, когда они высунутся. Вы выдвигаетесь на помощь антиисламской коалиции, китайцы выдвигаются захватывать вашу колонию — и я поймаю их в полупозиции на марше, если вы снабдите меня хорошей картой местности и маршрутов между индонезийской и китайскими колониями. И китайцы раз и навсегда забудут про мировое господство.

— Как и какими силами вы их поймаете?

— С воздуха, естественно. Исламистов я уже поймал на марше и сжег им четыре топливные цистерны. Если поймаю на марше китайцев — мои дроны не оставят им ни одной колымаге, ну и пассажирам тоже не позавидуешь. Когда я выбью им весь транспорт, многие в нем погибнут, а те, которые выживут, окажутся посреди пути без припасов и с кучей раненых. Им уже точно станет не до чужих колоний. А если не уймутся — так во время штурма индонезийской колонии я добью тех, кто останется, потому что там они будут под открытым небом. В общем, послать часть людей в антитеррористическую лигу вполне можно. Тут ведь пойми какое дело: из четырех мусульманских экспедиций три оказались проблемными, считая с турками. Тебе придется как-то выкручиваться из этой ситуации, потому что вы тоже мусульмане.

— Половина из нас атеисты…

— Вторая половина, значит — носители проблемы. Это придется решать. Когда уничтожат фанатиков — вы станете следующими на очереди. Потому что мусульмане. Я подозреваю, что немусульманское большинство может решить закрыть вопрос с исламом раз и навсегда тем или иным способом. И я буду на их стороне. Я тоже за Аврору без религиозного мракобесия, скажем прямо. Если общая с фанатиками религия препятствует вам выступить на стороне цивилизации — эта самая цивилизация может отказать вам в праве на свободу вероисповедания, и вы встанете перед дилеммой «отрекись или умри». А поскольку ислам, в отличие от христианства, разрешает верующему отрекаться на словах — то опции отречения может и не быть, останется только вторая. Звучит нехорошо, но у нас тут религиозная война со всеми вытекающими последствиями. Если ты сейчас не с нами — то потом уже никому ничего не докажешь. И те дроны, которые мы приготовили для китайцев, упадут на вас. Просто потому, что новый союзник для китайцев — это тоже неприемлемый для всех нас поворот.

— Откуда у вас столько дронов? Вы с самого начала готовились к войне, не так ли?

Я вздохнул.

— Мы с самого начала понимали ее неизбежность.

События развернулись довольно стремительно: фанатики предприняли еще один набег уже на следующий день. Целью стала большая стройка вокруг «супершахты», но поскольку оттуда были отозваны все рабочие, то жертв не было, а вот большое количество оборудования уничтожено или украдено.

Американцы пролетели разведывательным дроном аж до итальянской колонии и обнаружили канаву с шестью десятками тел, в основном мужских, и судя по всему — итальянцев. Печально, но предсказуемо.

Я разместил цепочку подзаряжающих площадок так, чтобы находящиеся возле них дроны могли атаковать китайцев посреди дороги к индонезийцам, а у самих баз посадил в удобных местах разведчиков. Выход китайцев в поход я замечу сразу же.

Не обошлось и без веселых событий: мой дрон-разведчик заметил, как арабская группа разведчиков на двух машинах повстречала в узком месте — слева скала, справа обрыв — бараноида. А бараноиду эти машины сильно не понравились. Закончилось это плачевно для фанатиков: их огнестрельное оружие закованному в костяной покров головы, толстенную шкуру и еще более толстый жировой слой бараноиду оказалось нипочем, бараноид пришел в ярость и не только разбил машины, но и втоптал в землю самих арабов. Двое оставшихся предпочли прыгнуть с обрыва и тоже погибли.