Мы садимся в открытую кабинку друг напротив друга, и вскоре я радостно разглядываю вечерний город.

— Я не знал, что у нас в городе еще где-то работает колесо с такими старыми кабинками.

Я пожимаю плечами. Ну да, что есть, то есть. Колесо старое, но служит исправно, его периодически закрывают на техобслуживание. В детстве мы даже умудрялись немного раскачивать кабинку. Тогда это изрядно веселило, хотя сейчас я бы точно так не рискнула. Страшно.

Где-то вдалеке пускают салюты, которые вспыхивают яркими разноцветными шарами.

Я тянусь к клатчу, достаю телефон, чтобы сделать несколько фотографий. В том числе Максима, потому что ему самому тоже явно нравится то, что он видит. Любопытно, когда он в последний раз разглядывал город не с какой-то целью, а просто так? Сдается мне, это было крайне давно.

— Улыбочку! — прошу его, делаю несколько снимков.

Решаю аккуратненько чуть-чуть привстать, чтобы сфоткать вид за Рокотовым.

Он вдруг сам привстает, командует:

— Кира, быстро сядь! Ты чего удумала?

И делает это так резко, что кабинка немного покачивается. Я хватаюсь за руль посреди кабинки, чтобы удержать равновесие и… выпускаю телефон.

Тот ударяется о пол и скользит вниз, в черную глубину. Мы с Максимом провожаем его взглядами.

О нет!

Глаза тут же сами собой наливаются слезами, и я всхлипываю. Отворачиваюсь в сторону.

— Кира? — слышу вкрадчивый голос Максима.

— М? — снова всхлипываю.

— Ты что, так расстроилась из-за телефона? Это пустяк, завтра куплю тебе новый.

— Это все ты виноват!

— Я? Что это за дурость — вставать в такой древней кабинке? — ледяным тоном осаждает меня Рокотов. — Как тебе такое в голову пришло? Я за тебя беспокоился, могла бы и спасибо сказать.

— Я привстала осторожно и все контролировала! А ты качнул кабинку, вот телефон и упал!

— Это всего лишь телефон. Я ведь сказал, куплю новый. В чем проблема?

— Ты не понимаешь! — громко восклицаю я и уже тише добавляю: — Это не «всего лишь» телефон. Мне его брат подарил… Я его поэтому ни на какой другой не меняла, он мне очень дорог. Это его последний подарок мне… Последний, понимаешь?

Я снова всхлипываю.

Погуляли, называется. Поели. Прокатились.

Мы молчим вплоть до того момента, пока кабинка не оказывается внизу.

Я выхожу из кабинки и понуро плетусь вперед. Максим задерживается, беседует о чем-то со служащим, а потом догоняет меня.

Все так же молчим. Слышно лишь стук моих каблуков по асфальту.

Я смотрю себе под ноги, а когда вскидываю голову на шум справа, у кафе, замираю на месте и хватаю за руку Рокотова.

— Стой!

Пялюсь в витражное окно и не верю своим глазам. За одним из столиков сидит Лиза. Которая, кстати, мне так и не позвонила, чтобы «извиниться».

Но меня удивляет не она, а тот, кто сидит напротив нее и мило с ней воркует.

Валера Конев. Мой бывший.

Вот сюрприз так сюрприз.

Максим следит за моим взглядом, тоже замечает Лизу, саркастично хмыкает:

— Что тебя так поразило? Люди иногда ходят на свидания, что здесь такого? Кстати, ты с ней не общалась, как я приказал?

Приказал он, видите ли. Помню. Я и сама так-то не горю желанием общаться с Лизой.

— Не общалась, — морщусь. — Дело в том, с кем она, Максим.

— И с кем? Ты его знаешь?

— Знаю. Это мой бывший.

Рокотов задумчиво хмурится, потирает подбородок ладонью.

— Это уже интересно… Пойдем отсюда.

Он хватает меня за руку и ведет к выходу из парка.

— Я разберусь, что они тут делали и что их связывает, — добавляет по пути. — Пока не выясню, с ним тоже не смей общаться.

Я молча хмыкаю. «Я приказал, не смей». Раскомандовался, блин, как генерал на плацу. Просто попросить не пробовал? Это работает, честно. Я проверяла.

И вообще, Валеру я не видела с тех пор, как мы расстались. Не хочу даже слышать о нем, особенно после того, что он сделал.

Я застала его в нашей постели с другой. В спальне, в которой трепетно создавала уют, с любовью подбирала каждую мелочь. Он кувыркался со знойной брюнеткой на поглаженном мной белье.

Помню, как дрожали руки в тот момент, как от ужаса начала качать головой и пятиться, как не хотелось верить в происходящее. Как тихонечко шепнула: «Валера?..»

Но он услышал. Вскочил с постели с бешеными глазами и с обвинением: «Ты почему уже дома?»

Не знаю, как в такие моменты себя ведут другие, а меня будто перемкнуло.

Я рассмеялась, глядя, как он лихорадочно пытался прикрыть причинное место покрывалом, которым натянула до подбородка его любовница. В общем, он тянул ткань на себя, она на себя.

Я ушла в тот же день. Плакала уже потом, у мамы.

Так что, Максим, я и без твоих приказов не стану общаться с этим куском г… не шоколада, в общем.

Но вот что он делает с Лизой — хороший вопрос.

Точнее, что Лиза делает с ним. У них точно не свидание — это ясно как божий день. Валера обычный парень, не того уровня, положения и достатка, к которому стремится его собеседница.

Может, я слишком много о себе думаю, но интуиция упрямо шепчет: связывать их может только одно — я.

Вот прям хоть, и правда, звони Валере и припирай его к стенке, чтобы рассказал, что обсуждал тут с Лизой.

Впрочем, это гиблое дело, он все равно не сознается. Закусил на меня зуб, потому что я отказалась возвращаться к нему. Подумаешь, оступился. Так и сказал: «Я мужчина, в конце-то концов. А ты женщина, должна быть мудрой».

«Буду мудрой, — припечатала я в ответ. — Обязательно. Только подальше от тебя».

Он еще пару недель обивал порог моего дома. И это все, на что его хватило. Заявил в итоге, что я никому не нужна, кроме него, и сама приползу к нему обратно, а он уж подумает, принимать меня или нет.

Я до сих пор «ползу», если что.

— Кира? — выдергивает меня из мыслей Максим. — Ты меня услышала? Надеюсь, это не проблема?

— Что не проблема? — не понимаю я.

— Не общаться с бывшим. Или вас еще что-то связывает?

— Ничего не связывает.

— Точно? — подозрительно косится на меня Рокотов.

— Максим, не знаю, как у тебя, а у меня с предателями разговор короткий: давай, до свидания! — бурно выдаю я, повышая голос. — Я никогда не изменю сама и не прощу измену. Хотя простить, может, и прощу, но забыть не смогу. Ну какие отношения после предательства? Вечное изнуряющее ожидание, что это повторится? Нет, лучше сразу расстаться. И вообще…

Я резко замолкаю на полуслове. В памяти всплывают слова Богданы, когда Максим после измены заявил ей, что это ничего не значит.

Черт меня дернул откровенничать. Наверняка он придерживается того же мнения, что и Валера.

Я поджимаю губы и сосредоточенно иду вперед, слушая, как гулким эхом отдается стук моих каблуков. Рокотов тоже молчит.

Когда решаюсь поднять на него взгляд, удивленно вскидываю брови.

На его лице легкая улыбка. Максим явно чем-то доволен.

Я тут, значит, делюсь своей болью, а он улыбается. Нормальный вообще?

Насупленно хмурюсь, продолжая смотреть на него и идти вперед. Только открываю рот, чтобы спросить, что его так веселит, как наступаю на камень. Правая нога подворачивается, и я начинаю валиться в бок.

Секунда, и Рокотов меня обнимает, не давая упасть. Вот это реакция!

— Все хорошо, я держу тебя, — пронизывающим до мурашек тоном говорит он.

Его руки скользят по моей талии и прижимают к себе все крепче. А лицо опасно близко к моему. Я тяну носом, чувствую аромат его крышесносного парфюма. Максим склоняется еще ближе, и я упираю ладони ему в грудь, хрипло бормочу:

— Спасибо. Я в порядке.

Он нехотя расцепляет руки за моей спиной, и я делаю шаг назад, верчу лодыжкой. Фух, и правда обошлось, просто оступилась. Затем киваю на кафе позади.

— Пойдем. Вдруг Лиза и Валера выйдут и заметят нас.

Рокотов кивает, и мы двигаемся к выходу из парка.

— Максим… — останавливаю его за пару шагов до машины.