– Маришка Пухляшка! Неужели не шутишь? – удивился Персивальд. – Ну айда покажу!

– Цыц! Не зови её детским прозвищем, – шикнула на Перси Грейс. – Она наша госпожа, тем более старшая леди Эванс укатила.

Персивальд почесал в затылке, но потом согласно кивнул.

Мы с ним прошли сначала в просторную столовую, в которой тоже почти не было мебели. Лишь шкаф, пару картин, большой стол и четыре стула.

Персивальд подвёл меня к портрету, висящему на видном месте, и молча стал рядом.

Сначала я не поняла в чём была причина такой странной реакции обитателей «Драконьего сердца» на вопрос об отце. Но едва пригляделась к величественному мужчине, который строго смотрел на меня с портрета, чуть не осела на пол от понимания. Даже дрогончик, сидевший на моих руках, удивлённо уркнул.

Я выстояла и повернулась к Перси.

– Он… монарх… король? – спросила я, вперив взгляд в корону на голове и скипетр в руке мужчины на портрете.

Персивальд молча кивнул, поджав губы.

Но судя по тому, что моя мать укатила с любовником…

– Я бастрад, – догадалась я. – Незаконнорожденная дочь монарха.

– Видать ты хорошенько приложилась головой, Пухляшка Мариш… то есть леди Эванс. Раз совсем всё подзабыла.

– Это точно, приложилась будь здоров, – по инерции ответила я, всё ещё разглядывая красивого черноволосого мужчину лет тридцати пяти.

Вот он каков отец Мари. Наверное, сейчас он постарше. Но ему явно нет дела до дочери, раз он хотел спихнуть её на такого козла, как Аарон. И судя по всему, помогать отец-король тоже не собирался.

Нужно узнать, что же произошло на свадьбе!

– Прессу вы особо не читаете? – спросила я Перси, вспомнив, что Милли не дала мне прочесть статью.

– Читаем! Раз в месяц на почту захаживаю, беру пару газетёнок. Образованные мы, знаем, что в миру творится, – гордо ответил он.

– Мне нужно завтра. Пресса за последнюю неделю.

Перси пожевал губу, а потом согласно кивнул:

– Коли надо, схожу, принесу.

Вскоре Грейс повела меня на кухню.

Пол был устлан плиткой с замысловатыми узорами, на стенах была явно не дешёвая мозайка, даже время её не испортило. Повсюду стояли медные кастрюльки, чаны и прочая посуда.

Запах сытной еды заставил мой живот тихонько заурчать.

Я посадила дрогончика на стол, предварительно подстелив какую-то старую тряпку. Он сначала сжался в комочек, обернувшись хвостом, а затем вытянул шею, с любопытством осматриваясь.

При свете он оказался скорее тёмно-коричневым, чем чёрным. Я бегло осмотрела дрогона.

Можно было бы предположить, что он относится к классу пресмыкающихся, но небольшие крылья меня смущали. Конечно, на Земле тоже существовали крылатые ящерицы. Но они были мелкие и их крылья были устроены по-другому. Они скорее представляли собой складки на боках ящериц, а не полноценные крылья.

– Ох быть беде, – сказала Грейс, косясь на моего подопечного.

Я проигнорировала её. Взяла осторожно лапку малыша. Она была широкая, когтистая с мягкими подушечками. Вот самая большая подушечка и была сильно воспалена.

– Он загнал себе занозу. Причём довольно давно. Пытался вытащить её сам, или это пыталась сделать его мать, но они лишь загнали её ещё глубже.

– Ты почём знаешь? – с сомнением спросила Грейс. – Вдруг притворяется, чтобы усыпить бдительность и сожрать нас. Все знают подлую натуру этих зверюг!

Дрогончик отвернулся, обиженно фыркнув.

– Рана воспалена, ещё немного и начнётся нагноение. Нужно вытащить.

– Проклятые звери! – выругалась Грейс, а затем хлопнула себя по губам: – Ой, простите, леди Эванс!

– Если есть бинты неси их. Если нет, то чистые тряпки. Ещё соду, кипячёную воду холодную и горячую, – скомандовала я, поглаживая шершавую шкуру дрогона.

Интересно, в этом мире есть сода?

– Сейчас будет всё, – кивнула Грейс, бросаясь к одному из шкафов, доставая посуду, чтобы нагреть воду.

Я опустилась на старенький стул, только сейчас поняв, как же я устала. До чего сумасшедший день! Сумасшедшая жизнь! Как я вообще смогла так быстро сориентироваться в происходящем? Мелькнула мысль, что на самом деле я лежу в коме, и это всё бред моего воспалённого сознания.

Дрогончик завозился, укладываясь поудобнее. Пузико у него и правда было огромное. Наелся этой странной петты на славу. Я уже собиралась потрепать малыша по холке, как увидела, что в двери появился никто иной, как Велик.

Он приглашающе помахал мне рукой, улыбаясь во все зубы.

Я, бросив короткий взгляд на хлопочущую Грейс, встала и направилась к внезапному гостю. На этот раз я его без ответов не хотела отпускать.

Не успела я выйти, как Велик тут же спросил, ловко запрыгивая на подоконник:

– Ну что, нравится здесь?

Я прошла вперёд и стала рядом с карликом-божком. Посмотрела в окно. Там колыхались на лёгком ветерке листья деревьев, тянулись будто бы бесконечные поля петты.

– Нравится, – призналась я неожиданно для самой себя. – Но не могу понять какого чёр… демона ты решил, что я справлюсь с этим ворохом проблем? И что случилось с самой малышкой Мари? Если я здесь, где же её душа?

– О, судьба леди Мариэллы Эванс печальна, – нахмурился Велик, бросая на меня беглый взгляд. – Незадолго до того, как я переместил тебя в её тело, она с леди Милли Питерс пила чай в особняке. Они решали какие-то свои мещанские проблемы, связанные с документами. Согласно злокозненному плану, Мари должна была подписать бумажки, а затем умереть в «Драконьем сердце» спустя сутки от яда, который ей подсыпали в чай. Но… дозировка оказалась велика, и бедняжке стало плохо в сторожке, где она спряталась, узнав, что её хотят изгнать.

– Хочешь сказать, она умерла? – ужаснулась я. – И кто же подсыпал яд?

– Милли Питерс, разумеется.

Вот тебе номер! Каждый час узнаю что-то новое! Неужели Милли хотела сначала заставить Мари подписать документы, а потом умертвить? Но какой смысл?

– Мари не слишком богатая наследница, несмотря на происхождение – принялась анализировать я. – Скорее всего легкомысленная мать девушки прокутила большую часть состояния. Если оно вообще у них было. Но почему тогда…

– Я не слишком интересовался такими вещами, – отмахнулся Велик. – Что нас с тобой должно волновать больше всего, так это «Драконье сердце»…

– Нет-нет! Подожди! – решительно прервала я бога, понимая, что он снова переводит разговор в нужное ему русло. – Мари, то есть меня, хотели убить, а ты говоришь это не так важно?

– Лапочка, – Велик снова натянул широченную, немного снисходительную улыбку. – Ну что ты сейчас можешь с этим поделать?

– Э-м… потребовать провести расследование? Найти улики?

– Улик нет. Мари все ненавидят, и слушать её никто не станет.

– Почему ненавидят? – прищурилась я.

– Ты думаешь, я слежу за такими глупостями? – возмущённо воздел руки к небу Велик. – Что-то связанное со свадьбой. Ваши человеческие проблемы меня мало волнуют.

Я едва ногой не притопнула от досады.

Про свадьбу я и так поняла! Ладно. Подожду до завтра и почитаю газеты.

– А мой отец? Он король! Почему я оказалась в таком… странном и унизительном положении?

– Милочка-а, – досадливо сморщил свой крючковатый нос Велик. – Спроси у него сама. Я ж к нему на чаепитие не наведываюсь, чтобы последние сплетни обсуждать. Главное знай, всё, что происходит – неспроста. Ух, как неспроста! Мы с тобой таких дел наворотим!

Абсолютно точно понятно – что для меня кажется диким ужасом, для карлика-божка не более, чем комариный писк. Придётся разбираться самой с «человеческими проблемами», как он выразился.

– Выкладывай, – устало выдохнула я. – Что там с «Драконьим сердцем»?

Глаза Велика довольно блеснули:

– Вот теперь наша беседа перейдёт в более конструктивное русло. Когда-то владения подарил твоей матери король-дракон – её любовник, возлюбленный… называй как хочешь.

– Дракон? – у меня мурашки поползли по спине от неприятного предчувствия. – Я уже не первый раз это слышу, это фигура речи такая?