— Лидия?
— Да, дорогой? — откликнулась она, пристроив голову ему на плечо.
— Тебя не расстраивает… хм… — Он запнулся и добавил каким-то докторским тоном: — Тебя не тревожит отсутствие у тебя оргазмов?
Она молчала, и он после долгой паузы продолжил:
— Вообще-то это довольно частое явление, и оно может быть связано с рядом причин, которые можно найти, с этим можно поработать, и тогда…
Но она вдруг резко развернулась, закрыла ему рот рукой и сказала:
— Юра. Я очень счастлива с тобой. Очень.
А потом встала и ушла в ванную. Больше они никогда не разговаривали на эту тему.
Девочки выросли, выросла клиника, семья Розановых переехала в большой загородный дом. Как в любой семье, у них были заботы, хлопоты и тревоги. Но Лидочка, казалось, могла решить любую проблему, если только она не была связана с ее братом и матерью — мрачное облако всю жизнь болталось где-то на горизонте, то приближаясь, то удаляясь, затаившись на время на безопасном расстоянии. Было только одно, что могло вывести ее из ее ровного спокойствия, — и это была личная жизнь ее дочерей.
Она в первый раз по-настоящему сильно поссорилась с мужем, когда он привел к ним в дом Борю и хотел выдать Верочку за него замуж. Уже много лет спустя на семейных застольях Юрий Валерьевич любил вспоминать эту историю и, выпивая с Димой, каждый раз говорил о том, как «мать чуть костьми не легла», лишь бы расстроить тот брак, так что Дима должен был быть безмерно ей благодарен.
— Не то сидела б наша Верка сейчас в Израиле, как пить дать, сидела, — повторял седовласый профессор Розанов, тихонько посмеивался, глядя на счастливых Веру с Димой, и качал на коленке Ниночку.
Первое знакомство Димы с родителями Вера, разумеется, не могла пустить на самотек. Она была уже по уши влюблена в Диму, но в глубине души у нее все-таки сидела обида на мать, которая так безжалостно и точно, словно рентгеновский аппарат, разглядела гнильцу в ее несостоявшемся, но таком престижном женихе и разнесла подленького Борю в пух и прах.
Знакомить родителей с Димой Вера решила тоже на даче и, памятуя о материнских едких замечаниях по поводу Бориного внешнего вида, задумала провокацию и решила заставить Диму надеть костюм. И вот тут столкнулась с первой задачкой. Дима обожал ее и был готов на что угодно, но внутри у него был установлен какой-то улавливатель мелких женских хитростей и вранья, так что он за версту чувствовал подвох.
— У меня нет костюма, Вер, — сказал он ей для начала.
— Это как это нет? — удивилась его юная невеста. — Ты ж физик! Ты ж ядерщик!
— И что? — Дима пожал могучими плечами. — А у физиков-ядерщиков есть какая-то фишка с костюмами? Мы ходим на работу в чем хотим. В лабораториях надеваем что положено: когда халат, когда защитный костюм. Но я, Вер, в лабораторию не хожу, а хожу, вот, в основном в джинсах или в каких-нибудь простецких штанах. С карманами.
— Так, а это что такое? — спросила Вера, которая уже успела залезть к нему в шкаф.
— Это костюм. Выпускной. Я никогда в него не влезу. Я подрос и поправился.
— Почему ты тогда его не выбросишь?
— Потому что это выпускной костюм, Вер. Это реликвия, а реликвии не выбрасывают. И потом, вдруг я все-таки сожмусь и похудею. Когда-нибудь.
— А это?
— Вер, это брюки. Они называются «единственные приличные брюки», и они висят там для особого случая. Повесь, пожалуйста, обратно.
— То есть, знакомство с моими родителями — это не особый случай?
— Знакомство с родителями — это не показ моей лучшей одежды. Я, честное слово, не думаю, что твои родители будут очень сильно встречать меня по одежке. Мне кажется, главное, чтобы я был в чистом и от меня приятно пахло. Давай отвезем им каких-нибудь осетинских пирогов и курицу гриль. Отличные запахи.
— Так, подожди и не морочь мне голову своими курицами. Если знакомство с родителями — не особый случай, то для чего тогда эти штаны? — Вера так и стояла у шкафа с «плечиками» в руках.
— Эти штаны, — спокойно повторил Дима, — называются «единственные приличные брюки». И они нужны мне, если кто-то важный, например, умрет, или женится, или защитит диссертацию, но прежде всего — на случай, если меня наконец-то пригласят в лабораторию ЦЕРН.
— Зачем?
— Как зачем, Вер? Конечно, изучать топ-кварки. А я по твоей милости поеду изучать их без штанов.
До дачи добрались уже к обеду. Дима был в «единственных приличных брюках». Вера победила. Они прошли по дорожке и оказались возле веранды у входа в домик.
— Идите сюда! — Им навстречу откуда-то из кустов выбежала Мила, а за ней Слава. Слава бегал за Милой с пятнадцати лет, так что на него уже никто не обращал внимания. — Мама с папой застряли в пруду.
— У вас в имении есть пруд? — удивился Дима.
— Да ну, не то чтобы пруд… — начала Вера.
— Имение! — загоготали в один голос Мила и Слава.
— Просто мама всегда хотела на даче прудик с карпами, и чтобы непременно маленький фонтанчик. А на той стороне участка раньше был какой-то древний водоем.
— Болото, — подсказала Мила.
— Помолчи, — сказала Вера. — И вот из него местные умельцы сделали нам пруд. Но он очень быстро опять превратился в…
— Болото, — подсказала Мила.
— В болото, — на этот раз согласилась Вера и потащила Диму за собой к прудику. — И тогда папа пригласил какую-то дорогущую фирму, чтобы они уже наконец сделали маме этот прудик по всем правилам, но там даже по всем правилам все время что-то забивается, засоряется, и фонтанчик, вместо того чтобы сверкать россыпью бриллиантовых прозрачных капель…
— Плюется зеленой жижей, — раздался голос Лидии Андреевны.
— Мама, это Дима, — сказала Вера.
— Это Дима, — подтвердил Дима.
— Я, честное слово, больше туда не полезу, — громко сказал профессор Розанов, который стоял на другом берегу в резиновых сапогах с телефоном в руках и пытался кому-то дозвониться.
— Папа, это Дима! — крикнула ему Вера.
Профессор одобрительно помахал рукой и стал быстро диктовать в телефон какие-то цифры.
— У них конференция. Какая-то там очередная холера, — объяснила Лидия Андреевна. — А у нас, Дима, как видите, тут тоже…
— Холера, — сказали в один голос Мила и Слава.
— Практически, — кивнула Лидия Андреевна. — Вы разбираетесь в фонтанчиках?
— Он больше разбирается в топ-кварках, — гордо сообщила Вера. — Он физик-ядерщик.
— Да? — удивился Юрий Валерьевич, который наконец-то сунул телефон в карман и шел к ним. — Как-то вы не похожи. На физика-ядерщика.
— А как должен выглядеть физик-ядерщик? — спросил Дима.
— Очень причесанным, — подсказала Мила.
— И занудным, — добавил Слава.
— Извините меня. — Юрий Валерьевич протянул Диме руку. — Я папа Веры и Милы. И вы совершенно правы, нет никакой разницы, кто как выглядит. Мне просто стало интересно, каким люди обычно представляют себе физика-ядерщика. Есть же клише про все профессии. Так что, на мой взгляд, вы должны быть очень серьезным молодым человеком. Этаким… всегда на пороге открытий!
— Да, — кивнул Дима. — Так и есть. Я серьезный. А на порог открытий, то есть на порог на веранде, мы поставили осетинские пироги и утку. Утку я готовил сам, а пироги мы заказывали.
— Спасибо вам, Дима! Вы очень заботливый. Но что же нам делать с прудиком? — Лидия Андреевна с умоляющим видом оглядела всех присутствующих. Фонтанчик снова плюнул зеленой жижей. Все замолчали, а потом Дима вдруг расстегнул ремень и сказал:
— Значит, так. Обычно я никогда не появляюсь без штанов на важных мероприятиях. Но это мои единственные приличные брюки. И я планировал когда-нибудь ехать в них в Стокгольм за Нобелевской премией. Я не могу рисковать.
После этого он снял брюки, аккуратно сложил их, отдал Вере и на глазах у всех полез в пруд в трусах в разноцветный веселый цветочек.
Спустя два часа все уже сидели за столом, ели утку, пироги и еще много всего. Профессор Розанов то и дело хлопал Диму по плечу, все смеялись и наперебой рассказывали какие-то истории, фонтанчик сверкал на солнце бриллиантовыми брызгами, а Лидия Андреевна сказала Вере на ухо:
