А уж когда с Игнатом Валерьевичем не получилось связаться, тут и вообще впору было поседеть. Он отправил тайного курьера к Северскому, которого все вокруг считали его противником, а сам сел просчитывать все возможные варианты.

Итак, сутки до дворянского собрания, а с Игнатом Валерьевичем связи нет, никто его не видел и не слышал. И это при том, что они разработали очень рискованный план по нейтрализации угрозы со стороны императорской четы.

Сам Тверской считал, что ему ничего не угрожает. Никогда и ни в чём он не был замешан, так как следил за своей репутацией значительно внимательнее, нежели остальные. Но если бы раскрылся их последний заговор, то и ему не миновать эшафота.

А мог ли Северский уйти на дно ровно для того, чтобы подставить Тверского перед императором? Может, для этого и было всё придумано? Если допустить, что Северский решил обезопасить свою собственную семью, а Тверского пустить под каток государственных репрессий, то именно так он бы и действовал. Просто растворился.

Тем временем курьер, отправленный с шифрованным посланием, вернулся ни с чем.

— Никто не выходит на связь, — он покачал головой. — Все цепочки, что были налажены, прерваны или просто не работают.

— Что наружное наблюдение говорит? — мрачно спросил Тверской, предчувствуя самое плохое. — Есть какое-то движение в доме?

— Вот в этом и заключается самая большая странность, — ответил связной и на некоторое время замолчал, пытаясь подобрать слова. — Дело в том, что там уже сутки на полную катушку гремит праздник. В прямом смысле гремит.

— Похоже на пир во время чумы? — уточнил Тверской, готовясь отдавать нестандартные приказы.

— Похоже на отвлечение внимания, — ответил тот, вытянувшись в струнку. — Но точных данных нет, потому что внутрь попасть никто не может. Однако самого светлейшего князя те же сутки уже никто не видел, поэтому есть вариант, что он также покинул страну вслед за женой и тестем.

— Вот даже как! — взвился Тверской и сжал кулаки.

Для того, чтобы продолжать, ему пришлось несколько раз вдохнуть и затем выдохнуть.

— Отозвать людей из всех операций, запланированных совместно с Северским! — он подумал, что не мешает и к императору обратиться, хотя в таком случае он, можно сказать, признает свою вину. — И оцепить мою резиденцию. Никого не пускать, кроме людей императора.

— Есть, — ответил ему начальник собственной безопасности, стоявший чуть дальше курьера. — Какие-то особые поручения связи? — спросил он, кивнув на курьера.

— Пока нет, — ответил Тверской, чувствуя, как дёргается у него глаз. — Но скоро обязательно будут. Готовьтесь к усиленной охране моей персоны.

А про себя он решил, что в случае минимальной угрозы сдаст Северского со всеми потрохами и без зазрения совести, потому что договорённости, которых они достигли, просто так нарушать нельзя никому. По крайней мере на вопрос: «Кто хотел устроить государственный переворот?» у светлейшего князя Тверского был готов ответ.

Императрица встретилась с девушкой-агентом в оранжерее. Раз уж тут все микрофоны и камеры были под контролем, грех этим было не воспользоваться.

Благодаря тому, что тут постоянно поддерживалась не только температура, но и влажность с освещением, ни у кого не возникало вопросов, почему окна всегда закрыты. А усиленный защитный кокон никто и не видел.

— Ваше Императорское Величество, — проговорила запыхавшаяся девушка, как только императрица позволила ей говорить. — Светлейший князь Северский планировал госпереворот, и у него совершенно точно были сообщники на самом верху. Но кто именно, я не знаю.

— Это не страшно, моя дорогая, — монаршая особа махнула на это рукой. — Нам уже известен второй фигурант, так что можешь не переживать. Мне больше интересно, чем сейчас занят Северский. Подозревает ли что? Как готовится к перевороту? Чем занимается? Почему ты покинула его?

Девушка сначала пыталась запомнить все вопросы, адресованные ей, но потом вычленила самый главный, и начала с него.

— Вот с этого и начинается самое интересное, — ответила она. — Есть огромное подозрение, что его заказали. Я едва успела уйти, чтобы не попасть в оборот.

— Кто посмел? — императрица аж выпрямилась, явив свою горделивую осанку, которой вошла в историю государства. — Я своими руками хотела этого гада Северского придушить. Так кто меня опередил?

— Я, правда, не знаю, — ответила девушка-агент, прижав руку к сердцу. — Но работают с фантазией. Стоило супруге светлейшего князя покинуть страну, Игнат Валерьевич вызвал меня, но я даже дойти не успела, как оказалось, что он уже занят.

— Если честно, я ничего из твоих объяснений не понимаю, — проговорила императрица, уперев руки в бока. — Ты можешь объяснять менее путанно?

— Да я и сама ничего не понимаю, — ответила та, доставая оперативный смартфон и открывая видеозапись. — Но, вот. Только у видео возрастной рейтинг восемнадцать плюс.

Императрица склонилась над видео, снятым очевидно через окно загородной усадьбы Северского. На фоне слышались столь сладостные возгласы, что даже через запись они передавали возбуждение.

Монаршая особа даже испытала некоторый шок, который только усилил её заинтересованность.

— Ого, а как это⁈ — вставляла она риторические вопросы, на которые бывшая любовница Северского и не могла бы ответить. — Ничего себе, а так тоже можно было? — и всё в таком духе.

А через некоторое время, она разогнулась и перевела взгляд на своего агента в стане светлейшего князя.

— Ты думаешь, это заказ? — спросила она, пытаясь сосредоточиться на разговоре.

— Передают, что это уже долго продолжается, — ответила та, разведя руками. — Но думаю, что о таком заказе на себя мечтает подавляющее большинство мужчин.

— Полагаешь, убьют? — приподняла бровь императрица.

— Если цель такова, то да, — кивнула девушка-агент. — И, судя по его здоровью и интенсивности происходящего, случится это очень скоро.

— Сколько у нас есть времени? — императрица подобралась, готовая раздавать советы и приказы.

— Предсказать, сколько он продержится, невозможно, — ответила бывшая любовница Северского. — Но, если планируете задерживать, я бы предложила поторопиться.

— Спасибо за службу, — сказала ей императрица и удалилась, чтобы поговорить с мужем.

Единого и целостного воспоминания об этом вечере у меня не сохранилось. Лишь разрозненные вспышки, словно фокус наводился на очередное событие, а после обратно пропадал.

Первое, что мне запомнилось, как кто-то из молодых и горячих цыган спорил с доном Гамбино, кто из них более меткий стрелок. Причём, Карлито своим абсолютным спокойствием выводил из себя юношу ещё больше.

— На что спорим-то? — спрашивал он так, словно уже выиграл.

— На коня! — горячился цыган, но было видно, что расставаться с копытным он не собирается.

— И как я его к себе повезу? — вопрошал на это дон Гамбино.

Деньги он тоже отверг, заявив, что это совершенно лишнее. На чём они договорились, я так и не понял, но, судя по всему, на что-то существенное. И началось. Сначала стреляли по мишени, и молодому цыгану никак не удавалось взять верх. Он предложил по движущейся, но тоже никак не мог набрать больше очков, хоть и всячески пытался. Пистолет сидел в руке дона Гамбино, как влитой.

— Если мы закончили разминку, — произнёс Карлито с ехидной улыбкой, — то предлагаю стрелять в подкинутую монету. Для справедливости состязания — три раза.

Итог оказался вполне закономерным: дон Гамбино из трёх раз попал дважды, причём, промахнулся он, на мой взгляд, намеренно, чтобы дать возможность цыгану выиграть. Но тот не попал ни разу.

Следующим ярким зрелищем была Кьяра, скачущая верхом. Но перед тем у неё с графиней Зубовой состоялся разговор.

— Давненько я не соревновалась в скачках на скорость, — мечтательно произнесла Кьяра.

На что старая графиня ответила: