– Каких пастухов? – не купился и не обрадовался Дон.

– Для коров, – пряча глаза, прогудел Тарьяс. – У черногорцев, поди, и со скотиной туго. Раз там граги колобродят, стало быть, всё подъели. У нас вон одна семейка беды наделала. А там их тучи.

– За что вы так со мной? – поинтересовался Дон, ничуть не рассчитывая на сочувствие.

– До границы их дотянут, – напомнил Гнер. – А там бросим маскировать грагов и пойдём одной колонной.

– Граги с коровами? – иронично уточнил манипулятор. – Чтобы у наших щупов мозги повывихнуло?

– Стадо уже купили, – раздражённо бросил Фуф.

Он честно боролся с желанием прикончить мерзавца шурина, строящего благополучие системы на его чувствах мужа и ревнивца.

– Дотащим, – деловито пресекла Паксая нытьё манипулятора. – А в Черногорье по пути к крепости тамошнего нара половину раздадим нуждающимся.  

– Хочешь поздравить меня с многоступенчатым облегчением? – попытался огрызаться Дон.

– Заткнись! – нежно цыкнула сестрица и скомандовала: – Тарьяс, нам нужно ещё зерна. Особенно для подкормки коров.

– И в придачу десяток доярок, – с удовольствием отвесил ей плюху Дон.

– Так, они ж прикупили одних тёлок, – вернулась ему плюха от скромницы Дайны, крайне унизительная для репутации манипулятора. – Да четырёх быков. Все свои дела они сотворят уж в Черногорье.

– Или по дороге, – пробурчал не всегда умеющий проигрывать манипулятор.

– Туда дороги-то три дня! – закипая, напомнила Паксая. – Как-нибудь справимся. А будешь доставать…

– Не буду, – мгновенно ретировался Дон, отлично умея выскакивать из-под «тяжёлой руки». – Тарьяс, я с тобой!

И они пошлёпали докупать зерно, дабы не простаивали ненужные возы, купленные оптом. Мастер прихватил с собой Дайну, страшно пугающуюся того, что она рассердила могучего колдуна. Дону пришлось выдавать позитив целыми пачками, чтобы у девки не остановилось сердце. И без того у тёмной селянки выверт мозгов: колдуны, ведьмы, чудовища. Со всеми нужно установить хоть какие-то конструктивные отношения, а то сожрут хором и не подавятся.

Что самое замечательное: у Дайны наилучшие отношения устанавливались с грагами. Эти гады печёнками чуют, на ком можно ездить безопасно для здоровья. Особенно паршивка Гортензия. Дон глазом моргнуть не успел, как ушлая свиноматка свалила на подобранную в дороге и внесённую в систему селянку обоих детишек. А приголубить таких поросяток – нужно иметь железные нервы. И у Дайны они имелись в полной комплектации самого высшего качества. Чего у Лэйры не отнять, так это умения подбирать кадры: не девка, а конфетка.

При Паксае эта конфетка стеснялась проявлять инициативу. А вот вырвавшись на оперативный простор в одиночку, показала себя во всей красе. Первым делом Дайна позаботилась не о каких-то там дурацких черногорцах, а о собственной системе. Пошла-поехала закупать лишь то, что может скрасить жизнь табора вечных скитальцев-иноземцев. Торговалась быстро, ловко, превосходно уловив суть проблем со временем. Моментально наняла за гроши нескольких парней с объёмистыми тачками для перевозки покупок к возам. Дону бы в голову не пришло, что путешествовать с живой птицей в клетках много проще и приятней для желудков, выдубленных на костре жёстким мясом парно и непарнокопытных. Опять же, яичница на завтрак – Дон уже почти забыл её вкус. Короче, Дайна облагодетельствовала всех, обеспечив системе нормальное полноценное питание в дороге.

Зерно, кстати, она купила и быстрей, и дешевле недотёп колдунов.

В результате, вместо гостей с подарками они превратились в переселенцев, осваивающих дикие земли. Земли впереди и вправду дикие, но переселенцы шли оттуда сюда. Одну такую компанию встретили уже на следующий день. Худые, оборванные, хотя и вполне прилично заштопанные. Три семьи, где мужскую половину представляли пара стариков и мальчишки. Люди брели незнамо куда, ибо нужны были лишь в виде крепостных – тут такое дело вовсю практиковалось. В крепость брали не пожизненно, а на определённый срок. За это беглецы могли обрести крышу над головой и еду. Заработать на собственный дом им светило только в мечтах.

– Может, предупредим, что в Черногорье скоро станет безопасно? – пожалел измученных баб Дон. – А то встрянут в долгосрочное рабство, когда у них на собственной земле вот-вот наведут порядок.

– Ты его сначала наведи, – сухо окоротила брата Паксая, залезая в пояс, где у неё всегда было достаточно золота.

Монеты, конечно, чужеземные. Но на северном материке в каждом царстве-государстве чеканили собственные деньги, так что тёток не прихватят на измене родине. Паксая соскочила с медленно ползущего битком набитого воза и пошлёпала к беженцам – Фуф мгновенно нарисовался рядом. Да и Дон слез с воза, остановившись неподалёку от места допроса очевидцев.

– Вот, возьмите, – протянула сестрица горсточку монет крепкому старику с одной рукой и попорченной шрамами бородатой рожей.

– Чего надо? – мрачно осведомился тот, лишь мельком глянув на щедрое подношение.

– Новостей из Черногорья, – моментально сориентировался Фуф.

Почуял, что этот старик халявы не коснётся. Не верит он в благие намерения чужаков с сытыми рожами да с таким богатым обозом.

– А вы чего это? – кивнул старик на проползающие мимо возы.

– А мы к вам переселяемся, – охотно поделился планами Фуф.

Дед не стал огульно клеить ему ярлык дебила. Внимательно оглядел фигуру конкретного такого богатырюги. Заметил Гоба, уразумев, что Фуф тут не один такой впечатляющий. Чуток поразмыслив, старик поинтересовался:

– Никак, поселиться у нас вздумали?

– И надолго, – солидно подтвердил Фуф, оттерев от беседы супругу.

Ибо бабе в публичные мужские разговоры мешаться не след. Паксая прекрасно это понимала и охотно уступила сцену мужу.

– Видать, и вправду не шибко хорошо знаете, куда направляетесь, – оценил старик ситуацию на свой лад. – Гибельно у нас нынче. Совсем худо стало. Я вот, думаешь, родичей увожу? – кивнул он на баб с детишками, что приткнулись на обочине, пропуская богатый обоз. – Это всё, что от нашей деревни осталось. Остальных боле нету. Всех ведьмы проклятые под корень повывели.

– Ведьмы? – удивился Фуф.

Дон аккуратно приблизился, а то из-за таборного шума «барбос» вынужден включать слух на полную. Отчего и сам шум, кстати, становится громогласней.

– Не знаешь? – уточнил старик. – Вовсе не слыхал? Или какие сказки?

– Вообще не слышал, – подтвердил Фуф. – Что за ведьмы? Слушай, отец, может, разделите с нами хлеб? Мы тут как раз остановиться решили. Отдохнуть да перекусить. И коровам отдых нужен.

– Нас порознь угощать не выйдет, – прямо заявил старик. – А всем гуртом дороговато выйдет.

– А мы люди не бедные, – встрял Дон, ибо «эрудит» с «барбосом» уже закончили сканировать интересующий манипулятора объект.

Паксая с Фуфом машинально уступили стабилизатору место рядом с собеседником. Тот махом сообразил, кто тут хозяин положения. Сдержанно поклонился, соблюдая приличия – Дон ответил не кивком, а полноценным поклоном. Старый воин – почти восьмидесятипроцентная вероятность – оценил вежество барина и приглашение принял:

– Ну, коли так, прими благодарность за приглашение.

– Благодарность приму, – снизошёл Дон и бросил через плечо: – Фуф, командуй привал.

Тот прихватил жену и уметелил выполнять приказ – умеют они, когда нужно выставить лоха-манипулятора целым генералом.

 – А за то золото, что бестолково совала тебе моя сестра, прошу послужить.

– Чем же я тебе послужу? – демонстративно глянул старик на культю выше локтя.

– Мой брат тебе сказал: новостями. Товар серьёзный, оттого и плата высока. А может, и я тебе новостей подкину, – туманно намекнул Дон на важные обстоятельства. – Глядишь, они помогут тебе не торопиться и не наделать больших ошибок.

Старик не удержался и хмыкнул. Ну да, раздувающийся от важности сопляк – прикольная штукенция. Так и тянет щёлкнуть по носу, дабы сбить уровень понтов, как ртуть в градуснике. Тем не менее, вскоре они сидели на спальнике в стороне от дороги, над которой висело взбитое облако пыли. Спальник важному перцу расстелил сам Гнер, после чего унёсся командовать передислокацией стада с дороги на зелёнку. Гоб с Фуфом тоже надрывались на поприще логистики. А Руф с Тарьясом обустраивали батюшке-барину бивак, где Паксая с Дайной уже громыхали посудой. Оставшаяся без присмотра Граничка самостоятельно скользнула под бочок к отцу-стабилизатору. Дон обнял её, поцеловал, и малышка замерла – лишь глазёнками стреляла.