«Не совсем. Одну секцию он вскрывал тринадцать лет, а другую — девяносто три года. Правда, копал с другой стороны, поэтому до тайной комнаты не добрался бы. Подвеска с путеводителем была предназначена не для него, хе-хе».

Да уж… А Иешуа делает это за секунды.

«Так что же нас ждёт в этой твоей тайной комнате?»

«Говорю же, без понятия, мастер. Если бы я знал, то было бы скучно».

«Но ты можешь предположить…»

«О, ещё как могу. И это добавляет скукоты. Надеюсь лишь, что молодым я был достаточно умён, когда создавал секцию. Так сказать, учитывал, что в будущем я могу предполагать, что в ней находится».

«И какие твои предположения?»

«Мастер, глупый вопрос. Конечно же, там гарем из зверодевочек».

Вздыхаю. Как же он иногда бесит. Если бы люди знали, что дьявол — это клоун, то, может, и не боялись бы его так сильно. Кстати, почему многие боятся клоунов?..

В пустую секцию заходит Иешуа. Я было ступаю за ним, но какие-то глубокие инстинкты начинают орать и предупреждать об опасности. Ещё и Иешуа замер на месте. Но вот он поднимает руку, останавливая и без того остановившегося меня.

— Какая неприятная ловушка, — сухо улыбается старец. — Перетерпеть её оказалось легче, чем обезвредить.

— Я ничего не заметил.

— Знаю, сын мой. Я пробыл неподвижно в этом месте сто семь лет.

Иона позади меня икает.

— То есть…

— Да, дочь моя. Эта ловушка создана так, чтобы простой смертный не смог её обезвредить. Я бы смог, но был не против спокойно поразмыслить каких-то сто с небольшим лет.

— Каких-то… — бухтит Торн.

— Очень жаль, что пришлось отложить многие дела…

Спрашиваю:

— В каком смысле «многие дела»?

Иешуа лишь грустно улыбается и идёт к следующей секции.

«Вы же не думали, мастер, что у него только одно воплощение? Хорошего же вы о себе мнения, если решили, что такая сущность уделяет внимание только вашей священной персоне. Его много… Очень много. Во многих мирах. Я бы сказал, что сделал ему небольшое одолжение: дал немного отдохнуть, частично заглушив связь этого его воплощения с другими. Да, я так умею. Я хозяин анклава и повелитель времени, в конце концов. Хотя и получилось это случайно, хе-хе».

«Враг, ты хотел сказать».

«Именно потому и враг. Кстати, мастер, вы только задумайтесь… Я заглушил его связь, а это значит… Сколько его планов в других мирах я разрушил, м? Ах, это так греет душу! Жалко, старик не показывает, как ему сейчас грустно оттого, что он немножко отдохнул».

«Почему-то мне не греет».

«Ну ясное дело. Вы прониклись его величием, добротой и честностью. На то он и бог, чтобы манипулировать вашими слабостями. Я уже даже не пытаюсь этому помешать, хе-хе».

«Даже ты его уважаешь».

«Разумеется. Если никого не уважать, то придётся считать, что существуешь среди идиотов. Вам не понять, мастер».

Зачмырил так зачмырил.

Мысленно хмыкаю:

«А меня уважаешь?»

«Мастер, вы пьяны, что ли?»

Иешуа долго морщится, а стена как стояла, так и стоит. Он устало говорит:

— Отойдите, дети мои. Эта секция не предназначена для вас.

Тиина морщит носик:

— А для кого она предназначена?

— Для меня…

«Так, Костя, это что за фигня?»

«А, что? Да врёт он всё».

«Костя…»

«Ну да, для него. Ну что вы нудите. Он догадывался об этом, но сам сюда полез».

«Но… зачем?»

«А дьявол его знает, мастер. Он всегда так делает. Ну фетиш такой, подставлять щёки, чего вы пристали. Просто смиритесь с тем, что у богов есть свои странности».

«Так, значит, вся эта история про то, как я доберусь до тайной комнаты…»

«Ну да, это просто невозможно. Я же вам прямо говорил, что никто туда не добирался. Но обыкновение таких, как вы, — считать себя лучше других. Уж я-то, мол, всё сделаю по красоте. Уж я-то всех милее, всех румяней, красивее. Да, мастер?»

Вот засранец.

«Костя, где мои награды, а? За открытые секции. Я так и буду ходить с зелёной зубочисткой?»

«Не говорите ерунды, мастер. Секции открываете не вы».

Иешуа пошатывается, оседает на пол. Секция открыта…

Иона спешит помочь Иешуа, но тот опять поднимает руку, останавливая её.

— Не надо, дочь моя. Всё хорошо.

— Вы выглядите помятым, — не церемонится со словами Иона.

— Пожалуйста, стойте, где стоите. Даже я не ведаю, что нас ждёт за этими стенами.

Иешуа встаёт уже не так бодро, как совсем недавно. Но теперь в его глазах горит праведный огонь. Он сделает, что задумал, до конца.

В образовавшемся проёме стены показывается фигура человека. Хотя нет… Он лишь похож на человека. В облике человека — старца, с белой бородой и струпьями на морщинистой коже. Утропий. И, без сомнения, высочайшего ранга. Драконий, не меньше: аура колоссальной силы.

Волосы встают дыбом, я готовлюсь… нет, не атаковать. Защищаться.

Иешуа сжимает зубы и взмахом руки заставляет мертвяка упасть мешком с картошкой. Его рука чернеет на глазах, обвисает мёртвым грузом.

«Ай, молодец какой. Пожертвовал частью своей Варгонской души, чтобы быстро избавиться от твари. Если бы не это, то через пару секунд вы бы все превратились в дымящийся помёт. А ведь мог бы справиться обычным элементализмом. Нет же, надо спасти душу дохлого полубожка. Какой же он предсказуемый. Фу, уныло…»

Торн снимает шлем, вытирает вспотевший лоб тыльной стороной ладони.

— Хм… У меня ноги обмякли. Кто это был?

Иешуа отвечает прерывисто, с хрипотцой:

— Один из хранителей… из прошлой эпохи… Как же ты мог… Не просто превратил младшего бога в ходячего мертвеца, но и запер его душу…

Костя весело смеётся:

— Он меня раздражал, старик.

— Нельзя обрекать души на вечные страдания из-за раздражения…

— Ой, да хватит ныть. А то ты не знаешь хранителей. Это они создали такую лютую тварь, что она запросто уничтожила бы весь Варгарон. Ну-ка, вспомни, кто это предотвратил, а? Его Вселенское Величие Первозданный. То есть я.

— Но ведь ты победил… Скажи мне, проклятый, где остальные хранители?

— Как это где? Там же, где и этот. Секций ещё много, со всех сторон. Можешь поискать. У тебя есть ещё одна рука, две ноги, ну и… что-нибудь ещё висячее. Они страдают, мучаются, ждут, когда кто-нибудь освободит их. Ты прочувствовал, что я с ними сделал. Это не просто агония. Это вечное истязание души и тела. Я изменил их. Они не смогут привыкнуть к страданиям, не смогут сойти с ума. Ах, вот были времена!..

Иешуа улыбается так, как никто из смертных улыбнуться не смог бы.

— Теперь я понимаю, для чего всё это. Ты прав, я не смогу оставить их.

— Отлично! Мастер, лицезрейте одну из мириад моих побед. Просто, не правда ли? Любой ребёнок обвёл бы его вокруг пальца.

Перевожу взгляд с черепа на Иешуа. Я не понимаю…

— Подождите-ка, — начинаю злиться. — Правильно ли я всё понял… Костя придумал ловушку, а вы в неё попались? Специально. Но… зачем? Мне, конечно, жаль этих хранителей, кем бы они ни были. Не уверен, что кто-то вообще заслуживает таких пыток. Но… Что насчёт «необходимой жертвы ради высшего блага»? Разве нельзя не вестись на его провокации? Разве не сделаете вы намного больше для Варгона, если не… эм… почернеете. Почему эти хранители ценнее тех жизней, которые вы можете спасти, если не полезете сейчас в пекло?

— Ох, сын мой. Если бы все помогали ближнему своему здесь и сейчас, не задумываясь о необходимых жертвах, то жертв не было бы вовсе.

— Ерунда. Не всё зависит от людей. Вот случилось землетрясение в одной стороне, а вот цунами в другой. Нужно помочь людям. Разделишься — есть риск потерять всех. Помочь можно только одной стороне. Вторая хочешь не хочешь — необходимая жертва.

— Ты прав, сын. В сложных ситуациях мысли сердцем.

— Да чтоб тебя…

— Мастер, это бесполезно. Я раздражался первые десять тысяч лет, потом смирился. Советую вам не тратить столько же времени.